Владислав Браун - Невидимая связь. Книга 1. 1796—1890
– Я не могу ответить Вам тем же. Я не чувствую к Вам ничего.
– Ничего? Я не верю Вам! Лишь вспомните, как мы любили друг друга. Как гуляли по парку и мечтали о будущем. Неужели могли Вы забыть такое чувство?
– Могла. Я его забыла, и Вас я забыла!
– Когда? – ели шевеля губами, спросил Дмитрий. – Когда Вы перестали любить меня?
Она промолчала.
– Когда?!
– Когда впервые встретила своего мужа! Вас устраивает мой ответ?
– Почему? – ошарашенно пробормотал он.
– Я не знаю! То чувство, которое я испытывала к нему было в разы сильнее того, что я испытывала к Вам!
Он ослабил руку, и княгиня смогла вырваться, но не убежала, лишь отошла на пару шагов.
– Значит, Вы любили меня, – лихорадочно произнес Дмитрий. – Двадцать девять лет!
Она молчала, не зная, что нужно говорить.
– Двадцать девять лет я жил с мыслью о том, что моя любовь к Вам была безответна! Смогли бы Вы забыть о моих деяниях?
– Нет, то, что Вы совершили, не забудется никогда, – тихим, едва слышным голосом ответила Аполлинария.
– Я изменился. Почти тридцать лет прошло! Я стал другим. Я все осознал! Я…
– Не имеет значения. Вы уже совершили это! Вы убили однажды! Время назад не вернешь! Вы стали убийцей в тот самый момент, когда осмелились хотя бы поразмыслить о возможности совершения убийства! – она внимательно смотрела на него. Он в то время сидел с озадаченным лицом. – Вы убили своего отца и хотели убить мать с братом! Вы так же были намерены убить и меня!
– Я изменился!
– Даже если я и любила бы Вас хоть немного, уже поздно что-то делать! Все уже сделано много лет назад. У меня есть муж и дети.
Он продолжал озадаченно смотреть на небо. Она смотрела в свою очередь на него.
– У Вас более нет вопросов? – спросила Аполлинария.
Он медленно покачал головой.
– Тогда эта тема закрыта раз и навсегда!
Она вышла из беседки и вошла в дом, а Дмитрий остался там и сидел еще около трех часов.
«Какой же идиот! – осуждал он себя мысленно, – я сам разрушил свою жизнь! Потерял ее! Если бы можно было вернуться в то время, я бы все сделал по-другому! Но это невозможно! Невозможно, как и прощение моих родных! Зря я сюда прибыл!»
Дмитрий Савельев встал и медленно, не спеша, вошел в дом. Нахлынули детские воспоминания.
Тогда еще был жив отец, тогда еще не было темноты, какой-то вязкой горечи и необъяснимой грусти, как сейчас.
Тогда все было хорошо.
Тогда все жили мирно.
Тогда никто никого не хотел убивать.
* * *– Oh, Jean-Jacques, je suis heureux que vous pourriez venir3, – восторженно воскликнула Ева.
Низкий толстенький мужчина шестидесяти шести лет в бежевом фраке, бежевых же брюках и белоснежной рубашке. Кудрявые рыжие волосы торчали во все стороны.
– Ma chère sœur, je suis extrêmement heureux que vous contemplez4! – воскликнул Жан-Жак и обнял сестру.
Она всегда была выше него примерно на голову.
Ева была одета в желтое платье, в почти прозрачные перчатки, а в руках виднелся веер. Ее светлые волосы были красиво уложены.
– J’espère que vous serez satisfait de notre balle. Passez une bonne soirée5. – Сказал Александр.
Жан-Жак пошел вглубь полу заполненного зала.
Гостей встречали Александр, Аполлинария и Ева Савельевы. Березины и дети общались с гостями.
Жан-Жак Рогов – брат Евы Савельевой. Их мать была француженкой, а отец Михаил Рогов – русский. У Михаила и Каролин был уговор: одного ребенка назовет он, второго – она. Так и произошло.
Далее в поле зрения Александра, Аполлинарии и Евы попался дядя Александра по отцовской линии – Игорь Савельев.
– Добро пожаловать на наш праздник, – произнесла Ева, искусственно улыбаясь.
– Здравствуйте, – расплылся в улыбке Игорь Савельев.
– Игорь Степанович, – Аполлинария, как и полагается, сделала небольшой реверанс и бесчувственно улыбнулась. – Мы рады Вашему приезду.
– Мы очень признательны, Игорь Степанович, тому, что Вы нашли время посетить наш бал, – выговорил Александр, – я искренне надеюсь, что Вы будете довольны вечером.
Игорь Савельев прошел в зал.
– Как же я устала, – протянула Аполлинария, – более всего терпеть не могу эти приемы.
Ева хитро улыбнулась, впрочем, она и не умела улыбаться как-то по-другому. Все ее улыбки казались хитрыми, и таящими в себе какой-то подвох.
– Дорогая Полли, ты же не маленькая девочка. Не скули. Женщина должна терпеть.
Аполлинария словно провалилась в ад. Лицо загорелось, дышать стало почти невозможно.
«Только не сейчас…» – подумала Аполлинария.
Она оперлась на мужа и ухватилась за его руку.
– Дорогая, с Вами все в порядке? – участливо спросил Александр.
– Да, – вяло ответила Аполлинария и почувствовала страшную и тревожную слабость во всем теле. Ноги стали словно ватными.
Ева стояла и с пренебрежением смотрела на Аполлинарию, которая уже заметно побледнела и практически висела на плече Александра.
«Нужно терпеть… – подумала Аполлинария. Нужно стоять, нужно держаться. Еще целый вечер впереди».
Далее в полном молчании мимо них прошел Дмитрий Савельев. Неизменно вместе с этим человеком в души членов семьи Савельевых входила горечь утраты и обида, смешанная с яростью и злостью.
Сразу после Дмитрия пришла младшая сестра Александра и Дмитрия – Диана Савельева.
– Мой дорогой братец, – всплеснула руками Диана, – а ты все еще не погубил это итак обреченное хозяйство! Признайся ты уже, наконец, что женился на этой женщине только из-за скудного бюджета ее семьи! – Она указала пальцем на Аполлинарию.
А жена Александра уже смутно понимала, где она и что происходит. Она то и дело проваливалась в бездну, где наступала ужасная, страшащая темнота.
Диана смеялась, любуясь бледным, совсем уже неживым видом хозяйки дома.
– Диана, не помнится мне, что я приглашал тебя, – произнес Александр.
– Но меня все равно пригласили, – нагло ответила темноволосая женщина.
– И кто же? – поинтересовалась Ева.
– Мой старший братец Дмитрий.
В голове Александра весь пазл моментально сложился.
«Дмитрий пригласил Диану, потому что знал – она обязательно устроит здесь „выступление“! Она могла без труда закатить безосновательную истерику, или просто хамить гостям. У Дианы был ужасный характер, и все об этом знали. Дмитрий специально позвал Диану на бал, чтобы она испортила все. Но зачем ему это?»
– Ладно, можешь проходить, – произнес Александр на выдохе. А когда его сестра отошла, он тихо, почти шепотом, сказал: – Я еще об этом пожалею.
Потом было затишье. Ева даже всерьез подумала, что гостей более не будет.
– Александр, может, остальные гости не пришли? – поинтересовалась Ева.
Князь Савельев отрицательно помотал головой.
– Слишком много гостей не явилось, матушка. Надо обождать, – спокойно ответил Александр.
И как только Александр замолчал, к ним подошел молодой князь Зарубов.
Родители князя Юрия Зарубова умерли, когда ему едва исполнилось восемнадцать лет. Но, не смотря на то, что все ему пророчили скорое банкротство, так как молодой юноша не смог бы управлять таким огромным хозяйством и вести дела, он, вопреки всем ожиданиям, не только сохранил власть в своих руках, но и увеличил доходы практически в два раза. Александр искренне надеялся поженить его с одной из своих дочерей.
– Господин, для меня честь быть на этом приеме, – вежливо произнес Юрий, искренне улыбаясь.
– Благодарю Вас, – ответила Ева, – надеюсь, Вы останетесь довольны балом.
– Я тоже на это надеюсь, госпожа, – уже немного неловко и неуверенно сказал князь Зарубов.
– Приятного вечера, – не снимая с лица улыбку, пожелала Ева Савельева.
Юрий отошел. Князь Зарубов был очень похож на старшего сына Александра Петра. Такие же кудрявые черные волосы, овальное лицо, такой же полноватый.
Аполлинария тем временем еле стояла на ногах. Глаза она держала закрытыми, за что получила в свой адрес выговор от Евы:
– Господи Боже, Аполлинария! Хватит спать! Ты встречаешь гостей! Это как минимум не прилично!
А она уже не могла ответить – просто не хватало сил, чтобы открыть рот.
– Дорогая, я проведу Вас до кресла, – заботливо проговорил Александр своей жене и медленно повел ее к дивану.
И когда Ева Савельева осталась одна, пришел отец Ираиды Ленской (невесты Петра) Ленский Егор Кузьмич. Он, будучи по-настоящему счастливым от возможности встретиться с Евой, улыбался и не мог прекратить.
– О, Егор, а я уж думала, что Вы к нам не приедете! – воскликнула Ева, изображая взаимную симпатию.
На самом деле Егор Ленский был ей противен, но вот деньги, которыми он распоряжается, ей очень нравились.
– Как я мог не приехать на такой важный прием. – Ответил Егор, целуя ей ладонь. – Вы обворожительны, как всегда.
– О, месье, Вы мне льстите, – умело играла свою роль Ева.
