Должники - Татьяна Лунина
-- Глупости, -- улыбнулась Тоня, -- привыкнешь. Мы же не расстаемся – разъезжаемся. Так что, выполняй-ка ты, дорогая, приказ мужа: пакуй чемоданы.
-- Уже, -- вздохнула Тамара, этот вздох никак не вязался со счастливой улыбкой, -- упаковала.
-- Вот и отлично! А завтра, если у вас нет никаких других планов, предлагаю отметить начало вашей новой жизни, идет?
-- Ага!
Отработав первую смену, Тоня заскочила в магазин, потом в детский сад, где воспитательница доложила, что Илью уже забрали домой, и в три часа уже снимала в прихожей пальто.
-- Мамуля, прривет! – повис на Тониной шее сын. – А мы с Тамаррой пельмени лепим. Тома сказала, что это вкусно. Хочешь с нами лепить?
-- Что вкусно, милый? Лепить или есть?
-- И то, и дрругое, -- деловито пояснил сын. Научившись недавно выговаривать трудную букву, он раскатывал кончиком языка вибрирующий звук, наслаждаясь его звучанием. Илюшкино «рр» громко перекатывалось во рту, отдаваясь эхом в чужих ушах. Сын все больше радовал Тоню, удивительно сочетая в себе детскую непосредственность и почти взрослую рассудительность. Ее маленький мужичок, кажется, вырастал в самостоятельного мужчину, уже сейчас достойного уважения, гордости и любви. Он выучился беглому чтению и, поменявшись с мамой ролями, теперь уже ей читал перед сном сказки любимого Пушкина, которого, как и папу, звали Сашей. За эти минуты чтения Тоня благодарила судьбу и Бога.
Из кухни вышла Тамара. Закатанные по локоть рукава клетчатой рубашки, домашние брюки, руки в муке и мучная полоска под носом.
-- Привет! У меня почти все готово. Минут через десять подтянется Вадим, он сегодня пораньше освободился. Переодевайся, будем стол накрывать.
-- У тебя на лице мука, -- улыбнулась Тоня, мысленно посылая к черту неведомого друга Вадима с его медвежьей услугой. – Шампанское будем пить? У меня есть.
-- Под пельмени водочка идет, Антонина Романовна. Пьешь водку? -- вдруг звонко шлепнула себя ладонью по лбу, нырнула обратно в кухню, выскочила со сложенным вдвое бумажным листком. – Господи, вот раззява, чуть не забыла! Тебе телеграмма, -- сунула в руки и снова скакнула назад.
Поначалу лаконичный текст озадачил: «Буду час ночи проездом тчк стоянка десять минут тчк есть важная информация тчк Анна». Кроме навязчивых «тчк» были указаны номера поезда и вагона, которые, впрочем, как и имя отправителя ни о чем не говорили. Не было у адресата знакомых Ань, ради каких стоило бы, бросив все, мчаться на вокзал среди ночи. Тоня наморщила лоб, перебирая в памяти всех, кто мог знать ее адрес, и был бы уверен, что она откликнется на странное предложение.
-- Тонь, сегодня по телевизору была такая интересная передача, – весело докладывала из кухни Тамара, – про женщину, ветерана войны. Представляешь, вся грудь в медалях! Она снайпер, в сорок первом, девчонкой, ушла на фронт. Всю войну прошла без единой царапины! С американцами на Эльбе встречалась, влюбилась в одного, родила. А ее за это…
Входная дверь открылась, в прихожую ввалился Вадим, обвешанный покупками.
-- Привет, красавицы! – на его голос из кухни выбежал Илья. – О, и красавец! Принимай, друг, пакет, это тебе.
-- Спасибо, а можно я у себя в комнате посмотрю?
-- Конечно, дружище.
-- Мойте, граждане, руки, -- весело скомандовала Тамара. – Я уже стол накрыла, сейчас будем обедать.
-- Что-то случилось? – озабоченно спросил квартирант хозяйку, застывшую статуей, и, не получив ответа, поводил пальцем перед чужим носом. – Тоня-я-я, ты меня видишь?
-- Что? Да-да, конечно. Я сейчас, переоденусь только, -- она ринулась в комнату, распахнула платяной шкаф, принялась лихорадочно перебирать вещи. Потом опустилась на стул и снова застыла, прижав к груди телеграмму, точно лотерейный билет с выигрышем в милллион. И вдруг беззвучно заплакала.
-- Мамуля, -- Илья отложил в сторону новую книжку, подаренную дядей Вадимом и, осторожно приблизившись, стал поглаживать Тоню по плечу, -- тебя кто-то обидел?
-- Нет, малыш, все хорошо. Наш папа жив. Я чувствую. Я это теперь точно знаю! Мне нужно сегодня обязательно встретиться с тетей Аней, помнишь ее? Она приезжала к нам, помнишь?
-- Нет, -- честно признался мальчик. – А когда надо? Сейчас? Хочешь, вместе пойдем встречаться?
-- Нет, дорогой, это будет очень поздно. Я сама.
Послышался негромкий стук, дверь приоткрылась, в узкую щель просунулась Тамара.
-- Тонь, все нормально?
-- Все отлично, дорогая! Мы сейчас!
-- Если будет нужна помощь, ты ведь нам скажешь, правда?
-- Конечно.
За столом она улыбалась, поддерживала разговор, предлагала выпить за удачу, уверяла, что у нее легкая рука на перемену мест, поэтому пусть отбывающие готовятся к новоселью в собственной квартире, в общем, несла всякую чушь. А после уложила ребенка спать, уселась в кресло и уставилась на часы.
Секундная стрелка дергалась эпилептиком, минутная ползла в сотни раз медленнее черепахи, часовая и вовсе застыла на месте. От таких наблюдений запросто можно было свихнуться. У Тони разболелся затылок. Она вскочила с места, довольная даже такому предлогу, вынуждавшему что-то делать. Запивая таблетку цитрамона водой, решила немедленно ехать на вокзал, где ожидание, наверняка, будет не таким мучительно долгим.
Только заглотнула горькое лекарство, как тут же нарисовалась Тамара, будто караулила за дверью.
-- Тонь, ты куда?
-- На вокзал.
-- Одна?
-- Конечно.
-- Возьми Вадима.
-- Зачем? Ему завтра рано вставать.
-- Ничего страшного. Мы все равно не заснем, пока тебя не дождемся. Пусть Вадька с тобой поедет. Нельзя женщине ночью одной.
-- Разве? Ты же сама говорила, что мы, как
