Колин Маккалоу - Женщины Цезаря
Когда Лукулл продал парфянам тридцать миллионов медимнов пшеницы, которую он нашел в Тигранокерте, он сделал это только для того, чтобы пшеница не досталась армянам. И когда баржа за баржей поплыли по Тигру к Месопотамии и Парфянскому царству, царь Фраат прислал письмо, в котором предлагал продлить договор на старых условиях: все, что лежит к западу от Евфрата, будет принадлежать Риму, а все, что восточнее Евфрата, — царю Фраату. Потом Лукулл узнал, что Фраат также договаривается с Тиграном, который обещает вернуть те семьдесят долин в северной части Мидии Атропатены в обмен на помощь парфян против Рима. Эти восточные цари — хитрые бестии, им нельзя верить. У них были свои, восточные ценности, а моральные ценности Запада для них — это песок.
И тут вдруг Лукулла осенила идея: можно получить такое богатство, о котором римлянин и не мечтал. Только подумать, что можно найти в Селевкии-на-Тигре, в Ктесифоне, в Вавилоне, в Сузе! Если два римских легиона и менее трех тысяч галатийских кавалеристов сумели ликвидировать огромную армянскую армию, то четыре римских легиона и галатийская конница могли бы покорить всю землю от Месопотамии до Эритрейского моря! Что могли использовать парфяне при сопротивлении из того, что не использовал Тигран? От катафрактов до зороастрова огня — армия Лукулла все преодолела. Все, что оставалось сделать, — это получить из Понта два киликийских легиона.
Лукулл быстро принял решение. Весной он вторгнется в Месопотамию и сокрушит парфян. Каким ударом это будет для сословия всадников и их сторонников в Сенате! Луций Лициний Лукулл покажет им. Он покажет всему миру!
В Зелу полетело сообщение Сорнатию: немедленно привести киликийские легионы в Тигранокерт. «Мы идем в Вавилонию и Элимаиду. Мы завоюем бессмертие. Мы превратим весь Восток в провинцию Рима и сокрушим всех врагов Республики, до последнего».
Естественно, Публий Клодий услышал все об этих планах в том крыле главного дворца, где располагалась резиденция Лукулла. Именно в эти дни Лукулл стал лучше относиться к своему молодому шурину, потому что Клодий не лез ему на глаза и не пытался сеять раздор среди младших военных трибунов — привычка, появившаяся у того на марше из Понта в прошлом году.
— Я сделаю Рим богаче, чем он когда-либо был, — с радостью поделился планами Лукулл. Теперь он был не так суров. — Марк Красc все болтает о богатстве Египта, но по сравнению с богатством парфян Египет выглядит нищим. Царь Фраат взимает дань от Инда до Евфрата. Но после того как я покончу с Фраатом, вся эта дань потечет в сторону нашего дорогого Рима. Нам придется построить новое казначейство, чтобы поместить все!
Клодий поспешил увидеться с Силием и Корнифицием.
— Что вы думаете об этой идее? — спокойно спросил Клодий.
Оба центуриона очень мало думали об этом, как стало ясно из слов Силия.
— Ты не знаешь равнин, — ответил тот Клодию, — а мы знаем. Мы побывали везде. Летняя кампания вдоль всего Тигра до Элимаиды? В такую жару и при такой влажности? Парфяне живут в этих условиях. А мы там умрем.
Голова Клодия была занята мыслями о трофеях, а не о климате. Но теперь он подумал и о климате. Марш с Лукуллом? Риск получить смертельный солнечный удар? Это окажется похуже того, что он вынужден был выносить до сих пор!
— Ну хорошо, — быстро согласился Клодий. — В таком случае надо сделать так, чтобы кампания не состоялась.
— Киликийские легионы! — тут же сообразил Силий. — Без них мы не сможем идти в ту страну, ровную, как доска. Лукулл знает это. Необходимо четыре легиона, чтобы сформировать отличный квадрат для обороны.
— Он уже послал за Сорнатием, — хмурясь, сказал Клодий.
— Его курьер полетит как ветер, но Сорнатию понадобится почти месяц, чтобы подготовить войско к маршу, — уверенно сказал Корнифиций. — Сам он сейчас в Зеле, а Фабий Адриан ушел в Пергам.
— Откуда ты это знаешь? — удивился Клодий.
— У нас свои источники, — ухмыльнулся Силий. — Нам нужно послать в Зелу кого-нибудь из своих.
— Для чего?
— Сказать киликийцам, чтобы они оставались там, где находятся сейчас. Как только они услышат, куда должна направляться армия, они с места не тронутся. Будь там Лукулл, он убедил бы их, но у Сорнатия нет ни силы, ни ума, чтобы справиться с мятежом.
Клодий деланно пришел в ужас.
— Мятежом? — взвизгнул он.
— Ну, не настоящим мятежом, — успокоил его Силий. — Те парни будут счастливы сражаться за Рим — только не в Понте. Поэтому настоящим мятежом это назвать нельзя.
— Правильно, — сказал Клодий, якобы успокоившись. — Кого вы можете послать в Зелу?
— Моего денщика, — отозвался Корнифиций, поднимаясь. — Нельзя терять времени. Я сейчас же его отправлю.
И Клодий с Силием остались одни.
— Ты оказал нам большую помощь, — поблагодарил Силий. — Мы рады, что познакомились с тобой, Публий Клодий.
— Не больше, чем я рад знакомству с тобой, Марк Силий.
— Когда-то я хорошо знал другого молодого патриция, — проговорил Силий, задумчиво вертя в руках позолоченный кубок.
— Да? — заинтересовался Клодий. Никто не знает, куда могут завести подобные разговоры, что может стать зерном для его мельницы. — Кто он был? Когда это случилось?
— В Митиленах, лет одиннадцать-двенадцать назад. — Силий сплюнул на мраморный пол. — Еще одна кампания Лукулла! Кажется, мы никогда от него не избавимся. Нас собрали в одну когорту. Лукулл решил, что мы очень опасны и на нас нельзя положиться. В те дни мы все еще много думали о Фимбрии. Поэтому Лукулл решил поставить нас впереди всех, под стрелы врага. И этого симпатичного ребенка, молодого аристократа, он дал нам в командиры. Думаю, ему было тогда лет двадцать. Гай Юлий Цезарь.
— Цезарь? — Клодий вдруг весь напрягся. — Я знаю его… ну, во всяком случае, слышал о нем. Лукулл его ненавидит.
— Тогда он тоже его ненавидел. Поэтому он и его подставил под стрелы вместе с нами. Но получилось не так, как рассчитывал Лукулл. Цезарь воспринял это спокойно. Он был как лед. А сражался! Юпитер, он умел драться! Он всегда думал, потому и делал все хорошо. В том бою он спас мне жизнь. И не только мне. Но меня он спас буквально. До сих пор не пойму, как ему это удалось. Я думал, что уже на погребальном костре, Публий Клодий.
— Он был награжден гражданским венцом, — сказал Клодий. — Поэтому я и помню его так хорошо. Не так уж много адвокатов появляются на суде с венком из дубовых листьев на голове. Он племянник Суллы.
— И племянник Гая Мария, — сказал Силий. — Он сказал нам об этом перед боем.
— Правильно. Одна из его теток вышла замуж за Мария, а другая — за Суллу. В некоторой степени он мой кузен, Марк Силий, — добавил довольный Клодий. — Этим все объясняется.
— Что объясняется?
— Его храбрость. И тот факт, что он тебе понравился.
— Да, он мне понравился. Жаль, что он вернулся в Рим с азиатскими солдатами.
— А бедные фимбрийцы, как всегда, должны были остаться, — тихо произнес Клодий. — Не вешайте носа! Я пишу всем, кого знаю в Риме, чтобы аннулировать тот сенаторский указ!
— Ты — Друг Солдат, Публий Клодий, — молвил Силий со слезами на глазах. — Мы этого никогда не забудем.
Клодий выглядел взволнованным.
— Друг Солдат? Вы так называете меня?
— Мы так называем тебя.
— Я этого тоже не забуду, Марк Силий.
В середине марта из Понта прибыл обмороженный, измученный посыльный. Он сообщил Лукуллу, что киликийские легионы отказались покинуть Зелу. Сорнатий и Фабий Адриан предприняли все возможное, но киликийцы не шевельнулись даже после того, как губернатор Долабелла прислал строгое предупреждение. И это — не единственная плохая весть из Зелы. Почему-то, писал Сорнатий, войска двух киликийских легионов считают, что Лукулл обманывал их при дележе добычи с тех пор, как он вернулся на восток шесть лет назад. Несомненно, бунт был вызван перспективой длительного марша по жаре, но и миф о том, что Лукулл — обманщик и лжец, тоже помог.
Окно, возле которого сидел Лукулл, выходило на ту сторону города, за которой далеко простиралась Месопотамия. Лукулл задумчиво смотрел на невысокие горы, видневшиеся на горизонте, и пытался справиться с разочарованием. А мечта казалась такой возможной, почти осязаемой. Дураки, идиоты! Он, из рода Лициниев Лукуллов, крадет ничтожные суммы у своих подчиненных? Он, Лициний Лукулл, и опустился до уровня хапуг публиканов? Кто это сделал? Кто распространил такой слух? И почему они не могут сами убедиться в том, что это неправда? Несколько простых расчетов — вот все, больше ничего не требуется.
Его мечта завоевать Парфянское царство лопнула. Взять с собой меньше четырех легионов в совершенно гладкую равнинную страну было бы самоубийством. А Лукулл отнюдь не был самоубийцей. Вздохнув, он встал и отправился искать Секстилия и Фанния, старших легатов, которые находились с ним в Тигранокерте.
