Я знаю точно: не было войны (СИ) - Тарханов Влад

Очнулся политрук уже в медсанчасти. Ему повезло, что он поскользнулся, и пуля снайпера прошла, не задев жизненно важные органы. Или финский снайпер был слишком далеко и не стал целиться в голову, как они, снайпера, любят. Ему повезло, что в тыл шла машина и его быстро доставили в госпиталь. Такие машины были единичными. Техника не выдерживала на морозе. Люди — держались. Ему повезло, что он был ранен именно тут, почти в самом начале Раатской дороги и его переправили в госпиталь до того, как финские лыжники перерезали дорогу во многих местах и окружили краснознаменную дивизию. Он не попал в окружение, не замерз на дороге, не попал к финнам в плен. Он не видел, как очередью из пулемета скосят добряка Логина, как замерзнет тихим карельским утром капитан Куракин, выходивший с тремя бойцами батальона из окружения и оставшийся совершенно один, как дважды раненный Петр Младенов попадет в финский плен, и там же скончается от ранений. Он не видел, как перед строем расстреляют командование сорок четвертой дивизии, бросившее солдат и вышедшее из окружения без них. Он был счастливчиком. Тяжелораненым, в госпитале, но все-таки счастливчиком.

Глава тридцать четвертая. Счастливчик Арончик

Глава тридцать четвертая

Счастливчик Арончик

Рыжая кошечка потянулась, выгнула спинку и стала тереться о ноги Ребекки, выпрашивая еду. Кошку звали Муся, она прибилась к семье примерно полтора года назад, и ее все успели полюбить. Прибилась маленьким ласковым котенком, а выросла в ласковую, но хитрющую кошару, которая отменно умела делать три дела: спать целыми днями, выпрашивать еду, и еще ей удавалось вылавливать мышей и крыс. Во всяком случае, в доме мышей, даже залетных, не стало, а в сарае исчезли не только мыши, но и крысы. В сарайчике хранились уголь и кукурузные качаны, их семья использовала для растопки. И именно в качанах устраивали себе гнезда всякие грызуны, которых Ребекка откровенно побаивалась. Муся теперь больше спала, время от времени исчезая в неизведанном направлении, иногда появляясь с мышкой или крысенком, которых складировала перед порогом. Она была общей любимицей и кормили ее как следует. Сейчас она носила котят, а потому ее аппетит заметно подрос. Сегодня кормили уже три раза, но заметив Ребекку, которая только-только вошла в дом, Муся ожила и тут же стала выпрашивать еду, уверенная, что вот именно Ривка ее не кормила и просто обязана кинуть ей что-нибудь вкусненькое. Сегодня Муське особенно повезло: в доме было вкусненькое, и немало. Причина была простая — сегодня в их семье была свадьба. Да тут и гадать нечего — конечно же не младшенькая Эвочка, и не средняя Ривочка, нет, замуж, как и положено в хорошей еврейской семье, первой выходила старшая дочка, Монечка. Ребекка увидела на столе нарезанные кусочки куриного жира с кожицей, не задумываясь парочку таких кусочков бросила кошечке, которая с урчанием подбежала к угощению, а сама пошла переодеваться.

Свадебную церемонию хотели было провести в синагоге. На этом настаивали родители. Нет, ни мама, ни отец не были слишком уж религиозными. Отец ходил в синагогу по большим еврейским праздникам, дома тоже праздновали все, что полагалось, но Тору усиленно не изучал и вообще к Богу относился, скорее, как к другу, а не как к Великому и Ужасному. По мнению Ребекки, относиться полагалось — со страхом и благоговением. Сама Ривка была уверена, что Бога нет. Хотя бы потому, что наука его не обнаружила. А если наука не обнаружила, следовательно, его нет. Науке молодая учительница верила больше чем кому-либо, даже партийному руководству. Партия может ошибиться, а дважды два по науке всегда будет четыре. Но вот отец хотел, чтобы свадьба была в синагоге. Как у него. Арончик в синагогу не хотел. Монечка тоже. Мама поддерживала отца, но молодых было не переубедить. Да, да, это Арончик Кац, жених Монечки, с которым она встречалась больше года, наконец-то сделал предложение. Его на работе заметили, поставили на должность завуча, молодой, пусть покрутится. Теперь он мог снять комнату такую, чтобы жить с Монечкой, и тут же сделал ей предложение руки и сердца. Романтично! Надо спешить.

И все-таки пришлось идти на компромисс. Из родственников Арончика должна была приехать только тетка Пэся из Вапнярки, мама заболела и приехать не могла, о чем сообщила телеграммой. Арон был расстроен — он рано остался без отца, и мама была единственным человеком в семье, который заботился о парне, его образование –целиком ее заслуга. У мамы был тяжелый характер. Они жили в небольшом городке, даже не городке, посёлочке, под звучным названием Погребище. Пэся работала в заготконторе, а еще держала двух коров, чтобы поднять на ноги сына и дочку. Вот только младшая сестра Арончика, Сарочка, умерла три года назад, внезапно заболев крупозным воспалением легких. За каких-то четыре дня молодой цветущей девушки не стало. Врачи разводили руками, да сделать ничего не могли. Мама с тех пор сдала, коров больше не держала, часто болела. Арончик постоянно беспокоился о ее состоянии и часто писал письма, а мама отвечала просто и односложно. Жива. Тружусь. Ну, еще пару слов о работе.

Так вот — в плане компромисса было решено делать свадьбу дома, но церемонию обязательно должен был провести раввин. Тут уже Абрахам уперся, и ни в какую. После росписи — извольте сюда, а церемонию проведем, как следует.

Конечно, больше всего досталось маме. Она взяла на себя приготовить свадебный стол. Все, кроме сладостей — их помогала печь соседка, тетя Рая. Она всегда готовила на свадьбы такие флудены! Это такой праздничный пирог, чем-то напоминающий австрийский штрудель, или же восточную пахлаву, только намного-намного вкуснее. Пальчики оближешь! По старинной традиции, главным угощением была баранина с рисом, это Абрахам постарался, ему выписали в совхозе молодого барашка. Конечно, курица и блюда из картофеля и прочих овощей тоже присутствовали. Эва и Ривка сбились с ног, помогая маме приготовить все и на всех. Ребекка с мамой ходила на базар, мама выбирала у торговок кур, руководясь только ей понятными принципами, а дочка уже тащила мамин выбор на птицерезку, где куры должны были быть забиты строго в соответствии с традициями. Да и самим лишать живность жизни не хотелось. Абрахам тоже не бездельничал: купить и привезти продукты, из совхоза доставить уже заколотого и разделанного барашка, подготовить все для церемонии, расставить на улице столы, договориться с соседями, пригласить всех — это легло на отца семейства Гольдбергов. Да, семейство Гольдбергов происходило из сефардов — то есть, их предки когда-то давно, во времена зверств испанской инквизиции, перебрались из солнечной Испании на славянские земли, в Яругу, что над Днестром и осели там, надеясь, что спаслись от многолетних гонений. Но со временем все перемешалось, а уже Лея была из самых натуральных ашкенази, да и мало кто сохранял сефардские традиции, может быть, только первые поколения переселенцев. Все принимали участие в подготовке будущего торжества, даже Эвочка — красавица и белоручка трудилась, носясь по маминым поручениям и ни разу ни кому ничего не возразила, что было совершенно удивительно.

Что вы говорите это была за свадьба! Это была загляденье, а не свадьба, шоб я так жил!

Чувствуете одесский акцент? А кто вам сказал, что Могилев-Подольский это не маленькая Одесса? Я вам говорю, что это таки маленькая Одесса! Там даже Набережная есть! Пусть это не Приморский бульвар, но тоже красиво!

Да, свадьба была простой и откровенной, как бывают простыми носовые платочки, или как бывают откровенными девочки на первом свидании, вообще, свадьба была хорошей. А вы подумайте — начало мая! Воздух наполнен весенним теплом, но еще нет жары, зелень распустилась, и все еще сочно-зеленая, светлая, молоденькая, листики такие нежные, что прикасаться к ним боязно— дотронешься, так порвешь ненароком. А небо! Какое пронзительно-яркое в мае небо! И ни облачка, чтобы не затмить молодым их новый жизненный путь. А вот и жених с невестой — молодые, красивые, подтянутые, немного растерянные, а кто не растеряется, всего столько нужно сделать и успеть, а еще подготовиться к свадьбе, а еще роспись. А куда же без местного ЗАГСа? И пусть он находится в немного облупленном здании, пусть это здание само похоже на сарайчик, какое это имеет значение? Они вошли — невеста в новом платье из отреза, выделенного отцом именно по такому случаю, мама пошила его сама за два дня, выкроив по ладной фигурке Монечки так, что ее полнота перестала быть недостатком, наоборот, стала приятным достоинством. Арончик — в черном костюме и таком же черном галстуке, как положено по традиции. Костюм привезла ему в подарок тетя Пэся, а галстук жених одолжил у Есика, у того как раз было. Знаете, приезд тети Пэси был что-то необыкновенное! Как только она появилась в доме Гольдбергов, так сразу устроила проверку подготовки к свадьбе. И тут началось — она заявила, что они, Кацы, знают как надо, и блюда готовятся не те, и что стол накрывается неправильно, и что надо сделать это так, а это вот так! На что всегда спокойная мама Лейза, таки была готова вот-вот вспылить. Выручил отец. Он чуть-чуть приобнял тетю Пэсю за плечи и отвел из кухни в гостиную. Так они называли комнату, что чуть побольше. Что он говорил приезжей будущей родственнице, неизвестно, но тетя Пэся из Вапнярки покинула кухню, не сказав никому ни слова и потом всю свадьбу вела себя более чем прилично. А ее сын, двоюродный брат Арончика, Зорик, оказался вообще своим человеком, отличным, открытым парнем, который быстро сошелся с Ривкой и Эвочкой. Да, Абрахам Гольдберг умел воздействовать на женщин, этого у него нельзя было отнять никогда! Церемония в ЗАГСе была простой и обыденной. Да и церемонии не было. Пришли, расписались в амбарной книге, в которой регистрировались акты гражданского состояния, получили дежурное поздравление из уст регистратора — пожилого вислоусого поляка по фамилии Валевский, и пошли домой.