Юзеф Крашевский - Два света
— Аминь! — произнес Алексей, целуя руку матери…
— Да будет воля Твоя!
Соседи Дробицких всегда хорошо знали, что происходило у них в деревне. Большей частью проводя время в праздности, они исключительно занимались друг другом, и все служило хорошей пищей для их любопытства. Коляска Юлиана Карлинского, подъезжавшая к крыльцу старого дома в Жербах, вызывала всех на улицу. Потом все узнали, что Алексей поехал в Карлин, что прогостит там долго, и не прошло часа после его возвращения, уже по всей деревне летала молва о том, как приняла его мать. Все это раскрашивали, увеличивали и передавали друг другу в чрезвычайном виде. Самые нетерпеливые из соседей уже сбирались на старый двор, дабы взглянуть на Алексея и его мать… Перед вечером пан Мамерт Буткевич уже надел на себя визитную куртку и совсем собрался идти, как вдруг навестил его пан Теодор Пержховский, немножко навеселе и только в таком состоянии искусственной бодрости видавшийся с соседом, а в другое время избегавший его.
— А что, пане сосед, — произнес он с улыбкой, — на старом дворе новости!., а?
— Ну, какие же там новости? — с важностью богача и свысока спросил пан Мамерт. — Уж вы знаете что-нибудь?
— Все до капли. Алексея не было дома пять дней, на шестой он воротился, мать порядком намылила ему голову, они поссорились — и Дробицкий перебирается на дачу Ултайского, которую они берут в аренду.
— О, о, о! — протяжно сказал Буткевич. — Важные перемены! Но правда ли это?
— Палашка стояла у дверей, когда мать делала выговор Алексею и приказала ему идти вон… Она сказала об этом моему Янеку, а Янек — мне. Изволите видеть, этот старый граф Юноша всеми силами старался помирить их, но Дробицкая выгнала его…
— О, о, — повторил Буткевич, — ужасные вещи!
— Истинно ужасные! Я всегда твердил, что у них непременно так кончится, — отвечал Пержховский. — Есть у вас рюмка водки для сварения желудка?
— Заперта! — сказал Буткевич, не желая ни дать водки, ни признаться, что ее не было.
— А отпереть?..
— Ключница забрала все ключи и ушла…
— Я что-то еще хотел сказать… да, вот что… — прибавил пан Теодор, — что бишь хотел я сказать?..
Вошел пан Яцек Ултайский, подал хозяину руку, а с Пержховским раскланялся издали, потому что был с ним в ссоре, так как пан Юзефат Буткевич, женатый на Пержховской, ссорился с паном Ултайским, а брат стоял за брата.
Буткевич и новый гость взглянули друг на друга.
— Что нового? — проговорил сквозь зубы скупой даже на фразы пан Мамерт.
— Что? А говорят, Дробицкие разделяются. Алексей поселится на моей части, мать, старая ведьма, выгоняет его из дому… Посмотрим, как-то она управится одна…
— Подлинно… а зачем он лезет к панам? — спросил пан Мамерт.
— Зачем? Гм! Зачем? Известное дело, захотелось получить хорошего щелчка… — отвечал пан Теодор.
— Понимаю, в чем дело! — воскликнул Ултайский. — Там есть две панны…
— Что? Две? — спросил Буткевич.
— Две? — повторил Пержховский, подставляя ухо.
— Да. Во-первых, панна Анна…
— Сестра пана Юлиана?.. Эк куда хватил!
Все пожали плечами.
— Не для пса колбаса, сударь ты мой! — сказал пан Мамерт.
— И панна Аполлония, — прибавил Ултайский, — дочь эконома, подруга панны Анны… красавица девка… верно, ее сватают ему…
— Непременно так должно быть! — подтвердил, подумав, пан Мамерт.
— Не сходить ли к Дробицким? — спросил Пержховский.
Всем очень хотелось идти туда, но никто не хотел сознаться в этом, кроме Ултайского, который мог выставить предлогом свое дело.
— Я пойду, — сказал он, — мне нужно поговорить с Алексеем.
— Я пошел бы, — отозвался пан Теодор, — да…
— Лучше воротитесь домой, мы пойдем с паном Ултайским, а если придем втроем…
— Что ж за беда такая, что втроем… Вы ступайте сами по себе, а я сам по себе… Пан Мамерт всегда повелевает, а между тем даже водки не имеет в доме…
С этими словами пан Теодор надел фуражку и вышел, сильно хлопнув дверью. Буткевич только пожал плечами.
— А что, пойдем? — спросил он.
— Пойдем, — отвечал Ултайский.
Вечер уже наступил. Подходя к дому Дробицких, они встретили на дворе шедших с той же самой целью удовлетворения любопытства пана Пристиана и Юзефата Буткевича. Последний, по случаю ссоры с Ултайским, не желая находиться с ним в одном обществе, показал вид, будто забыл что-то и воротился домой. Пан Яцек понял этот маневр и проводил его презрительным взглядом.
Все соседи, по одному или по два, собрались в гостиную Дробицких, где застали только старую пани. Она мерила полотно из куска, лежавшего на полу. Алексея не было.
— Мое всенижайшее почтение! — произнес пан Мамерт со свойственной богатому человеку важностью.
— Как ваше здоровье? — проговорил Ултайский покровительственным тоном.
— А где Алексей? — спросил пан Пристиан, поправляя волосы и мысленно сравнивая свой великолепный костюм с курткой пана Мамерта и венгеркой Ултайского.
Нисколько не церемонясь с гостями, Дробицкая едва сказала несколько слов на сделанные вопросы, не скрывая, что гости пришли вовсе некстати, но последние, привыкнув к ее капризам, не обращали на это внимание. Каждый воображал, что делает Дробицким большую честь своим посещением. Потому они сели, не ожидая приглашения, между тем как хозяйка продолжала мерить полотно.
У мелкой шляхты исстари существует обыкновение извлекать для себя пользу из каждого малейшего обстоятельства. Подобное обыкновение ведется и в других слоях общества, но там оно, по крайней мере, принимает какую-нибудь благовидную форму, например, хоть вид случайности, здесь же прямо и без церемонии каждый хватает, кто что может и откуда может.
Когда в Жербах стали догадываться, что Алексей в хороших отношениях с Юлианом Карлинским, каждый из соседей спросил самого себя: какую бы извлечь мне из этого пользу? У всех были какие-нибудь планы, и каждый спешил со своим, дабы предупредить других.
Ни один не признавался в этом, но, идя на старый двор, каждый имел в запасе свои просьбы или планы. Пан Пристиан Прус-Пержховский недаром наряжался. Считая себя человеком, предназначенным играть роль в высшем обществе, он летел просить Алексея представить его в Карлине. Ему грезилось… кто знает? Панна Анна или какая-нибудь другая богатая помещица, и он улыбался, глядя в зеркальце на щетке, всегда находившейся в его кармане. Пан Мамерт Буткевич составил проект: за бесценок купить лес в Карлинских дачах или, пожалуй, приобрести его и совсем даром… Пан Теодор надеялся достать из замковых подвалов отличной старой водки, о которой так много было наговорено ему. Наконец пан Яцек… о, пан Яцек надеялся больше всех воспользоваться новым положением Алексея… Узнав, что Дробицкий должен разделиться с матерью и жить на его части, Яцек вообразил себе, что эта земля будет крайне нужна Алексею, а так как срок контракта теперь оканчивался, то он задумал заломить по новому условию страшную цену. Все с беспокойством глядели на двери, ожидая выхода Алексея, но он не являлся, а Дробицкая, не говоря ни слова, продолжала мерить полотно.
— Мы слышали кое-что, — тихо произнес пан Мамерт, — правда ли это?
— А что вы там слышали? — спросила Дробицкая.
— Будто пан Алексей хочет отделиться от вас, — вежливо отвечал пан Мамерт.
— Разве не пора ему быть полным хозяином? — возразила хозяйка. — Ян останется со мною…
— Значит, вы уж не отправите его на учение? — спросил пан Ултайский.
— Он почти кончил науки.
— И гораздо лучше, — подтвердил пан Мамерт. — Вот и я… только из третьего класса… ей-Богу, из третьего…
— А я не из какого! — рассмеялся Ултайский.
— Даже и этого не видно! — насмешливо прибавил Пристиан, закуривая сигару.
При этих словах вошел Алексей. Все взглянули ему в глаза, отыскивая перемену на его лице, и все поспешно схватили его за руки. Какая-то зависть и вместе любопытство отражались в глазах гостей.
— Ах, здравствуйте, здравствуйте, милый сосед!
— Долго же вы гостили!
— Зато теперь опять посижу дома…
— Едва ли! — возразил Пристиан. — Кто один раз побывает в высшем обществе, тому уж трудно оторваться от него.
Так мало-помалу говорили гости, делая вопросы и выжидая друг друга, чтобы избавиться от посторонних и поговорить наедине с паном Алексеем.
— У меня есть дельце до вас! — начал Ултайский, сознавая, что его отношение к хозяину не требовало особенных церемоний.
— Позвольте узнать, какое?..
— Хотелось бы сказать вам слово по секрету! — шепнул пан Мамерт.
— У меня есть к тебе просьба, — прибавил Пристиан, — но о ней скажу после…
Дробицкая только пожимала плечами. Некоторые из гостей взялись за фуражки, показывая вид, что уходят, желая подать собою пример другим, но, осмотревшись кругом, остались, потому что никто не трогался с места. Более всех смелый пан Яцек взял Алексея под руку и увел в другую комнату.
