Королевские сестры - Виктория Холт
— Нет, в Уайтхолле есть несколько чудесных покоев, те, что ваш дядя Карл перестроил для герцогини Портсмутской. Они самые великолепные во дворце, и если Карл считал, что только они достойны Портсмут, то я считаю, что только они и достойны наследницы престола.
— Я знаю эти покои, миссис Фримен. Они прекрасны.
— Тогда вы должны немедленно попросить их у вашей сестры. Это покажет им, что вы осознаете свое положение, все, чем вы ради них пожертвовали, и что им пора начать относиться к вам с должным уважением. Это заставит их понять, что нечего придираться к вашим расходам.
— Я думаю, вы правы, дорогая Сара.
— Я знаю, что права.
***
Королева холодно взглянула на сестру. До чего же она огромна! Должно быть, ребенок будет крупным. Мария надеялась, что это будет мальчик, ибо ей не терпелось увидеть дитя, которое однажды продолжит их род.
Анна ела слишком много сладостей. Мария признавала, что и сама склонна к полноте; эту черту они обе унаследовали от матери. Мария обожала чашечку шоколада и, хотя знала, что с каждым днем полнеет, не могла устоять ни перед ним, ни перед другими лакомствами. Но Анна была еще толще и еще больше преданна еде.
Анна была разочарованием. Это нелепое обожание Сары Черчилль привело к тому, что та принимала важные решения, на которые никогда не должна была иметь права. Если не проявить осторожность, эти Черчилли будут управлять страной. Вильгельм сказал, что за этим делом нужно следить, и Вильгельм, естественно, был прав.
Даже такое глупое создание, как Анна, могло оказать огромное влияние на дела страны; это была отрезвляющая мысль.
«Мы так отдалились друг от друга, — подумала Мария, — хотя я всегда считала ее глупой и жадной. Она во всем мне подражала; хотела бы я, чтобы теперь она больше времени посвящала Георгу — хотя, надо признать, он глупец и ничуть не похож на Вильгельма — вместо того чтобы постоянно уступать этой женщине Черчилль».
— Я хочу покинуть Кокпит, — сказала Анна.
— Покинуть Кокпит! Но я думала, вам там так удобно.
— Возможно, не покидать его совсем, но я считаю, что ввиду моего положения у меня должны быть покои в Уайтхолле.
— Если желаете… но ведь это так близко…
— Я думаю, что наследница престола имеет право на очень хорошие покои в Уайтхолле, и я уже сделала свой выбор.
«Иногда, — подумала Мария, — когда Анна проявляет настойчивость, кажется, будто говорит Сара Черчилль».
— О, и какие же?
— Те, что когда-то принадлежали герцогине Портсмутской.
— Странно, что вы просите именно их, — сказала Мария, — ибо граф Девонширский просил их у меня, и я обещала, что он их получит.
— Значит, я должна уступить Девонширу?
— Вы знаете, что это не так. Но раз я ему обещала, я должна поговорить с ним об этом.
Анна склонила голову.
— Прошу Ваше Величество позволить мне удалиться.
И Анна отправилась назад, к Саре.
— Так вы должны ждать, пока Девоншир соизволит уступить?
— Она ему обещала.
— И что же, наследнице престола отказывают в покоях, потому что какой-то Девоншир заявил на них права раньше? Подумать только!
— Несомненно, он от них откажется, когда узнает, что их хочу я.
— Стало быть, наследница престола должна подбирать за ним остатки? Вы должны немедленно написать сестре. Только так вы сможете сохранить свое достоинство.
***
Письмо Анны так встревожило Марию, что она отправилась к Вильгельму. Он холодно выслушал ее.
— Видишь ли, Вильгельм, — продолжала Мария, — я обещала их Девонширу, и мне трудно теперь отказаться от своего слова.
Вильгельм сощурился.
— Ее содержание огромно, — сказал он. — Я как раз изучал эти дела. Зачем ей столько денег? С какой стати она держит отдельный стол? Королевская семья должна обедать вместе. Нам нужны деньги на дела посерьезнее, чем карты и фавориты. Анне придется изменить свой образ жизни, и очень скоро. Но пока пусть получает покои, которых так жаждет, и сохраняет за собой Кокпит. А потом я займусь ее доходами.
— Но Девоншир, Вильгельм…
Вильгельм удивленно взглянул на нее.
— Разумеется, вы скажете ему уступить.
Мария склонила голову. Она, как всегда, сделает в точности то, что приказал Вильгельм.
***
— Вот видите, — сказала Сара, — нужно лишь проявить твердость. Они давили на вас, потому что верили, что вы это позволите. Но скажу вам вот что: если моя дорогая миссис Морли и позволит другим пользоваться своей добротой, то миссис Фримен — никогда.
— Вы правы, конечно, Сара.
— И мне кажется, что покоев в Уайтхолле, какими бы прекрасными они ни были, и такого места, как Кокпит, недостаточно для будущей королевы Англии. Я никогда не забуду Ричмонд, а вы?
— Никогда. Мы были там так счастливы, и именно в Ричмондском дворце я по-настоящему узнала мою дорогую миссис Фримен.
— Это всегда был королевский дворец, и хоть убей, не пойму, почему он не должен принадлежать вам.
— Ричмонд! О, как бы я хотела снова там оказаться! Тамошний воздух всегда так хорошо на меня действовал.
— Тогда вы должны его попросить, потому что по праву он ваш.
— Кажется, Вильерсы арендуют его.
— Вильерсы! Косоглазая Бетти и ее семейка! Мало того, что Калибан проводит ночи с Косоглазкой вместо королевы, так еще и другие члены этого гнусного семейства могут отнять у вас ваш законный дом, как их сестра отнимает короля у королевы.
— Я думаю, Ричмонд должен быть моим.
— Тогда попросите его.
***
Но Вильерсы были в куда большей милости, чем Девоншир, и Вильгельм не собирался заставлять семью Элизабет отказываться от того, что они хотели сохранить. Леди Фрэнсис Вильерс, покойная гувернантка Марии и Анны, арендовала дворец, и право аренды перешло к одной из ее дочерей, мадам Пюиссар, которая и не думала от него отказываться лишь потому, что Сара Черчилль захотела, чтобы он достался принцессе Анне.
— Вы ведь понимаете, что это значит, — указала Сара Анне. — Это указ Калибана, и ваша сестра, конечно, рабски ему повинуется, даже когда дело касается его любовницы. Я ненавижу все отродье Вильерсов, и, признаться, невысокого мнения о королеве, раз она позволяет им иметь такое влияние на ее мужа.
—
