Геннадий Левицкий - Ягайло - князь Литовский
— Вот поганец! А чего ж теперь едешь нашему князю служить?
— С нынешним господарем литовским не поладил.
Воины на стене получили всю информацию и замолчали.
— Так пустите вы к Дмитрию или нет? — потерял терпение Остей.
— Нет в Москве князя, мил человек. И князь, и митрополит, и бояре, и богатые гости сбежали от страха перед грозным татарским владыкой. Одни сирые да убогие в Москве и остались, потому что бежать им некуда.
— О каком татарском владыке вы говорите?
— Сам хан Тохтамыш ведет на нас неисчислимые рати.
— Так может, и я сгожусь для битвы, — предложил Остей. — Слава богу, повоевал на своем веку немало.
На стене опять начали совещаться:
— А что, давайте, впустим его в Москву. Какой никакой, а князь, — предложил старый воин.
— А если что, мы его враз успокоим. Народу при нем немного, — поддержал воина ремесленник, вооруженный увесистой дубиной.
Ворота распахнулись, и дружина Остея въехала в город, погруженный к этому времени в полный беспорядок.
После бегства виднейших бояр и митрополита с женой Дмитрия Донского княгиней Евдокией, черный московский люд принялся грабить дома богатых горожан. Всех, кто пытался бежать из города, избивали камнями и палками. Лишившись правителей, черные люди предались неистовому разгулу: «Все одно помирать! Хоть погуляем напоследок!» Буйные головы вытащили из погребов, не из своих, разумеется, все хмельное зелье, и народ принялся пить прямо на мостовых, закусывая содержимым купеческих лавок и складов. День и ночь продолжались пьянки и разбои. Напрасно пытались старые воины образумить толпу напоминаниями о предстоящей опасности — никакие уговоры на нее не действовали.
Приход Остея способствовал прекращению хаоса внутри города. Воины понимали, что пьяный разгул ни к чему хорошему не приведет, и потому, признали князя Остея своим воеводой. Они увидели в неожиданном госте опытного, искушенного в ратных делах воителя.
Самых буйных и непокорных Остей приказал связать, а некоторым всыпать палок для острастки. Волна беспорядков начала спадать и сама по себе, так как все запасы медов и вина были уничтожены.
Где силой, где уговорами успокоив жителей Москвы, князь Остей принялся готовить город для борьбы с татарами. По его приказу прямо на крепостных стенах развели множество костров, над которыми грелись огромные котлы с водой и смолой. Сюда же, тысячи людей тащили валуны, каменные глыбы, чтобы потом сбросить их на головы врагов. Благо, недавно построенные Дмитрием Донским кремлевские каменные стены, были неприступны и ремонта не требовали. За укрепления московские Остей был спокоен, не подвели бы только их защитники.
Многое было сделано Остеем за короткий срок его пребывания в Москве, но многое еще предстояло сделать для защиты города от врага. А уже после полудня того же 23 августа с напольной стороны города вновь появилась группа всадников. Это были, несомненно, татары. Махая кривыми саблями, на небольших подвижных лошаденках они начали приближаться к стенам города.
Из-за холма выезжали все новые и новые отряды золотоордынцев. Появившаяся на горизонте группа всадников начала стремительно расти вширь, и постепенно татары заняли всю равнину к востоку от Москвы. Словно саранча, слетающаяся на поле, покрытое сочной растительностью, татары устремились к Москве, гонимые жаждой крови и добычи. Человек семь отделилось от татарской рати, державшейся, все же, на почтительном расстоянии, и подъехало к стенам.
— Есть ли во граде князь Дмитрий? — спросил татарин по-русски. — Мы хотим говорить с ним.
— Нет его в Москве, — поспешили признаться молодые ратники.
Татары, отступив немного, поехали вокруг города, рассматривая подступы, ворота, бойницы и башни.
Идти на приступ немедленно татары не решились. День был на исходе, кроме того, люди и лошади измучены бешеной скачкой: никогда еще со времен Чингисхана ордынское войско не продвигалось с такой быстротой.
В этом походе хан Тохтамыш, учитывая печальный опыт Мамая, сделал ставку на стремительность и неожиданность. Свой замысел подчинения Руси Золотой Орде Тохтамыш начал осуществлять с того, что послал большой отряд в Булгар, где приказал перебить русских купцов, а их товары переслать в столицу. Таким образом, хан убил двух зайцев: лишил Русь сведений о золотоордынской жизни, которые она обычно получала через купцов, и завладел огромной добычей.
Покончив с русскими в Орде, Тохтамыш быстрым маршем повел войско к Москве. Ежедневно хан покрывал расстояние в десятки верст, останавливаясь на короткие привалы лишь ночью. Едва в степи появлялся человек, как его тут же настигали всадники из особых отрядов Тохтамыша и безжалостно убивали, не разбирая, кто он: русский или татарин. И все же нашелся человек, который предупредил Дмитрия Донского о предстоящей опасности. Это был союзник Тохтамыша князь Олег рязанский.
Дмитрий ушел собирать рать, едва узнал о приближении татарского войска. В неприступности московских стен князь настолько был уверен, что оставил в городе свою жену Евдокию с детьми, которым, правда, во время бунта удалось покинуть Москву.
Тохтамыш удивился, когда посланные к стенам Москвы мурзы доложили, что князя в городе нет. Затем он сделал вывод, что Дмитрия кто-то известил о приближении золотоордынцев. Следовало брать Москву немедленно или уходить ни с чем, пока московский князь не вернулся с войском. Но слишком много сил и времени потратил Тохтамыш, чтобы оказаться с огромным войском у стен Москвы. Убраться в Орду с пустыми руками для нового хана было равносильно жестокому поражению.
Утром 24 августа 1382 года Тохтамыш бросил свои тумены на штурм кремля. Со всех сторон навалились татары на город, посылая на ходу тучи стрел в сторону осажденных. Смертоносный дождь был настолько густым, что защитники Москвы не могли даже высунуть носа из-за каменных стен. Жертвы были огромными как на стенах города, так и внутри его от шальных стрел. Но вот железный дождь ослаб: это татары в некоторых местах добежали до крепостных стен и с помощью приставных лестниц и веревок с крючьями принялись карабкаться вверх. И тут на головы им полетели камни, полилась горящая смола и кипяток, замелькали дротики, защелкали самострелы. Словно гром с ясного неба загрохотали огромные тюфяки — так назывались пушки на Руси. Так, впервые на русской земле получило боевое крещение огнестрельное оружие.
Первый приступ отбит. Обожженные, изрядно поредевшие, татарские тумены отхлынули назад, а на смену им пришли новые. Во время разыгравшейся борьбы один из московитов, купец Адам, стрелой пущенной из самострела убил знатного мурзу — любимца Тохтамыша. В гневе Тохтамыш бросил на стены свои лучшие отряды, но и они не принесли успеха. Шел день за днем, приступ сменялся приступом, кровь лилась рекой с обеих сторон, но защитники Москвы по-прежнему держались стойко. Тогда Тохтамыш решил прибегнуть к хитрости.
Утром 26 августа вместо озверелых воинов к московским стенам приблизилась небольшая группа татар. Среди них многие москвичи с удивлением узнали Василия и Семена — сыновей князя Дмитрия Константиновича суздальско-нижегородского.
— Что вам надо, нижегородцы?! — закричали со стены.
— Татарский хан предлагает мир, — ответили снизу. — Тохтамыш не с вами воевать пришел, а с Дмитрием. Вы же достойны ханской милости, ибо храбро защищали свой город. Хан любит смелых да сильных людей. Ничего от вас татарский владыка не требует, только выйдите к нему навстречу с почестями и легкими дарами. Хан посмотрит ваш город и уедет к себе в Орду.
Защитники Москвы принялись совещаться. Наиболее храбрые из них нашли смерть от стрел и мечей татарских за время трехдневной осады. Оставшиеся со страхом взирали то на свои поредевшие ряды, то на бесчисленную рать противника, окружившую город. Во время бунта (накануне осады) все склады и лавки были разграблены, и в городе остро ощущалась нехватка съестных припасов.
Видя, что толпа начала склоняться к сдаче города, князь Остей и некоторые воины принялись уговаривать защитников не слушать лживых предателей нижегородских. «Скоро придет Дмитрий Донской с войском и прогонит татар в степи, — убеждал князь Остей москвичей. — Продержитесь еще день-два, и вы будете свободны. Подумайте сами, люди московские: если бы Тохтамыш желал вам добра, то давно увел бы свои рати обратно к Итилю[13]. Слишком дорого обошлись хану каждодневные штурмы Москвы, чтобы он простил вас и ушел ни с чем».
Патриотов никто не слушал. Уставшие от бессонных ночей и постоянного ожидания смерти, люди бросали оружие и покидали стены. Которые из защитников еще колебались, вновь обратились к нижегородским князьям.
— А чем докажете, нижегородцы, что татары нас не обманут?
