Паринуш Сание - Книга судьбы
– Даже Шахрзад и Мехди?
– В первую очередь. Они лишились всего. Спасли только записи и документы.
– У них было много добра?
– О, семья Шахрзад дала за ней такое приданое, что можно было бы два дома обставить. Разумеется, большую часть вещей она постепенно раздала, но многое еще оставалось.
– И куда они делись, бросив дом, что же они делали?
– Стоп! Не входи в детали.
Весной и летом Хамид несколько раз уезжал надолго. Настроение у него заметно улучшилось, и я позаботилась о том, чтобы никто не знал о его отлучках. Сама я тем временем усердно училась, готовилась к вступительным экзаменам. Меня и Хамида зачисление в университет обрадовало, моих родственников изумило, но всех по-разному.
– Зачем тебе университет? – спрашивала матушка. – Ты же не собираешься стать доктором?
По ее мнению, единственный смысл университетского образования – стать врачом.
Отец был счастлив и горд и не мог нарадоваться:
– Твоя директриса говорила мне, какая ты способная, но я и сам это знал, – сказал он. – Жаль, что никто из мальчиков на тебя не похож.
Али и Махмуд сочли, что я так и не избавилась от детских причуд, а мой муж, бесхребетник, не умеет со мной справиться: он не мужчина и лишен понятия о чести.
А я летала словно на крыльях. Гордая, уверенная в себе. Все складывалось по-моему.
Я устроила праздник для Манижэ, которая недавно вышла замуж – до того я все не находила времени, чтобы воздать честь ей и ее супругу. После стольких лет взаимного отчуждения наши родственники собрались за одним столом. Разумеется, Махмуд и Али уклонились от приглашения под тем предлогом, что там будут женщины без чадры, но Этерам-Садат пришла и привела своих бойких и шумных детей.
Я была так счастлива, что ничто не могло меня огорчить или стереть улыбку с моего лица.
В жизни появился новый ритм. Я отдала Масуда в детский сад возле дома и большую часть домашних дел выполняла ночью, чтобы с утра спокойно уйти в университет, оставив Хамиду и детям готовый обед.
Похолодало. Осенний ветер раскачивал ветви деревьев и стучал ими в окна. Днем моросило, к ночи с дождем смешался мокрый снег и сыпал все сильнее. Хамид только что уснул. Я сидела и думала о чем-то своем. Зима наступила внезапно – хорошо, что я успела достать теплые вещи.
Было около часу ночи, я готовилась ко сну, и звонок в дверь пригвоздил меня к месту. Сердце отчаянно забилось. Я переждала несколько мгновений, уговаривая себя, что этот звук мне послышался, но вот уже и Хамид стоит в холле, лицо искажено страхом. Мы молча уставились друг на друга.
С трудом я выдавила из себя:
– Ты тоже слышал?
– Да.
– Что нам делать?
Натягивая брюки поверх пижамных штанов, он приказал:
– Задержи их, как сможешь. Я поднимусь на крышу и уйду по намеченному маршруту – тогда можешь открывать. Если это они, включи во всем доме свет.
Он поспешно надел рубашку и пиджак и побежал к лестнице.
– Погоди! Возьми свитер, пальто, что-нибудь теплое…
Звонок звонил не умолкая.
Хамид вышел в дверь, которая вела на крышу, я только успела кинуть ему оказавшийся под рукой свитер. Затем я постаралась совладать с собой, напустила на себя сонный вид, закуталась в пальто и спустилась по лестнице в передний двор. Меня сильно трясло.
В дверь уже колотили кулаками. Я включила уличное освещение, чтобы Хамиду все было видно с крыши, и отперла дверь. Кто-то тут же распахнул ее, ворвался во двор и захлопнул за собой дверь. Это была женщина в чадре с цветочным узором – явно чужой, ей она и лодыжки не закрывала. В ужасе я уставилась на странную гостью. Мокрая чадра соскользнула на плечи, и я задохнулась:
– Шахрзад!
Она поднесла палец к губам, умоляя молчать, и шепнула:
– Выключи свет! О чем вы двое думаете, как можно было включить свет!
Я глянула на крышу и выключила свет.
Шахрзад промокла до костей.
– Иди в дом, ты простудишься, – тихо позвала я.
– Ш-ш! Молчи!
Мы стояли за дверью и прислушивались, не донесется ли с улицы какой-нибудь звук. Тишина. Через несколько минут, словно внезапно лишившись сил, Шахрзад прислонилась к двери и соскользнула на землю. Сползла и чадра. Шахрзад уперлась руками в колени, уронила голову на руки. С ее волос стекала вода. Я подхватила Шахрзад под руку и с трудом подняла ее. Сама идти она не могла. Я подняла с пола чадру и взяла Шахрзад за руку – горячая. Слабая, беспомощная, она покорно следовала за мной наверх.
– Нужно тебя обсушить, – сказала я. – Ты совсем разболелась, да?
Она кивнула.
– Вода горячая, иди, прими душ. Я принесу тебе одежду.
Также не сказав ни слова, она вошла в ванную и какое-то время простояла там под душем. Я собрала кое-какие вещи, которые могли бы ей подойти, отнесла в гостиную простыни и постелила ей на полу. Шахрзад вышла из ванной и оделась. Она все не открывала рта, и вид у нее был – как у заблудившегося ребенка.
– Ты, наверное, голодна.
Она покачала головой.
– Я подогрела молоко. Надо выпить.
Молча, покорно, она выпила молоко. Я проводила ее в гостиную, и она уснула, даже не успев как следует укрыться. Я подтянула одеяло повыше, выключила свет и закрыла за собой дверь.
Только тогда я вспомнила про Хамида. Неужели он так и сидит на крыше? Я осторожно поднялась по лестнице на чердак. Так он стоял, согнувшись, под скатом крыши, в глубине площадки.
– Ты разглядел, кто это? – шепнула я.
– Да, это Шахрзад!
– Так что же ты не выходишь? Она не опасна.
– Еще как опасна! Нужно выждать и посмотреть, не привела ли она за собой хвост. Сколько времени прошло с тех пор, как она тут появилась?
– Полчаса… нет, уже три четверти. Если бы за ней шли, они бы уже были здесь, разве не так?
– Необязательно. Иногда они выжидают, пока все соберутся. Рейд тщательно планируется и готовится заранее.
Меня снова затрясло.
– А если в нашем доме проведут рейд? Нас тоже арестуют?
– Не пугайся, ты ни к чему не причастна. Даже если тебя арестуют, ты все равно ничего не знаешь. Тебя отпустят.
– А как они убедятся, что я ничего не знаю? Должно быть, с помощью пытки!
– Выкинь глупые мысли из головы, – посоветовал он. – Все не так примитивно. Нужно быть сильной, а если предаваться таким мыслям, утратишь уверенность. Скажи мне, как она? Что она говорила?
– Ничего. Ей не под силу говорить. Думаю, она очень больна. У нее тяжелая простуда, мне кажется.
– Шахрзад и Мехди оказались на виду. Их опознали. К ним в дом явились в первую очередь, и они уже полтора года прячутся в подполье. Они долгое время оставались в провинции, пока мы подыскивали им убежище. Значит, их снова обнаружили.
– Они, несчастные, уже полтора года скитаются?
– Да!
– Где же ее муж?
– Не знаю. Они были вместе. По доброй воле они бы не расстались, что-то случилось… Возможно, его арестовали.
Сердце ушло в пятки. Меня пронзила мысль: Мехди знал, где мы живем.
В ту ночь Хамид дежурил на крыше до утра. Я отнесла ему теплую одежду и чай. Утром я пораньше разбудила детей, накормила завтраком и проводила одного в школу, другого в сад. По дороге я все время оглядывалась, высматривая, нет ли чего подозрительного, необычного. В каждом взгляде со стороны, в каждом движении мне мерещился скрытый смысл. Отведя детей, я купила продукты и вернулась домой. Хамид спустился с крыши.
– Не знаю, что делать, – сказал он. – Пойти как обычно в типографию или остаться?
– Думаю, лучше вести себя как обычно и не привлекать внимания, – сказала я.
– Ничего странного на улице не заметила?
– Нет, вроде все нормально. Может быть, это как раз ненормально, что все выглядит нормально. Может быть, хотят, чтобы мы перестали остерегаться.
– Это уже фантазии, – остановил меня Хамид. – Думаю, я подожду пока дома, поговорю с Шахрзад, расспрошу, что случилось.
– Нет. Бедняжка измучена, больна. Хочешь, я позвоню в типографию и скажу, что ты сегодня на работу не выйдешь? Можешь пока немного отдохнуть, пока она не проснулась.
– Звонить нет смысла. Все привыкли к тому, что я порой не выхожу на работу. Я никогда не предупреждаю звонком.
Шахрзад пролежала в постели до часу, казалось, она не спит, а лишилась чувств. Я сварила большую кастрюлю репового супа, замариновала мясо для кебаба. Помочь ей восстановить силы. От той Шахрзад, какую я знала, осталась разве что половина. Я сходила в аптеку и купила успокоительное, сироп от кашля, жаропонижающее. Дети вот-вот вернутся. Я зашла к больной и тихонько прикоснулась рукой к ее лбу. Температура все еще высокая. Шахрзад тут же очнулась и рывком села в постели. Несколько мгновений она с недоумением смотрела на меня и на все, что ее окружало. Она не понимала, где оказалась, который час.
– Не бойся, – ласково сказала я. – Успокойся, пожалуйста. Это я, Масумэ. Ты в безопасности.
Вдруг она все припомнила и с глубоким вздохом снова опустилась на подушку.
– Ты очень ослабла, – сказала я. – Садись, поешь супа. Немножко супа, лекарства, и снова спать. У тебя тяжелый грипп.
