Сергей Мосияш - Александр Невский
Послы переглянулись меж собой, не зная, как быть им. А княжич меж тем кивнул выглядывавшему из-за них воину, подозвал к себе. Тот подошел, и Александр шепнул ему на ухо приказ князя. Воин бесшумно удалился. Все это неожиданно произвело на послов сильное впечатление, старые лисы — они почуяли что-то неладное.
— Мы имеем шесть зреть слафный Александр Ярослафич, — сказал старший посол. — Это феликий шесть для нас, но наш дел мошет решить лишь сам князь.
— Я и решу, — недобро прищурился княжич. — Сказывайте дело.
— Но… — разинул было рот посол.
— …Или выметайтесь вон из шатра.
Послы опешили: такого крутого обращения со стороны княжича они никак не ожидали. Им и невдомек было, что княжич за их жизни беспокоится: ему почудилось, что князь за занавеской вот-вот закашляет. А раз такое случится — послам не миновать смерти.
— О-о, прости дорогой Александр Ярослафич, мы не хотель тьебя обидеть. Если ты за князь, так мы готоф гофориль с топой.
У княжича отлегло от сердца: за занавеской было тихо. И он отвечал уже спокойно:
— Сказывайте ваше дело.
— Мы пришли строить мир, Александр Ярослафич. Дофольно лить крофь, дофольно огня и слез наших матка.
— Ага, теперь узрели, аки страшен огонь в своем-то доме, на своей-то земле?
— Истина молфишь, Александр Ярослафич, сфятой истина, — согласился посол. — Дафай забыфать наши обиды, дафай мириться.
— Коли вы послы, — сказал княжич, — чьим велением вы здесь?
Старший посол расстегнул шубу и, откинув полу, полез в калиту. Достал оттуда свернутую грамоту, скрепленную печатью, и, коснувшись ею лба своего, подал с поклоном княжичу.
— Полномочены мы, Александр Ярославич, градом нашим многострадальным просить милости у тебя и феликодуший.
Александр взглянул на печать, узнал крест орденский, вязь букв латинских по краю.
— Ведомо нам, — начал он, — что в порубе у вас с лета томится славный муж наш тысяцкий Кирилл Синкинич со всеми людьми.
— Но то не ф Юрьеф, ф Медфежий Голофе, — поспешил оправдаться старший посол.
— Медвежья Голова ныне тоже ваш град. И пока русичи у вас в оковах, нет вашей земле мира от нас.
— Но, Александр Ярослафич, сие огофорено ф догофоре, кой мы заготофил.
— Что оговорено?
— И фы и мы осфобождайт фесь полон.
— Где договор? — спросил быстро Александр.
— Фот, фот, пожалуйст, — засуетился посол, доставая из калиты еще один пергаментный свиток. — Тут фсе по-русски писан.
Княжич взял свиток, развернул его, быстро пробежал глазами.
— Позвольте, господа, а пошто это мира вы просите лишь на два года? А? Али мните за два года Орден оперить свой?
Послы переглянулись, пожали плечами, словно впервые слышали об этом.
— Мы считайт сие не глафным, — отвечал старший посол. — Сие приблизителен.
— Коли срок мира для вас не главный, то позвольте мне, господа послы, изменить двойку на пятерку, ибо длань о пяти перстах должна быть. Верно?
Послы при всем старании не могли скрыть неудовольствия этим предложением княжича.
— Но, Александр Ярослафич, мы же… — начал было выкручиваться старший посол, но в это время другой дернул его за рукав и шепнул что-то на ухо. — Но позфоль нам меж собой пару слоф молфить?
— Говорите, советуйтесь, — согласился Александр. — Чай, для того вас пятерых и отрядили, дабы было с кем посоветоваться.
Послы сразу же заговорили меж собой по-немецки. Княжич, сделав вид, что ничего не понимает, скучающе барабанил пальцами по бляхе бахтерца.
— Мы не имеем права менять срок без согласия Ордена, — горячился молодой посол.
— О чем вы говорите? Какой Орден? От него только рожки остались.
— Все равно надо посоветоваться.
— Мы будем советоваться, а они очистят весь край.
— Не надо было начинать переговоры с этим юношей. Надо было ждать князя. Где же эта старая лиса?
— Будьте покойны, с ним было бы не легче. Этот хоть может забыть о дани.
— Но князь не может согласиться на то, о чем договоримся с сыном.
— Если он оставил его за себя — согласится. Они ревнивы к чести своего гнезда.
— Давайте попробуем предложить три года, может быть, на четырех и сойдемся.
— Господа, мы не на торге, а на приеме у князя-победителя. Ежели упремся, он может еще прибавить срок. Вы забываете, что мы положены на лопатки, и он это хорошо понимает.
— Ладно, черт с ним. Пусть пять. Говорите ему, что мы согласны.
Немцы наконец умолкли, и старший посол, выступив вперед, начал по-русски:
— Мы софетовались, Александр Ярослафич, и решиль согласиться на пять лет полный мир между нами.
— Вот и добро, — сказал Александр, радуясь, что послы, сами того не ведая, подсказали ему то, что он мог упустить по неопытности. — А теперь к дани перейдем, господа.
У старшего посла от этих слов и челюсть отвисла.
— Какой дань, Александр Ярослафич?! Фсе феси тфои полки разорил.
— Полкам кормиться надо, — холодно отвечал княжич. — А ваши рыцари что творят, когда наши веси берут? А? Аль не ведаешь?
На это отвечать было нечего. Орден давно снискал себе славу жестокого и беспощадного завоевателя.
— Дань не столь велика, господа послы, и берем мы ее лишь с городов Юрьева и Медвежьей Головы. — Александр помолчал, словно примеряясь к размеру дани, и в полной тишине уронил весомо: — Десять тысяч гривен.
Для послов это был уже второй удар, намного ощутимее первого. Казна была пуста, и десять тысяч собирать надо с купцов и богатых граждан. А это дело нелегкое, ох нелегкое, чай, послы-то сами из этого сословия, и их калиты вытрясут в первую голову.
— Александр Ярослафич, смилуйся, — взмолился старший посол.
— Господа, мы не в храме и не на торге. Ныне наш верх и наше слово, так будьте достойны своих высоких званий и долга. Мы не лишаем вас живота, не полоним жен и детей, хотя сотворить сие и в силах и вправе. Мы накладываем дань. Платите. Аминь!
Александр сказал это быстро и твердо, дав понять, что на этом разговор окончен.
— Посфоль хоть чуть подумать, — молвил обескураженно посол.
— Нет! — вскинул подбородок княжич. — Могу лишь позволить переписать набело договор, внеся в него то, о чем было здесь сговорено. Вы свободны.
Александр кивнул, и послы поняли: пора уходить.
— Эй, кто там! — позвал княжич, и за спиной послов сразу же возник воин-милостник. Он смотрел на княжича, ожидая веления (казнить или миловать?), готовый исполнить его тут же.
— Вели поставить господам послам шатер у леса. Им надо переписать ряд к утру.
Александр, дождавшись, когда вышли за дружинником послы и говор их заглох, шагнул к занавеске, отдернул ее. Отдернул и отпрянул в изумлении. Ярослав в одной сорочке стоял во весь рост на откинутой шубе и пронзительно смотрел на сына.
— Сын мой, дай обнять тебя, — сказал сдавленным голосом.
Александр шагнул к отцу, тот обхватил его за шею горячими руками, прижал к груди.
— Ты муж, ты настоящий муж! — шептал он жарко где-то возле уха княжича. — Господи, благодарю тебя за милости твои ко мне. Господи!
XXXI
ЗА РАТЬЮ РАТЬ
Течец был пропылен настолько, что на лице одни глаза видны. От самой Старой Русы скакал он без передышки, сменив в пути двух коней. И рассказывал он торопливо, словно этим мог ускорить помощь своему родному городу.
— Литва набежала, князь, нежданно-негаданно. Мы и очей не успели протереть, как они уж на посад ворвались, на торжище.
— Засада спала, что ль? — перебил Ярослав.
— Где там! Они, как на грех, банились. Не то что не оружные, а голые выскочили.
— Тьфу! Прости господи, — сплюнул князь. А княжич засмеялся.
— Одно пособило нам, — продолжал течец. — Литва-то не ратоборствовать взялась, а грабить. Но тут огнищане [72], гости, вооружась чем попадя, грянули на них из садов. Выгнали мы их из посада, до поля гнали, но они сильно монастырь пограбили, все иконы ободрали.
— Стало быть, город вы оборонили?
— Оборонили, князь, да разграбленное воротить не смогли.
— Куда они потекли?
— В сторону Торопца подались вроде, веси жгут, храмы грабят.
— Сколько их?
— Сотни три, не менее.
— Так. — Князь пожевал ус. — Стало быть, загон. А в загоне они быстры, поймай поди.
Княжич, сидевший на лавке у окна, подал голос:
— Но они ж с награбленным, а тороки скорости помеха.
— Ну-ка, подай чертеж, — попросил князь сына.
Александр соскочил с лавки, прошел к полке, взял с нее один из пергаментов и расстелил на столе. Ярослав склонился над чертежом.
— Сказываешь, на Торопец потекли? — не оборачиваясь, спросил он течца.
— Туда, князь, туда их путь, прямо на полдень.
