Александр Тамоников - Белый царь – Иван Грозный. Книга 2
– И как же, по-твоему, они намерены теперь осуществлять государственный переворот?
– Просто, государь. Ты заполучил списки вельмож, готовых свергнуть тебя в походе, потом передать Сигизмунду или убить, что куда вероятнее. Понятно, подобная измена должна вызвать в тебе ярость. Ты прекращаешь поход, возвращаешься в Москву и казнишь заговорщиков. Дело как будто закончено. Но только как будто. Бояре дождутся, когда ты успокоишься, и нанесут тебе смертельный удар в спину. Именно тогда, когда ты будешь считать мятеж подавленным. Таково мое мнение, государь. Возможно, я и ошибаюсь, но чутье подсказывает, что заговорщики будут действовать именно так.
– Ты не ошибаешься, Дмитрий, – проговорил царь. – Говоришь верно. Трусость Владимира Андреевича спутала планы изменников, но не повлияла на их окончательное решение. Царь должен быть свергнут любым путем. Вопрос только во времени. А ждать они научились. Но мне непонятно другое. Ладно Владимир Андреевич, человек слабохарактерный, недалекий, трусливый. Но почему умный, смелый, влиятельный Федоров раскрылся перед ним? Он мог тайно подготовить переворот, имея в союзниках не менее влиятельных бояр, за которыми стоит значительная военная сила. Федоров провел бы его при встрече с польскими войсками или, еще лучше, во время сражения. Потом бояре возвели бы на трон князя Старицкого и стали бы править как прежде. Почему они не пошли этим путем?
– Думаю, им перекрыл его король по совету гетманов. Почему? У Сигизмунда нет уверенности в том, что влиятельное русское боярство, заполучив власть, изменит свое отношение к нему. Сигизмунд желает держать наших бояр на привязи. Он своими руками резко ограничил их возможности. В общем, если выразиться образно, в одной берлоге оказались два медведя. А они вместе не уживутся ни при каких условиях. Так, думаю, получилось и с заговором. Сместить тебя с трона без поддержки Сигизмунда враждебные вельможи не могут, но и зависимость от Польши им не нужна. Посему главный удар Федоров-Челяднин, измену которого еще надо доказать, перенес в Москву.
– Ты прав, Дмитрий. Не напрасно я пригласил тебя в поход.
– Так похода-то и не получается.
– Ничего. Война с Польшей и Литвой – дело затяжное. Это меня вполне устраивает. А с боярами мне не впервой сталкиваться в открытом бою. Я знаю, как подавить этот мятеж. Ладно, хватит о делах.
– Ты все же скажи Малюте, чтобы передал в опричные войска приказ подойти ближе к ставке.
– Здесь и его собственной дружины хватит. Идем, князь, помолимся, поужинаем, потом отдохнем пред переходом.
– Поначалу обозов надо дождаться.
– Теперь это не важно. Выступим в любом случае, подойдут орудия или нет. Все одно от Ршанского яма нам обратно, на Москву идти!
Как только полки вышли к назначенному пункту, царь собрал военный совет. Он был краток, сказал, что какого-либо значительного успеха в настоящих условиях достичь невозможно. А вот понести крупные потери в живой силе вполне реально. Это не только нежелательно, но и преступно.
Иван объявил поход завершенным, отдал приказ отводить войска и объявил о своем намерении немедленно убыть в Москву для решения важных государственных дел. Он ни слова не сказал о боярском заговоре, основные зачинщики которого находились здесь же, на совете, кроме князя Воротынского, оставшегося в столице.
Подобного решения не ожидал никто. Князь Мстиславский выразил недоумение. Он сказал, что польские войска, несмотря на то что их возглавляет сам Сигизмунд, никакой активности не проявляют, стоят лагерем. Поэтому можно даже потратить время на распределение артиллерии по полкам, потом нанести удар по полякам, разбить армию и двинуться дальше, вплоть до Вильно и Риги. Его поддержали и некоторые другие воеводы, не знавшие о заговоре против царя.
Иван Васильевич выслушал всех и подтвердил приказ, отданный ранее. 14 ноября русская армия должна вернуться на исходные позиции, поход завершен.
Участники совета разошлись, кто удивленный решением царя, кто встревоженный. Лишь князь Старицкий во всем поддерживал венценосного двоюродного брата. Он активно взялся за исполнение обязанностей главного воеводы, теперь возложенных на него.
Царь прибыл в Александровскую слободу. Его сопровождал князь Ургин. Чуть позже из войск срочно был отозван князь Старицкий.
По его прибытии Иван Васильевич пригласил в слободу митрополита. Филипп был буквально потрясен известием о заговоре высших вельмож. Князь Старицкий подтвердил их измену.
Иван Грозный внимательно смотрел на митрополита. Тот долго читал список заговорщиков, протоколы допросов Казарина Дубровского и польского лазутчика Ивана Козлова.
Потом государь спросил:
– Как на этот раз, владыка, посоветуешь поступить с изменниками? Прежде ты просил милости для бояр, выступивших против опричнины, несмотря на то что указ был утвержден собором. Станешь ли и сейчас хлопотать за персон, желающих совершить государственный переворот в пользу князя Старицкого?
– Нет, – твердо сказал Филипп. – Учитывая всю тяжесть преступления, задуманного ими, я не стану просить для заговорщиков ни прощения, ни милости. Они заслужили смерть. Но прошу провести тщательное расследование по каждому человеку, указанному в списке. Среди них вполне могли оказаться люди, втянутые в заговор хитростью либо ложью.
– В том, владыка, мое тебе царское слово. Следствие будет проведено тщательно и праведно. Скажу больше, покуда не станет ясна вся картина заговора, не будет определена вина каждого изменника, я не подвергну ни аресту, ни опале никого, даже Федорова-Челяднина. Но после следствия и доказательства вины пощады никому не будет!
Русский царь сдержал свое слово. Следствие по делу боярского заговора велось весьма тщательно. Как и предполагалось, в ходе его выяснилось, что не все бояре и дворяне, указанные в списке, были напрямую причастны к заговору. Некоторых, пусть и весьма немногих, освободили еще во время следствия. Царь не подверг их наказанию.
В Москву для дачи показаний вызвали Федорова-Челяднина, главное лицо заговора. Неожиданно для всех государь не тронул его сразу. Он пока выслал конюшего в Коломну, приказав ему заплатить штраф в государственную казну.
Избежал наказания и второй по знатности участник заговора князь Иван Куракин-Булгачев. Его казнили позже, десять лет спустя. Он тогда был воеводой крепости Верден в Ливонии, но вместо организации ее обороны попросту пьянствовал. В результате Верден был потерян для России. Но пока Иван Куракин-Булгачев не пострадал. Как, кстати, и братья Воротынские, которым кровавый царь-тиран якобы отрубил головы.
Следствие закончилось в 1568 году. Состоялся суд, вина заговорщиков была подтверждена. Митрополит Филипп обличал бояр, молчаливо сочувствующих изменникам.
В Москву был доставлен и здравствующий боярин Федор-Челяднин.
Государь вызвал его во дворец, без гнева указал бывшему конюшему на трон, символ царской власти и сказал:
– Вот трон, боярин. Теперь ты можешь занять то место, о котором мечтал.
Федоров опустил голову. Что он мог ответить царю? Расследование обстоятельств боярского заговора завершилось, вина бывшего конюшего была полностью доказана. Его ждала смерть. Федоров понимал это. Царь не желал видеть жалкого старика и приказал увести его. Глава изменников был казнен.
Огромные вотчины казненного боярина, располагавшиеся на границе с Новгородом, подверглись конфискации и были взяты в опричнину. Но на Москве стало понятно, что земли покойного боярина Федорова без военного похода не взять. Государь приказал провести опричный рейд по этим местам и сам возглавил его.
Подобное решение диктовалось тем, что во владениях Федорова-Челяднина проживали многие тысячи крестьян. Дворяне и верные слуги казненного изменника могли поднять людей против опричников, назначь Иван Грозный командующим кого-то другого. На любимого царя же простой народ никогда не пошел бы. Иван Васильевич возглавил опричный поход, чтобы не допустить обмана крестьян, избежать огромных, совершенно неоправданных жертв.
Его замысел удался. Люди не пошли за дворянами. Опричное войско захватило земли бывшего конюшего Федорова-Челяднина. Оно не тронуло тех, кто не оказал сопротивления, и жестоко разгромило мятежные силы. Впрочем, таковых оказалось ничтожно мало.
Земли бывшего конюшего отошли в опричнину, то есть стали государственными. Крестьяне могли продолжать свободно жить и трудиться на них. Русский царь Иван Грозный никогда не воевал со своим народом. Тот отвечал ему любовью, приязнью и полным доверием.
В то же время смертельная угроза нависла над Филиппом. Честность митрополита грозила разоблачением многим тайным противникам государя. Мало кто из них обладал высочайшей силой духа, свойственной ему.
Одним из ярых противников Филиппа являлся архиепископ Новгородский Пимен. Его желание самому встать во главе церкви со временем переросло в болезнь. Пимен не простил выбора Ивана Грозного ни самому царю, ни Филиппу. Он предал их обоих, а с ними и веру. Это предательство трагически повлияло на жизнь Великого Новгорода.
