Николай Данилов - Кордон
На другой день пребывания в порту Рио-де-Жанейро русский фрегат трижды громыхнул над мирным городом из своих орудий. На неожиданную «воинственность» россиян корабли порта под частый звон колоколов громкого боя повернули жерла пушек в сторону «Авроры». Неслыханная дерзость русских моряков не на шутку встревожила местную власть. Изыльметьеву пришлось объясняться перед мэром города. Командир корабля заверил, что никаких враждебных целей его экипаж не преследует и — боже упаси! — никому не угрожает. Холостые выстрелы «Авроры» — ни что иное как торжественный салют в честь блистательной победы русской эскадры адмирала Павла Степановича Нахимова над задиристыми турками в Синопском сражении. Да, салют «Аврора» дала с большим опозданием. Но что поделаешь, когда о победе черноморских моряков авроровцы узнали только тут, в порту Рио-де-Жанейро? Вот и пришлось вспомнить русскую пословицу: «Лучше поздно, чем никогда». А победа действительно была блестящей. В коротком ожесточенном бою 18 ноября 1853 года турок не спасли ни сотни корабельных орудий, ни мощные береговые батареи Синопской крепости. Эскадра прославленного русского адмирала уничтожила почти весь турецкий флот, разрушила береговые батареи.
И в бразильском порту Изыльметьев не задержался. Прочно отремонтировав в пути грот-мачту, распутав такелаж, командир дал экипажу жесткий срок, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия. И несмотря на то, что корабельный врач Вильчковский всячески пытался «вразумить» командира фрегата, уговаривал остаться в солнечном, с благодатным для здоровья климатом порту хотя бы на полмесяца, Изыльметьев был неумолим.
— Может, вы плохо знаете, что такое скорбут {Скорбут — цинга}? — коршуном наседал на него корабельный доктор, смешно водя горбатым носом. — Возможно, вам неизвестно, что всего пять лет назад, в 1849 году, только в России от скорбута погибло сто тысяч человек?
— Известно, — последовал непоколебимый ответ. — Болезнь будем приглушать в море. Головы останутся целыми, начнем лечить десны…
Опытные моряки не без аргументов тоже предлагали командиру фрегата задержаться у бразильских берегов с тем расчетом, чтобы к страшному мысу Горн подойти после марта, то есть позже весеннего равноденствия — самого опасного для мореплавателей времени у мыса Бурь. Именно в марте у оконечности южного материка Америки свирепствуют лютые вестовые ветры. И на это капитан-лейтенант махнул рукой.
Изыльметьев, противник необдуманных волевых решений, обычно умевший прислушиваться к разумным голосам, собственных приказов не менял, был несокрушимо настойчив, крут и строг, когда чувствовал свою правоту.
Долгим и изнурительным был путь «Авроры» вокруг южного материка Америки. Начавшийся у нескольких матросов скорбут быстро распространился среди экипажа. У людей гнили десны, разнося вокруг тошнотворное зловоние, вываливались зубы. Пораженных недугом моряков окончательно свалила в постель морская болезнь, вызываемая непрерывной качкой от бешеных штормов. Частые авралы не давали людям передышки, изматывая даже самых сильных и здоровых.
Траверз мыса Горн показался авроровцам крушением света. Свирепый вест вздымал огромные волны, с грохотом обрушивал их на фрегат, бомбовыми взрывами подбрасывал пятисаженные снопы алмазной воды. Скрипели карабельные крепления, горбилась и трещала палуба, расходились, образуя большие пазы, доски. Низко, задевая за стеньгу корабля, проносились свинцовые тучи, сиреной выл ветер, словно хотел вывернуть наизнанку души моряков. Один самый крутой крен фрегата похо-лодил сердце даже Изыльметьеву. Капитан-лейтенант, держась до посинения пальцев за поручни мостика, увидел на палубе двух моряков, которые, мелко крестясь, обнялись. Матросы прощались друг с другом, с жизнью.
«Неужели конец?» — мелькнула у Изыльметьева мысль. Мучительно длинные секунды фрегат шел на боку, судорожно креня мачты к воде. Вот-вот перевернется… Новый мощный удар многотонной волны по корпусу, — и мачты медленно поплыли вверх… Шторм с силой ветра до тридцати метров в секунду стих на пятые сутки. Вскосмаченное море постепенно угомонялось, выравнивалось. Наступило затишье.
— Что я вам говорил? — корабельный врач смотрел на командира фрегата с нескрываемым упреком. А Изыль-метьев, уже зная о чем хотел сообщить медик, с удивлением уставился на него: на смоляной голове Вильчков-ског® белели виски. Неделю назад седины у этого человека не было.
Трудно, очень трудно достался экипажу «Авроры» рейс, до западных берегов Южной Америки. Три трупа, обернутых в саван, скрыла пучина Тихого океана. В каютах вповалку лежали больные, почти треть экипажа. Еле передвигали ноги от усталости здоровые. Основательного
ремонта требовал и сам фрегат. Однако все понимали, что до желанной стоянки оставалось немного пути. Вот-вот раздастся команда «Право руля!», и «Аврора» подойдет к берегу.
Упругий боковой пассат и теплое солнце взбодрило людей. Чилийские берега уже виднелись. Чуть-чуть терпенья, и фрегат свернет к всегда шумному и веселому порту Вальпараисо. А там фрукты, овощи, свежая вода, покой — блаженство! Даст же наконец командир корабля немножко отдохнуть людям. Так думали многие, но Изыльметьев поступил по-другому.
— Лево руля! — распорядился он, и «Аврора», сделав крен, круто повернула от берегов Чили в открытый океан.
— Что делает! Что делает! Разве можно так издеваться над людьми?! — кто вслух, кто молча возмущались моряки, с безнадежной тоской глядя на медленно уплывающий от них теплый и благодатный берег южной страны.
Изыльметьев не знал и не мог знать, что именно в один из мартовских дней 1854 года Англия и Франция официально объявят России войну и мощные эскадры союзных держав получат приказ от своих адмиралтейств уничтожить русские корабли, в каких бы широтах они ни встречались. Однако упорные слухи во всех портах, где побывала «Аврора», о скорой и неизбежной войне, отношения англичан и французов к российским морякам не могли не насторожить умного командира фрегата. Изыльметьев, принимая меры предосторожности, решил любыми путями избежать встречи с английскими и французскими кораблями. Это и заставило его миновать Чили. По мнению капитан-лейтенанта, всегда оживленный порт Вальпараисо как раз и есть то место, куда специально и вынужденно заходят разнофлаговые суда, обогнувшие мыс Горн. Изыльметьев был почти уверен, что там, в крупном чилийском порту, непременно остановились корабли враждебно настроенных против России стран. Вот почему, несмотря на страстное желание экипажа отдать якоря в Вальпараисо, командир уверенно направил фрегат к берегам Перу, чтобы найти временный приют в тихой и маленькой гавани Калао. Однако опытный моряк на этот раз просчитался. Его замысел предугадали те, кто давно знал о выходе из Кронштадта «Авроры». Ее подкарауливали и в Вальпараисо, и в Калао.
Свой просчет Изыльметьев понял сразу же, увидев
с внешнего рейда в перуанской гавани английские и французские корабли.
— Что, Иван Николаевич, будем теперь делать? — не без тревоги спросил поднявшийся на капитанский мостик помощник командира корабля капитан-лейтенант Тироль.
Изыльметьев молча передал ему подзорную трубу: посмотрите, мол, внимательно, что там есть, а потом, может, и подскажете, как поступить в таком положении. Он снял фуражку и старательно протер фуляровым платком наполовину полысевшую голову.
— Де-ла! — озабоченно протянул Тироль, возвращая подзорную трубу. — Весьма похоже, Иван Николаевич, что мы оказались в ловушке.
— Зачем же так? — возразил Изыльметьев не столько помощнику, сколько себе (высказывание Тироля совпадало с его мыслями). — Вы что, не слышали? «Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят…»
— Велят, — иронически отозвался Тироль.
Изыльметьев внимательно посмотрел на гладко выбритое лицо сорокадвухлетнего сверстника и внутренне удивился: за последние дни похода человек заметно осунулся — щеки провалились, выделяя угловатые скулы, под глазами синева, острый нос стал вроде бы длиннее.
— Михаил Петрович, я запамятовал: сколько лет вы плаваете?
— С тридцатого. А что?
Изыльметьев задумался, что-то вспоминая.
— В тридцатом, — сказал он, — и я закончил Морской кадетский корпус, с тех пор тоже постоянно плаваю. Если годы службы сложить вместе, под полсотню получается. Адмиральский, так сказать, стаж…
— Верно, — согласился Тироль.
— Так неужели мы, — убежденно продолжил Изыльметьев, — побывавшие во многих переделках, не найдем выхода из этого положения?
— Затрудняюсь сказать «да», — не поддержал командира помощник. — Ситуация чрезвычайно опасная. У нас с вами один адмиральский стаж на двоих, а там сразу два адмирала…
— А я так думаю, — бодро проговорил Изыльметьев. — Бог не выдаст, свинья не съест. Сегодня же первыми нанесем адмиралам визит вежливости. Начнем с англичанина. Обоих пригласим к себе.
