Житие маррана - Маркос Агинис
39
Еще не рассвело, когда Франсиско покинул монастырь, где прожил целых семь лет. Он миновал кособокие ворота и с укладкой на плече зашагал по пустынной улице. Холодный воздух покалывал кожу, бодрил. Юноша вышел на эспланаду под городской стеной, где около двадцати крытых повозок уже выстраивались в ряд, а стадо мулов, послушное кнутам погонщиков, месило дорожную пыль. Возничие занимали свои места на козлах, понукали и тыкали стрекалами медлительных волов. Носильщики таскали поклажу в огромные бочкообразные фургоны, а надсмотрщики с фонарями в руках пытались навести порядок в мешанине людей и животных, рассаживали отъезжающих по местам, а заодно проверяли, надежно ли закреплены оглобли и хорошо ли смазаны ступицы колес.
Франсиско заметил офицера, который в последнее время ходил по пятам за Лоренсо. Служака продирался сквозь толпу, высматривая сына капитана: отец категорически запретил сорванцу уезжать из города. Франсиско же уплатил причитающуюся с него мзду, уселся в повозку и стал ждать отправления.
Через полчаса раздались крики: «Но! Поехали!» Дома на колесах затряслись, закачались и стронулись с места. Караван двинулся на север. Впереди скакали проводники, в темноте указывая возницам дорогу. Вместе с Франсиско в фургоне ехала семья, державшая путь из Буэнос-Айреса в Куско: немолодой мужчина, его жена, которой он годился в отцы, и две девочки. О Лоренсо Вальдесе не было ни слуху ни духу.
Офицер потоптался на эспланаде, пока за городскими воротами не скрылся последний табун, и пошел домой, выпил там чашку шоколада, а потом отправился к капитану копейщиков. Он шагал не торопясь, наслаждаясь утренней прохладой. Дело сделано: благодаря неусыпной слежке побег юного шалопая удалось предотвратить. На горизонте разливался перламутровый свет нового дня. Офицер громко постучал колотушкой в дверь, вслед за слугой прошел в гостиную и опустился на стул, но едва на пороге появился Торибио Вальдес, тут же вскочил.
— Никаких новостей, мой капитан!
— Да ну!
Вальдес разрешил подчиненному сесть и велел слуге принести две чашки шоколада. Офицер не осмелился сказать, что успел угоститься дома.
— Значит… все в порядке? — с сомнением проговорил капитан.
— Так точно. Я проследил за отправлением последнего каравана. Вашего уважаемого сына там не было.
— Ага!
— Он где-то в городе.
— Вы уверены?
— Да, мой капитан.
— Вот уж месяц, как вы за ним присматриваете.
— Совершенно верно.
— Да вы пейте, пейте.
— Благодарю, мой капитан.
— Или может, шоколад невкусный?
— Очень вкусный, мой капитан! — Вояка шумно втянул в себя горячий напиток, проявив рвение даже в этом.
— Выходит, он все еще в Кордове…
— Именно так.
— Так, да не так. Мальчишка уехал.
— Что вы сказали?!
— А то, что слышали. Удрал прямо из-под вашего глупого носа.
— Но я же осмотрел все повозки, поклажу перерыл, даже табуны проводил!
— Ну-ну.
— Не было там вашего сына, мой капитан!
— Однако здесь его тоже нет.
— Не иначе он верхом ускакал! Я сейчас же снаряжу погоню.
— Не трудитесь, — махнул рукой капитан. — Пейте себе.
— Получается, юнец обвел нас вокруг пальца!
— Не нас, а вас.
— Я… Я…
— Вы ходили за Лоренсо по пятам и поверили, будто мальчишка собирается ехать с караваном. Вроде как вместе с Франсиско, а? Так вот, он надул вас самым нахальным образом. И уехал только что. Не знаю, правда, как. Во всяком случае, сын потрудился оставить мне записку. Ловкий, чертенок.
— Направил, значит, меня по ложному следу. Да, очень ловкий.
— Зато уж о вас этого не скажешь.
Служака поперхнулся, закашлялся и заплевал шоколадом сапоги капитана.
Вальдес злорадно воззрился на офицера. Сообразительностью сына он гордился, а вот о смекалке подчиненных следовало задуматься.
40
В нескольких лигах от Кордовы Лоренсо нагнал караван. Старший караванщик позволил юноше занять место рядом с Франсиско и привязать коня к повозке.
Сын капитана быстро познакомился с другими пассажирами. Девочек звали. Хуаной и Моникой, их мать, женщину лет двадцати пяти, Марией Эленой Сантильян, а немолодой отец представился как Хосе Игнасио Севилья.
— Севилья вроде не португальская фамилия, — заметил Лоренсо, прислушавшись к выговору попутчика.
— Мои далекие предки были родом из Испании, — ответил мужчина и попросил Франсиско передать ему корзину с апельсинами: может, захотел отведать фруктов, а может, сменить тему разговора. Моника обвила руками шею матери и громким шепотом спросила, отчего это у дяди такое фиолетовое пятно на лице.
— Оттого, что моя мама объедалась сливами, когда носила меня в пузе, — ответил Лоренсо и принялся щекотать девочке живот.
— А куда вы направляетесь? — поинтересовалась молодая женщина.
— Я — в Куско или в Гуамангу, — ответил приятель Франсиско. — Говорят, там взбунтовались индейцы, их охватило какое-то «песенное поветрие». Злостные язычники ломают кресты, выкапывают трупы из могил, убивают священников и отказываются называться христианскими именами. Надо дать им укорот. Я собираюсь записаться в карательный отряд.
— Но ведь это было давно! — воскликнул Севилья.
— Давно?
— Шаманы объявили пришествие уака, древних духов природы, и науськали индейцев против испанских властей. Однако восстание успешно подавлено. Кто тебе о нем рассказал?
— Знакомые коррехидоры.
— Ты, должно быть, их неверно понял.
— И что же, индейцы не бунтуют?
— Случается, что бунтуют. И втихомолку продолжают поклоняться языческим богам, но серьезных мятежей не происходит уже давно. Так что придется тебя разочаровать: воевать не с кем.
— Значит, поеду в Портобелло! — с жаром воскликнул сын капитана. — Оттуда в Испанию, а там и до Фландрии недалеко. Стану воевать с фламандцами, как мой отец. Или с турками в Средиземном море, или с маврами в Африке.
— И чем же ты все это время собираешься расплачиваться за кров и еду?
— Чем расплачиваться? Это мне должны платить! В крайнем случае выпрошу у кого-нибудь денег или ограблю неверных. Настоящие воины так и поступают, ведь правда?
В ответ Севилья только смиренно кивнул.
— Ну а ты, Франсиско?
— Я еду в Лиму, хочу стать врачом.
— А, значит, учиться собираешься. Тоже своего рода приключение.
— Да.
— Врачи здесь очень нужны. Те немногие, что практикуют в вице-королевстве, все родом из Испании или Португалии.
— Его отец был врачом, — пояснил Лоренсо.
— Правда? И как же твоего отца звали?
— Не звали, а зовут… — поправил Франсиско. — Диего Нуньес да Сильва.
— Диего Нуньес да Сильва?!
— Вы с ним знакомы?
Севилья задумчиво почесал нос и вдруг замолчал, словно внезапно нахлынувшие чувства запечатали его уста.
— Так вы что, знаете отца? — немного подождав, повторил Франсиско.
— Мы познакомились много лет назад. Кое-кто из наших попутчиков будет очень рад
