Нагиб Махфуз - Война в Фивах
— Ты нам всем приходишься матерью!
Тетишери поцеловала его тонкими губами и, посмотрев ему в лицо, сказала:
— Дай мне взглянуть на живую копию Секененры.
— Я предпочел стать посланником, чтобы принести тебе радостную весть о великой победе, — сказал Яхмос. — Знай, что наша доблестная армия одержала полную победу, разбила Апофиса и его войско, изгнала пастухов в пустыню, откуда те пришли, и избавила весь Египет от рабства. Так исполнилось обещание Амона, и возрадовались души Секененры и Камоса.
Лицо Тетишери просветлело, усталые глаза засияли, и она радостно сказала:
— Сегодня нашему пленению настал конец, и мы вернемся в Фивы. Я найду этот город славы и независимого духа, каким я его оставила. Я увижу тебя на троне Секененры. Он продолжит славные дела Аменхотепа, жизнь которого так рано оборвалась.
Прибыла госпожа Рей, фрейлина царицы, с наследным принцем на руках. Отвесив царю поклон, она сказала:
— Мой повелитель, поцелуйте своего маленького сына, наследного принца Аменхотепа.
Глаза царя увлажнились, его охватила безграничная нежность. Он взял малыша на руки, поднес к своим устам и коснулся губами. Аменхотеп улыбнулся отцу и потрогал его своими маленькими ручонками.
Затем члены царской семьи, пребывая в радостном и умиротворенном настроении, вошли в дом и провели вечер вместе, вспоминая минувшие дни.
32
Солдаты погрузили имущество семейства на царское судно. Затем Яхмос с домочадцами поднялся на борт, попрощался с губернатором Раумом, членами его правительства и жителями Дабода. Прежде чем корабль поднял якорь, Яхмос обратился к Рауму так, что все слышали:
— Благородный губернатор, я вверяю тебе Нубию и ее народ, ибо эта страна приняла нас, когда нам было некуда идти. Она стала нашей землей, когда мы потеряли родину, опорой, когда у нас почти не осталось сторонников, а наши друзья погибли. Нубия стала местом сосредоточения нашего оружия и подготовки солдат, когда раздался зов к битве. Не забудем, что Нубия сделала для нас. Не станем с этого дня отказывать Южному Египту в том, что мы желаем себе, защитим от того, чего не желаем себе!
Судно подняло якорь и отчалило в северном направлении, за ним следовали корабли сопровождения. На борту судна стояли мужчины и женщины, чьи сердца тосковали по Египту и его народу. После непродолжительного путешествия судно достигло границ Египта. Его радостно встретили жители юга, прибывшие на корабле губернатора Шо. Вокруг царского судна сновали лодки с местными жителями, они радостно кричали и пели. На борт корабля поднялся Шо вместе со жрецами из Биги, Билака и Сайина, старостами деревень и старейшинами городов. Они пали ниц перед царем и выслушали его советы. Затем судно поплыло дальше к северу. С берегов царя приветствовал народ, судно окружали лодки. На его борт у каждого города поднимались судьи, старосты и знатные люди. Судно продолжало путь к северу, пока однажды на рассвете у дальнего горизонта во всем блеске не показались высокие стены Фив и огромные ворота. Члены семьи покинули каюты, перешли на нос судна и устремили взоры к горизонту. Их глаза наполнились слезами радости и благодарности, губы шептали: «Фивы! Фивы!» Царица Ахотеп дрожащим голосом произнесла:
— Великий Бог! Я уже не думала, что мои глаза когда-либо увидят эти стены.
Подгоняемое попутным ветром, судно приближалось к южной части Фив. С него уже можно было различить группы солдат и знатных людей города, ждавших на берегу. Яхмос понял, что Фивы дарят первые приветствия своему освободителю. Царь вернулся в каюту вместе с членами семьи, сел на трон. Все расположились вокруг него. Солдаты отдали честь царскому кораблю, знаменитые люди Фив поднялись на борт во главе с первым министром Гуром, командирами Мхебом и Яхмосом Эбаной, верховным гофмейстером Сенебой и губернатором Фив Тутти-Амоном. За ним неторопливо, согнув спину и опираясь на посох, шел престарелый жрец с седыми волосами. Все пали ниц перед фараоном, и Гур обратился к нему:
— Мой повелитель, освободитель Египта, освободитель Фив и губитель пастухов, фараон Египта, повелитель Юга и Севера, все жители Фив вышли на базарные площади и с нетерпением ждут появления Яхмоса, сына Камоса, внука Секененры, и его славного семейства, чтобы передать им свои приветствия.
Яхмос улыбнулся и сказал:
— Пусть Бог множит ваши дни, верные подданные. Я приветствую Фивы, начало и конец моего пути!
Гур указал на почтенного жреца и произнес:
— Мой повелитель, позволь мне представить твоему величеству Нофер-Амона, верховного жреца храма Амона.
Жрец поцеловал Яхмосу руку и сказал:
— Мой повелитель, фараон Египта и сын Амона, вернувший Египту жизнь и восстановивший традиции его величайших царей! Я дал слово, мой повелитель, что не выйду из своих покоев, пока в Египте остается хотя бы один из проклятых пастухов, которые унизили Фивы и погубили их славного правителя. Я отказался от всего мирского, ел лишь крохи хлеба, чтобы продлить свои дни, пил чистую воду, чтобы разделить жалкое существование и голод, от которого страдал наш народ. Я пребывал в таком положении, пока Бог не вложил судьбу Египта в руки его верного сына Яхмоса. Царь вел справедливую борьбу с врагом, заставил его бежать и изгнал из Египта. Тогда я позволил себе выйти из заточения, дабы встретить славного царя и молиться за него.
Царь улыбнулся. Жрец просил разрешения приветствовать семью царя. Яхмос дал ему разрешение. Жрец приблизился и приветствовал Тетишери, царицу Ахотеп, с которой был близок во время правления Секененры, поцеловал Сеткимус и Нефертари. Тут Гур обратился к Яхмосу:
— Мой повелитель, Фивы ждут своего царя, и армия выстроилась вдоль дорог. Однако у верховного жреца есть просьба.
— И какова твоя просьба, верховный жрец?
Жрец почтительно сказал:
— Я прошу нашего повелителя проявить доброту и посетить храм Амона, прежде чем отправиться в царский дворец.
Улыбнувшись, Яхмос ответил:
— Какая приятная и животворная просьба!
33
Яхмос покинул корабль, за ним последовала царица и знатные люди его царства. Офицеры и солдаты, сражавшиеся вместе с царем с первого дня, отдали ему честь. Царь тоже приветствовал их. Он сел в красивый царский паланкин, царицы заняли места в своих паланкинах. Впереди шел батальон царской гвардии, за ним следовали колесницы, в которых расположилось окружение царя. Далее следовал еще один батальон царской гвардии. Царское шествие приближалось к центральным южным воротам Фив, украшенным флагами и цветами. По обе стороны стояли храбрые солдаты, совсем недавно штурмовавшие стены города.
После того как гвардейцы, стоявшие на стенах, протрубили в трубы, царский паланкин пронесли через ворота города между двумя рядами сверкающих копий. На него посыпались цветы и благоухающие травы. Яхмос оглянулся вокруг себя и увидел сцену, которая могла поразить самое каменное сердце. Он одним взглядом узрел весь египетский народ. Царь увидел людей, заполнивших улицы, стоящих на стенах и домах. Более того, он ощущал души, очищенные молитвой, любовью и радостью. Воздух оглашался радостными возгласами, которые исторгались из глубин сердец. Люди были в восхищении, видя святую мать в достоинстве и величии почтенного возраста, ее храброго правнука в цвете сил молодости. Процессия шествовала дальше сквозь бездонное волнующееся людское море. Все взоры были прикованы к ней. Прошло несколько часов, пока шествие не оказалось у храма Амона.
У входа в храм царя встретили жрецы, долго молившиеся за него. Они прошли перед царем в колонный зал, где на алтарь приносились жертвы. Жрецы произнесли гимны Бога приятными мелодичными голосами, которые долго отдавались в сердцах присутствующих. Затем верховный жрец обратился к царю:
— Мой повелитель, разрешите мне войти в святая святых, дабы подготовить священные вещи, имеющие касательство к вашему величеству.
Царь дал разрешение, и верховный жрец удалился с группой других священнослужителей. Они отсутствовали недолго и вскоре появились снова, неся гроб, трон и золотой ларец. Жрецы поставили все это с уважением и почтением перед царской семьей, и Нофер-Амон, приблизившись к Яхмосу, сказал трогающим душу голосом:
— Мой повелитель, вещи, которые я поставил перед тобой, самые ценные реликвии Священного Царства. Доблестный командир Пепи, вечная память ему, передал их мне на хранение двенадцать лет назад, чтобы до них не дотянулись жадные руки врага. Это гроб Секененры, погибшего мученической смертью, в нем лежит его бальзамированное тело. Саван скрывает многочисленные раны, каждая из которых вошла в бессмертную страницу храбрости и самопожертвования. Это его славный трон, который сыграл свою законную роль, когда Секененра, восседая на нем, заявил, что Фивы не откажутся от борьбы, и предпочел тяготы и ужасы войны молчанию и унизительному миру. В этом золотом ларце находится двойная корона Египта, корона Тимаюса, последнего нашего царя, правившего объединенным государством. Я вручил ее Секененре, когда он отправился на битву с Апофисом. Надев ее на свою благородную голову, царь бросился в гущу боя, и всем в долине хорошо известно, как он защищал ее. Эти вещи, мой повелитель, являются священным наследием, оставленным командиром Пепи, и я молю Бога продлить мои дни, дабы я мог вернуть их владельцам. Пусть они всегда живут во славе, и пусть слава живет в них!
