Под сенью чайного листа [litres] - Лиза Си
– Из Тибета тысячу лет назад.
– Именно. А теперь, Девочка, подумай о своих предках тридцать поколений назад, которые преодолели весь этот путь. Путешествуя, они собирали на своем теле и в своих вещах желанных и нежеланных гостей – пыльцу, семена и споры. А теперь взгляни на материнское дерево.
Оно все такое же скрюченное и искривленное. Ствол и ветви по-прежнему заражены различными видами грибков, плесени, орхидей и, конечно же, желтыми нитями.
– Вся эта жизнь на материнском дереве из других мест. Ее перенесли наши предки-кочевники. Можно сказать, что дерево показывает историю нашей женской линии. Ты должна помнить, Девочка, что не только мужчины зачитывают свою родословную. Мы, женщины, тоже это делаем. На протяжении многих поколений нима и рума из нашей и многих других деревень обращаются за помощью к женщинам нашей семьи. Мы даем им листья, кору и даже этих желтых паразитов с материнского дерева в качестве лекарства.
Она поднимает руку, останавливая мои возражения: я все это знаю.
– Если бы ты развернула чайный блин, который я дала твоей дочери, – продолжает она, – то увидела бы желтые нити, вьющиеся по всей его поверхности. Этот блин – связь со временем и с женщинами, которые жили до нас. – Она касается моей груди прямо над сердцем. – Ты пережила трудные времена. Без сомнения. Но ты, Лиянь, уникальна.
Я впервые слышу из уст А-ма свое настоящее имя, и это меня потрясает.
– У тебя особые способности, – продолжает она. – Я не говорю, что ты ведьма или лиса-оборотень. И никогда не считала, что ты обладаешь особым даром целительства или магии. Скорее ты похожа на А-ма Мата, прародительницу народа акха, которая боролась с ограничениями. Она заявила, что не готова принять судьбу, и выстояла вопреки всему благодаря уму, состраданию и настойчивости. Все это порождено этой рощей. В том числе и материнское дерево.
А-ма говорила мне почти все это, когда впервые привела меня сюда. Тогда я испытала жестокое разочарование. Наверное, должна была вдоволь настрадаться, чтобы услышать эти слова по-новому.
– Твой А-ба отдал тебе эту землю не потому, что ты ничего не стоишь. У него вообще нет на нее никаких прав. Я настояла. Эта роща может принадлежать только тебе, и однажды перейдет по наследству твоей дочери. – Ей пришлось перефразировать: – Твоей будущей дочери. – Она торопливо закидывает землей костер, не давая мне шанса вставить хоть слово. – А теперь идем. Нельзя заставлять учителя Чжана ждать. – Только когда я уже собираюсь обогнуть валун, она останавливает меня. – Посмотри в последний раз. Запомни.
Я пытаюсь вобрать в себя все, что вижу новыми глазами: материнское дерево, замершее посреди поляны с таким достоинством, сестринские деревья, распахнувшие объятия, камфорные деревья, скрывающие всех их, древнюю силу валуна, утес на краю рощи, горы вдали.
Когда мы добираемся до пункта сбора чая, бурлящие в груди эмоции не утихают, но вид учителя Чжана в его синем френче и кепке успокаивает. Я стою в одежде с чужого плеча, с корзиной чая через одно плечо, корзиной новой одежды через другое и с маленькой плетеной сумкой, где лежат рисовые шарики, фрукты и глиняный кувшин с водой. Во дворе пункта кипит жизнь: местные жители приносят осенний урожай на взвешивание. Даже старушка-дай на месте, и аромат лепешек с луком кажется мне как никогда соблазнительным.
– Тебя отвезут на грузовике в Мэнхай, – говорит учитель Чжан. – Когда доберешься туда, спроси дорогу к автовокзалу. Купишь билет до Куньмина. Из Мэнхая дорога займет еще восемнадцать часов.
– Мне страшно, – шепчу я.
Он неловко похлопывает меня по руке.
– Ты уже бывала в дальних краях, – мягко говорит он. – Ты справишься!
А-ма дает последний совет:
– Всегда следуй законам акха. Если ты не откажешься от них, будешь защищена от проблем, порожденных хоть миром духов, хоть миром людей. Никогда не забывай о нас!
– Когда-нибудь я вернусь домой…
А-ма слегка прижимает пальцы к моим губам, удерживая меня от обещания, которое мне, возможно, не суждено выполнить.
– Я буду ждать, чтобы увидеть твое лицо, – говорит она. Я слышу надежду за ее глубокой печалью. Она сует мне в руку деньги. – Мне сказали, что тебе понадобится минимум двести юаней в месяц на проживание и питание. Обещаю каждый месяц присылать больше через учителя Чжана.
Я забираюсь в кузов грузовика. Учитель Чжан и А-ма передают мне корзины, и я ставлю их на тюки с чаем, отправляющиеся на фабрику в Мэнхай. Водитель заводит двигатель.
– Всегда помни, как себя вести, как разговаривать с людьми, как уважать окружающий мир, – наставляет А-ма, перекрикивая гудение двигателя. – Где бы ты ни оказалась, чем бы ни занялась, не отказывайся от наших традиций!
– Я обещаю сделать все, что в моих силах, А-ма, – бормочу я, а потом произношу: – Хороший акха способен отказаться от традиций не больше, чем буйвол способен оставить свои следы в одном месте, тогда как тело его в другом.
Солнце и Луна! Как же меня мутит! Меня тошнит на поворотах и ухабах так сильно, что кажется, я сейчас умру. Я свешиваю голову через борт грузовика и изрыгаю все содержимое желудка. Это намного хуже, чем автомобиль господина Хуана, тот был компактным, и меня сажали на переднее сиденье. Но и когда желудок пустеет, тошнота не проходит.
С каждым километром я чувствую, что прошлое преследует меня. Когда мы зловеще приближаемся к краю крутой горной дороги, я вспоминаю еще одну свою ошибку. Когда грузовик подпрыгивает на камне или проваливается в очередную яму, мне приходится смириться с тем, что это моя расплата. А-ма говорила: «Всегда следуй законам акха», но все мои ошибки из-за того, что я проигнорировала принципы, которые делают меня той, кто я есть. Я познала неизбежность боли и поражения и получила шрамы. Теперь, когда я совершенно одна, я чувствую, как культура моего народа питает меня, наполняя силой. Я родила дочь и потеряла ее. Я вышла замуж за человека, которого любила, и потеряла его, во многих смыслах. Теперь я разлучена с семьей, деревней и горой, но в моем сердце я связана с ними как никогда.
Наконец мы выезжаем на ровную дорогу. Грузовик минует Институт социального обеспечения. Моей дочери там нет. Она уехала далеко-далеко. Это знание дает мне последнюю каплю мужества, необходимую для того, чтобы вылезти из кузова грузовика, найти автобусный вокзал, купить билет и отправиться в Куньмин, жестоко страдая от укачивания.
Автобус прибывает поздно вечером. Я думала, что Мэнхай большой, но по
