Константин Коничев - Петр Первый на Севере
– Наше русское государство перед иными землями преизобилует потребными металлами и минералами, будем их искать и добывать…
В 1702 году, когда Петр пробирался с войском от Нюхчи к Онежскому озеру и дальше по Свири и Ладоге к невским берегам, он распорядился строить горные заводы около Повенца и в устье реки Лососинки, где впоследствии возник Петрозаводск. Поводом к указаниям Петра строить заводы послужили материалы исследования, проведенного группой иноземных и русских рудознатцев и следопытов, исходивших вдоль и поперек лесные окрестности Онежского озера.
По указу Петра в феврале того же 1702 года несколько человек были направлены в Заонежье «для поиску серебряных и медных руд». История сохранила имена тех наемных иноземцев и русских людей – открывателей, благодаря которым было совершено в здешних местах большое и славное дело. Вот их имена:
Патрушев Иван – дозорщик, Головачев Иван – подьячий, Блюэр Иоган – пробирный мастер, Вульф Мартын – плавильный мастер, Циммерман, Шмиден и Цехариус – горные мастера; рудокопатели Михайло да Гаврило, толмачи Самойло Печь и Андрей Христофоров, ученики Савва Абрамов, Сергей Щелкунов, Осип Карачаров и Свешников Иван…
Следовало бы запечатлеть на бронзовой доске имена тех, кто разведал эти места, кто способствовал возведению завода на Лососинке, получившего название Петровского завода.
В ту далекую пору в устье Лососинки находилась одна водяная мельница и несколько рыбацких шалашей.
Петр повелел Меншикову возглавить строительство завода.
Закладка происходила в присутствии Петра 29 августа 1703 года.
Русский рудознатец Яков Власов, прибывший из Москвы, сумел так быстро завершить первоначальную постройку, что в декабре того же года на Петровском заводе была отлита изрядных размеров пушка.
Яков Власов, оказавший способности рудознатного умельца, в свое время был отправлен на год в Саксонию учиться горному и строительному мастерству. Учение пошло впрок. В Москве и на подмосковных заводах он прошел испытания. Оружейный приказ пожаловал его званием мастера заводского дела.
Петровский завод начал работать и продолжал строиться, расширяясь по замыслу Петра. Частный завод датского дворянина Андрея Бутенанта Петр отобрал в казну.
Не прошло и года, как на Лососинке, впадающей в Онежское озеро, возникли четыре домны; с завода поступали в военное ведомство пушки осадной артиллерии, гаубицы, мортиры, бомбы и ядра. Ковалось железо, пригодное для сабель, шпаг, кортиков и гвоздей.
В помощь рабочим-мастеровым ежемесячно, в порядке трудовой повинности, прибывало около тысячи крестьян. Литых пушек и кованых изделий для военных надобностей изготовлялось столько, что в зимнюю пору до Петербурга и Архангельска требовались обозы числом до четырех тысяч подвод. Летом отправка производилась на судах.
На случай нападения со стороны шведов Петровский завод на Лососинке был окружен земляным крепостным валом с заряженными пушками. Нападений на завод не было, но бдительность Петра нельзя считать излишней.
Вылазки шведских военных отрядов нарушали покой жителей Севера, и особенно в районе Олонца.
Вошел в легенду один бесподобный пример героизма местного населения.
Олонецкий поп Иван Окулов собрал около тысячи добровольцев, вооруженных кто чем мог, – слава богу на медведей один на один хаживали, – и, став во главе такого партизанского отряда, выгнал из Заонежья шведских грабителей и перешел пограничный рубеж. Тогда олонецкие мужики в схватках с солдатами Карла Двенадцатого перебили четыреста человек, захватили ружья и знамена. Узнав об этом происшествии, Петр, любитель иногда сказать шутливое слово, сообщил воеводе Борису Шереметеву:
– Слыхал ли кто такое диво, что мой поп учит? «Отворите двери в рай, – но добавляет: – и купно в Шведскую область».
Священника Окулова Петр наградил золотой медалью, подарил ему новую рясу и двести целковых. Мужики-партизаны получили по два рубля и по новому кафтану. А кроме того, на такой же случай, Петр приказал вооружить их солдатскими тесаками…
Продолжались и шпионские происки Карла Двенадцатого.
Пишущему эти строки довелось в Каргополе скопировать документ, свидетельствующий о бдительности и вездеуспеваемости Петра:
«1708 года апреля в восьмой день.По указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя Русии самодержца память Устьмошским земским судейкам Федору Лебедчикову с товарищем и земскому старосте Ивану Злобину и того стану всем крестьянам. В нынешнем 708 году апреля в первый день в присланном великого государя указу из Вотского походу за подписанием Римского и Российского государств светлейшего князя Ижорские земли и генерального губернатора и кавалера Александра Даниловича Меншикова в Каргополь к коменданту Степану Ивановичу Хвостову написано:
В нынешнем воинском в Польше будучи в походе, известно его царскому величеству учинилось, что король Швецкой взял во Гранску печати нашей Российской слова, которыми печатаны на словенском языке в Амстердаме, от иноземцев привезены во Гранск через мастера того книгопечатания Илью Копиевского. Намерен теми печатать некоторые прелестные листы и посылать со оным для возмущения народа в его, великого государя, Российские городы „шпигов“ русских людей, которых несколько в разные времена из полков, забыв страх божий и верности своей крестное целование и учиня многие воровские измены ему, великому государю, – к неприятелю ушло.
Того ради, по получении сего указу, надлежит приказать немедленно каргопольским всем жителям и служивым людям накрепко со всякою осторожностью того смотреть и когда такие „шпиги“ с помянутыми возмутительными листами где – или такие листы явятся, велеть тех воров имать, также у кого-либо те письма явятся, у них потому брать и о том разыскивать и тех воров пытать, а призвав себе каргопольских бурмистров и знатных градских жителей, объявить им, дабы они того прилежно смотрели, и буде где прежпомянутые „шпиги“ и те прелестные письма у них явятся – имали б и приводили в Приказную палату, и ежели кто ведает, о том бы извещали, по опасению за утайку – смертной казни. Против сего же в Каргополе и в Каргопольском усаде обретающихся монастырей властям и по церквам о том с подтверждением приказать – дабы они накрепко же и прилежно пристерегали и где ежели с такими возмутительными листами явятся – имали бы и приводили в Каргополь и о том по тому же разыскивать и писать велено в поход чрез нарочных гонцов или чрез почты немедленно. А тех пойманных „шпигов“ держать за крепким караулом до указу, устьмошским земским судейкам Федору Лебедчикову с товарищем и старосте Ивану Злобину и всем крестьянам вышеобъявленный великого государя указ ведать и на стану и в волостех усматривать с великим прилежанием, и буде где прежде помянутые „шпиги“ или прелестные письма у них явятся, и вам бы их имать и в крепости к розыску приводить в Приказную палату и объявлять коменданту Степану Ивановичу Хвостову не замолчав… А буде вы, судейки, староста и крестьяне, усматривать того с прилежанием и имать и в Приказную палату приводить не учнете и обыщется про то – или кто известит мимо вас, и вам за то по вышеобъявленному великого государя указу быть в смертной казни.
А у подлинного списка с указу великого государя закрепа устьмошского судейки Василия Попова».
Шведские разведчики проникали в глубь Севера, а в пограничной местности отряды шведов совершали грабительские налеты на поморское население. Не случайно впоследствии олонецкий комендант и начальник горных заводов Олонецкого края Виллим Иванович Геннин с тревогой доносил графу Федору Апраксину о том, что шведский майор Энберг и с ним двести солдат стоят у русских рубежей, да еще набирает войско и строит суда. Кроме того, проникнув в пределы расположения Лопских погостов, шведские разведчики опрашивали местных жителей: сколь далеко Кемский городок, где и сколько порогов на реке Выге ч далеко ли до заводов…
«Я истинно опасаюсь, – писал в заключение Геннин, – что швед рекою до Кемского городка пойдет и разорит нашего ведения поморцев, такоже и архангелогородского ведения городок Кереть… Того ради помышляю, чтобы вы изволили писать вице-губернатору архангелогородскому, дабы он послал несколько людей под мою команду с провиантом в Кемь и Кереть, понеже у наших лопских мужиков хлеба ни горсти нет, сами питаются сосновой корой…»
Под охраной крепостной артиллерии, в условиях военного времени, дни и ночи непрерывно и усиленно работал Петровский завод. Особенно, по тем временам, блестящего расцвета достиг завод на Лососинке, когда Петр Первый назначил комендантом Виллима Геннина, прочно вошедшего в историю русской металлургии.
Путешествуя в составе «Великого посольства» в 1697–1698 годах, Петр набирал за границей опытных мастеров и отправлял морем через Архангельск в Москву.
