Нагиб Махфуз - Война в Фивах
Яхмос рассеянно слушал ее и спросил себя: «Неужели эта женщина, говорящая тихим, подавленным, печальным голосом, действительно принцесса Аменридис, для которой весь мир был тесен, когда ее охватывали безрассудство, презрение и высокомерие?» Царю все казалось странным и ужасным. Он сердито сказал:
— Самый плохой из моих солдат не станет противиться зову сердца и не позволит разлучить его с любимой.
— Ты царь, мой повелитель, и на долю царей выпадает больше удовольствий, чем на долю остальных людей. На долю царей выпадает также больше обязанностей. Они подобны высокому дереву, которому достается больше солнечных лучей и ветров, чем тем растениям, которые находятся под ним. Они также больше подвержены непослушным ветрам и неистовым бурям.
Яхмос простонал и сказал:
— Ах, как же я несчастен! Я полюбил тебя с первой встречи, когда ты взошла на мой корабль.
Принцесса опустила глаза и сказала скромно и честно:
— Любовь постучалась и в мое сердце в тот же день, но я догадалась об этом позднее. Мои чувства пробудились в тот вечер, когда командир Рух вынудил тебя сразиться с ним. Я так волновалась за тебя… Я провела ночь в смятении, не зная, что делать с зародившейся любовью, она захватила меня всю, и я потеряла голову.
— Бог мой! Какая жизнь ждет меня без тебя?
— Исфинис, она будет похожа на мою жизнь без тебя.
Яхмос прижал Аменридис к груди и коснулся щекой ее щеки, будто это соприкосновение могло отогнать призрак разлуки, маячивший перед ними. Царю стало невыносимо при мысли, что он нашел свою любовь и тут же расстается с нею. Его мысли разбегались во все стороны в поисках выхода, но повсюду на пути вставали отчаяние и горе. Он лишь еще крепче обвил принцессу руками. Оба чувствовали, что пришло время расставания, но никто из них не шевельнулся. Они продолжали стоять, точно слившись воедино.
29
Яхмос покинул корабль принцессы, едва переставляя ноги. Он смотрел на какой-то предмет в своей руке и пробормотал: «И это все, что оставила мне возлюбленная?» Это была цепочка от изумрудного ожерелья Аменридис. Принцесса подарила ее царю на память, а сама сохранила зеленое сердце. Царь поднялся в свою колесницу и направился в лагерь армии, где его ждали приближенные во главе с гофмейстером Гуром. Гофмейстер украдкой и с жалостью поглядывал на своего повелителя. Царь отправился в палатку и, вызвав посланника Апофиса, сообщил тому:
— Посланник, мы внимательно изучили твое предложение. Поскольку моя цель — освобождение страны от вашего владычества, а вы с этим согласились, я сделал выбор в пользу мира, дабы избежать нового кровопролития. Мы немедленно обменяемся пленными, но я не отдам приказа прекратить работы до тех пор, пока ваш последний солдат не покинет Аварис. Так будет перевернута мрачная страница в истории этой страны.
Посланник наклонил голову и сказал:
— Твое решение мудро, о царь. Война, если она не ведется ради разумной цели, не что иное, как массовое убийство.
Яхмос сказал:
— Теперь я оставлю вас обсудить подробности обмена и вашего ухода из нашей страны.
Царь встал. Все встали, почтительно поклонились ему. Царь отдал им честь и удалился.
30
Обмен пленными состоялся вечером того же дня. Отворились одни из ворот Авариса и из них стали выходить группы пленных. Женщины и мужчины радостно приветствовали своего повелителя и махали руками. Пленные врага во главе с принцессой Аменридис молча и в подавленном настроении направились к городу.
Утром следующего дня Яхмос вместе со своим окружением поднялись на ближайший холм, откуда открывался вид на восточные ворота Авариса, чтобы проследить за уходом пастухов из последнего египетского города. Никто не мог скрыть радости, лица всех светились от счастья. Командир Мхеб сказал:
— Скоро распорядители двора Апофиса принесут вашему величеству ключи от Авариса. Именно так Апофис получил ключи от Фив.
Распорядители двора явились, как предсказал командир Мхеб, и вручили Яхмосу шкатулку из черного дерева, в которой лежали ключи от Авариса. Царь взял ключи и передал их верховному гофмейстеру, затем отдал честь посланникам врага, и те молча удалились.
Затем широко раскрылись восточные ворота, их скрип эхом отдался в долине. Яхмос и его приближенные молча уставились на ворота. Появились первые группы воинов на колесницах, которых Апофис отправил разведать неведомую ему дорогу. За ними последовали группы женщин и детей верхом на мулах и ослах. Некоторых несли в паланкинах. Исход тянулся долгие часы. Затем появилось множество всадников, их окружали конные гвардейцы. За ними ехали повозки, запряженные волами. Наблюдавшие с холма догадались, что город покидает Апофис вместе с домочадцами. Сердце Яхмоса сильно забилось, когда он увидел их. Он подавил горячие слезы, готовые вырваться наружу. Яхмос недоумевал, где принцесса. Быть может, Аменридис тоже ищет его глазами, как и он ее? Она думает о нем так же, как он о ней? Принцесса тоже еле сдерживает слезы? Яхмос следил за всадниками, не обращая внимания на солдат, которые стали выходить из всех ворот. Царь наблюдал за всадниками с тоской в сердце и тревогой в душе до тех пор, пока те не скрылись за горизонтом.
Царь очнулся, услышав голос Гура:
— В этот бессмертный час сердца нашего повелителя Секененры и славного героя Камоса обрели счастье. Сражение за Фивы, не ведавшее отчаяния, увенчалось окончательной победой.
Армия освобождения вступила в грозный Аварис, расположилась у неприступных стен города и пробыла там до рассвета следующего дня. Яхмос направился к востоку с батальоном колесниц вслед за передовыми отрядами и вошел в Танис и Дифну. Там его встретили разведчики и поздравили с избавлением земли Египта от последнего из пастухов. Вернувшись в Аварис, царь велел армии вознести общую молитву богу Амону. Выстроились батальоны с командирами. Во главе армии стоял царь и его окружение. Затем все опустились на колени в почтительном уважении и вознесли Богу горячую молитву. Яхмос закончил молитву следующими словами:
— Я прославляю и благодарю тебя, божественный повелитель, ибо ты защитил меня, крепил мое сердце, оказал мне честь, позволив достичь цели, ради которой погибли мой дед и отец. О Бог, вдохнови меня на праведные дела, помоги мне обрести решимость и веру, дабы исцелить раны людей моего народа и сделать их достойными рабами самых лучших повелителей!
Затем Яхмос велел своим людям явиться к нему, и они тут же выполнили его приказ. Царь сказал им:
— Сегодня война закончилась и нам предстоит вложить мечи в ножны. Но сражение продолжается. Верьте мне, когда я говорю, что в мирное время требуется больше бдительности и готовности ради того, чтобы вершить великие дела, чем в войне. Будьте преданы мне, чтобы Египет мог зажить новой жизнью.
Царь взглянул на лица своих людей, затем продолжил:
— Я решил начать борьбу за мир, избрав себе верных помощников. Назначаю Гура своим министром.
Гур встал, подошел к своему повелителю и поцеловал ему руку.
— Я считаю, что Сенеб достойно заменит Гура в моем дворце, — сказал царь. — Диб возглавит царскую гвардию.
Царь взглянул на Мхеба и продолжил:
— Тебе, Мхеб, надлежит стать главнокомандующим моей армией.
Затем он обратился к Яхмосу Эбане:
— Ты будешь командовать флотом. Владения твоего отца Пепи будут возвращены тебе.
После этого царь обратился ко всем и сказал:
— Сейчас возвращайтесь в Фивы, столицу нашего царства, и пусть каждый приступит к выполнению своего долга.
— Фараон не вернется в Фивы во главе своей армии? — с тревогой спросил Гур.
Собираясь встать, Яхмос ответил:
— Нет. Я отплываю в Дабод, чтобы сообщить семье радостную весть о победе. Затем я с семьей вернусь в Фивы, и тогда мы сможем войти в город вместе так же, как мы покинули его.
31
Царское судно отчалило в сопровождении трех военных кораблей. Яхмос оставался в каюте и с каменным лицом уставился на далекий горизонт. В его глазах отражались печаль и боль. Прошло несколько дней, и к вечеру показался маленький Дабод. Повсюду виднелись хижины, флот стоял у берега. Царь и его гвардия спустились на берег. На них были красивые одежды, привлекавшие взоры встречавших. К ним приблизилась толпа нубийцев и впереди них прошла к дому губернатора Раума. По городу разлетелась весть, будто великий посланник фараона прибыл навестить семью Секененры. Эта весть достигла дома губернатора раньше, чем туда прибыл царь. Подойдя ближе, царь обнаружил, что губернатор и царское семейство уже ждут его во дворе дворца. Когда царь приблизился к ним, все от удивления и радости потеряли дар речи. Раум опустился на колени, счастливый от радости. Первой к царю подбежала юная царица Нефертари, обняла его и поцеловала в щеки и лоб. Яхмос поднял глаза и увидел свою мать Сеткимус, заключил ее в объятия, прижал к груди и подставил ей свои щеки, которые та нежно поцеловала. Его бабушка царица Ахотеп ждала своей очереди, он подошел к ней, поцеловал ей руки и лоб. Наконец Яхмос увидел последнего и самого дорогого человека — Тетишери. Ее голову венчали седые волосы, щеки от времени увяли. Сердце царя быстро забилось, он обнял ее и сказал:
