Борис Алмазов - Святой Илья из Мурома
При каждом боярине либо храбре нарочитом состояло по пять-шесть отроков, что, как правило, принадлежали ему по праву владения или родства. Они прикрывали боярина в бою от пеших воинов и лёгких всадников степных, кои доспеха тяжкого не имели и налетали, как вихрь из степи.
Ежели дружина молодшая получала от князя кормление и котлы свои в городках держала, то дружина старшая кормилась из рук княжеских в его тереме.
А отроки и дети боярские — так звались оруженосцы и боевые холопы старших дружинников — кормились из рук их. Они им на постой кормление привозили либо из вотчины своей, либо из княжеского кормления.
Илья попал как бы сразу в две дружины: как небывалец и храбр, особо при княжеском дворе незнаемый, должен он в молодшей дружине быть, где его отроки находились, пока он в погребе пребывал; но вот как вышел он и князем помилован стал, вроде бы должен и в старшую дружину перейти. Для того, правда, должна его дружина старшая принять и место его среди себя определить. А это непросто.
Кроме дружины старшей, была ещё дружина княжеская — прежде состояла она вся из варягов и русов: дружина богатая, хорошо вооружённая и многими милостями княжескими пожалованная. Она-то в Киеве всё и вершила. Но Владимир-князь дружину эту за море услал, а русов, что с варягами не ладили, всех со старшими дружинниками сравнял.
Хотя сравнять было непросто. По старой памяти русы на кормлениях и пирах княжеских сидели за высоким столом — выше бояр, рядом с князем, хотя у многих из них, кроме доспеха да меча, ничего и не было и отроков они не имели.
Это хорошо увидел Илья, когда прискакал гонец княжеский звать его в терем Владимира, на столование княжеское.
Обрядившись во всё лучшее, пошёл Илья кон но в Киев-град. Оставил Бурушку на коновязи с отроком, а сам без оружия, как предписывали правила, прошёл в горницу, где за столами широкими столовалось человек с двести бояр да храбров нарочитых.
Огромный зал под деревянными стропилами крыши был почти по всей длине занят тремя столами; с обеих сторон столов стояли лавки для храбров. А средний стол, во главе, увенчивался ещё одним — поперёк стоящим. Там сидел князь с думными своими боярами и воеводами, особо приближёнными.
Увидал тут Илья по правую руку от князя Добрыню — дядю княжеского, коему вся старшая дружина подчинялась, по левую — воеводу из русов, Рагнара, коего больше на славянский манер звали Волчий Хвост. Сидело с князем за высоким столом не более двадцати человек.
Илье указали место за столом по левую руку от князя, и он сел безропотно среди храбров молодых, много его моложе. Рядом с Ильёй оказался и вовсе безусый славянский храбр, в дорогой рубахе, с гривной серебряной на шее, а против Ильи сидел торк — почти что одного с Ильёй возраста. Он сразу обратился к Илье по-тюркски, но Илья сделал вид, что не понимает этого языка.
Многое Илье было удивительно: и многолюдство, и яства обильные, и гомон, и слуги, разносившие еду, и уродцы, что меж столами кувыркались.
Каждое кушанье носили сперва к княжескому столу, и он отламывал и от лебедя по кусочку, и от кабанов жареных; иные куски ближним передавал, чествуя их. Посылал со своего стола кушанья и чары с мёдом особо отличившимся храбрам или кого почествовать желал.
После того как обнесли гостей первым кушаньем и первой чарой, заиграли на гудках и заплясали скоморохи, веселя пирующих. Зашумели за столами гости, принялись разламывать и птицу печёную, и кабанов, и прочую снедь. Куски и кости бросали под стол или валили на широкие блюда, кои выносили на двор нищим. Молодой храбр, что сидел рядом с Ильёй, видать, был роду хорошего. Потому что ел по-учёному: большие куски не хватал, не вгрызался в них, а брал перстами понемногу, словно пробовал, чтобы видно было — не обжираться сюда пришёл, а ради чести княжеской. Куски на подносы бросал большие, чтобы нищим больше досталося. А торк ел в охотку, смеялся и грыз кости, подмигивал Илье, как своему соплеменнику: «Пировать так пировать, а не руки поджимать!»
Разглядел Илья и князя, и всех бояр его; разглядел и храбров, за высокими столами сидящих и за столами средними, и младших, где он сидел. Все храбры схожи тем, что не было среди них людей слабых и немощных. Старшие были все в боях и сражениях иссечены, но не увечны и для новых боев гожи. Были все в одеждах праздничных, и ясно становилось, что все при достатке и, верно, много животов имеют либо от племени своего, либо от рук княжеских, а пуще всего от добычи воинской.
Илья поел для приличия, омыл руки в чаше глубокой, что отроки меж столов носили, да и сел так, чтобы гусляров послушать.
Гусляры князю пели песни изрядные, но их мало кто слушал, пока князь не встретился глазами с Ильёю. Долог и глубок был княжеский взгляд. И вспомнилось Илье, как полгода назад они с князем переглядывались, когда Соловый во дворе у стремени Бурушки стоял. И князь, видать, вспомнил. Он поманил отрока, и тот, выслушав что-то князем сказанное, побежал к гуслярам. Князь хлопнул в ладоши, и мгновенно все голоса за столами замолкли. Гусляры ударили по струнам, и старший из них запел:
Молодой Вольга Святославгович,Он поехал к городам и за получкоюСо своей дружинушкой хороброю.Выехал Вольга во чисто поле,Ён услышал во чистом поли ратоя.Ехал Вольга он до ратоя,День сутра ехал до вечера,Да не мог ратоя в поле наехати.А орёт-то в поле ратой, понукивает,A y ратоя сошка поскрипывает,Да по камешкам омешики прочиркивают.Ехал Вольга ещё другой день,Другой день сутра до пабедья,Со своею со дружинушкой хороброю.Ён наехал в чистом поле ратоя.А орёт в поле ратой, понукивает,С края в край бороздки помётывает.В край он уедет — другого не видать.То коренья-каменья вывёртывает,Да великие каменья ecu в борозду валит.У ратоя кобылка соловенька,Да у ратоя сошка кленовая,Гужики у ратоя шёлковые.Говорил Вольга таковы слова:«Бог тебе помочь, оратаюшко,А орать да пахать да крестьяновати,С края в край бороздки помётывати!»Говорил оратай таковы слова:«Да поди-ко ты, Вольга Святославгович!Мни-ка надобно Божья помочь крестьяноватъ,С края в край бороздки намётывать.А й далече ль, Вольга, едешь, куда путь держишьСо своею дружинушкой хороброю?»Говорил Вольга таковы слова:«А еду к городам я за получкою,К первому ко городу ко Гурьевну.К другому-то городу к Ореховцу,К третьему городу к Крестьяновцу.Ай же, оратай-оратаюшко!Да поедем-ко со мною во товарищах,Да ко тем к городам за получкою».Этот оратай-оратаюшко Гужики с сошки он повыстенулДа кобылку из сошки повывернул,А со тою он сошки со кленовенькой,А й оставил он тут сошку кленовую,Он садился на кобылку соловеньку;Они сели на добрых коней, поехалиПо славному раздольицу чисту полю.Говорил оратай таковы слова:«Ай же, Вольга Святославгович!А оставил я сошку: в бороздочке,Да не гля ради прохожаго-проезжего,Ради мужика-деревенщины:Они сошку с земельки повыдернут,Из омешиков земельку повытряхнут,Из сошки омешики повыколнут,Мне нечем будет молодцу крестьяновати.А пошли ты дружинушку хоробрую,Чтобы сошку с земельки повыдернули,Из омешиков земельку повытряхнули,Бросили бы сошку за ракитов куст».Едут туды два да три добрых молодцаКо этой ко сошке кленовоей;Они сошку за обжи кругом вертят,А им сошки от земли поднять нельзя,Да не могут они сошку с земельки подвыдернути,Из омешиков земельки повытряхнуть,Бросити сошку за ракитов куст.Методой Вольга СвятославговичПосылает он целым десяточкомОт своей дружинушки хороброейА ко этой ко сошке кленовоей.Приехали оны целым десяточкомКо этой славной ко сошке кленовенькой;Они сошку за обжи кружком вертят,Сошки от земли поднять нельзя,Не могут они сошки с земельки повыдернути,Из омешиков земельки повытряхнути,Бросить сошку за ракитов куст.Молодой Вольга СвятославговичПосылает всю дружинушку хоробрую,Тридцать молодцов да без единого,А подъехали ко сошке кленовенъкой,Брали сошку за обжи, кружком вертят,Сошки от земельки поднять нельзя,Не могут они сошки с земельки повыдернути,Из омешиков земельки повытряхнути,Бросити сошку за ракитов куст.Говорит оратай таковы слова:«Ай же, Вольга Святославгович!Не дружинушка тут есте хоробрая,Столько одна есте хлебоясть».Этот оратай-оратаюшкоОн подъехал на кобылке соловенькойА ко этой ко сошке кленовенькой,Брал эту сошку одной ручкой,Сошку с земельки повыдернул,Из омешиков земельку повытряхнул,Бросил сошку за ракитов куст.Они сели на добрых коней, поехалиДа по славному раздолью чисту полю.Говорил Вольга таковы слова:«Ай же ты, оратай-оратаюшко!Как-то тобя да именем зовут,Как звеличают по отечеству?»Говорил оратай таковы слова:«Ай же, Вольга ты Святославгович!Ржи напашу, в скирды складу,В скирды складу да домой выволочу,Домой выволочу, дома вымолочу.Драни надеру, да то я пива наварю,Пива наварю, мужичков напою,Станут мужички меня покликивати:Ай ты, молодой Микулушка Селянтювич!»
Не успел гусляр закончить былину, ещё не стихли струны его гуслей, а к Илье уже бежал-летел отрок с кубком вина.
