Сергей Мосияш - Александр Невский
Зная, куда несется все это гудящее сонмище, княжич повернул коня против движения, но Сава, подняв вверх руки, заступил ему путь и закричал:
— Нельзя супроть! Собьют! Скачи с ними. Нель…
Он не успел договорить. Скакавший мимо рыцарь со всего маху вонзил Саве копье промеж лопаток. Так с распростертыми руками и упал мертвый Сава перед своим конем. Конь вздыбился и, повинуясь воле нового седока, повернул по ходу общего потока.
Княжич скакал теперь в окружении рыцарей, каждый миг ожидая удара в спину. Но рыцари, из-за глухих забрал имевшие плохой обзор, видимо, и мысли не могли допустить, что кто-либо из русских уцелел впереди.
И когда Александр понял, что его принимают за своего, а скорее просто не обращают внимания, увлеченные атакой, он стал придерживать коня.
Ярослав, наблюдавший за боем с правого крыла, не мог видеть, что произошло с княжичем. Он все время следил за прапором, уверенный, что тот развевается там, где находится сейчас сын. Он считал, что заслон несколько замешкался при встрече с рыцарями и, наверное, оттого понес урон. Но откатывался заслон, растекаясь по сторонам точно так, как и велел князь.
Ярослав видел, как прапор, покружившись в водовороте, прибился наконец к правому крылу русских полков.
Когда весь рыцарский клин втянулся в мешок, князь дал команду к атаке. Опьяненные успехом рыцари рвались только вперед, чтобы завершить, как они считали, расчленение русского войска. И когда передние подскакали к реке Амовже и обнаружили, что перед ними нет ни одного русича, было уже поздно. «Мешок» закрылся, на крылья клина насели русские, и тут-то началась злая и жестокая сеча.
Напор русских был так неожидан и стремителен, что рыцари не могли развернуться и дать отпор. Да и не было у них места для маневра и атаки. Все войско сгрудилось на крохотном пространстве у реки. Русские напирали. У немцев началась давка. Часть рыцарей, увидев свободное пространство за рекой, ринулась туда. Но едва первая группа спустилась на реку, как лед провалился и рыцари стали тонуть вместе с конями. Тяжелые латы сослужили им теперь страшную службу.
Ни один человек не смог достичь другого берега.
Ужас охватил рыцарей, видевших все это с берега. И вместо того чтоб, собравшись с духом, попробовать пробиться назад, они стали спешиваться, бросать оружие, сбрасывать латы, шлемы и разбегаться вдоль берега реки.
Но русские дружины, ожесточившиеся в сече, никому не давали уходить. По рядам пронесся клич: «Крестить их!» — что означало только одно — всех рыцарей в реку.
Спасали дружинники лишь коней, и не только из жалости к ним, но и из своей корысти. Уж очень добрые были у рыцарей кони.
Когда рыцари были опрокинуты в реку, княжич одним из первых оказался у берега. Он остановил коня у самого обрыва и наблюдал «крещение», не чувствуя в сердце ни жалости, ни сострадания к погибающим рыцарям.
Слишком свежа была пред мысленным взором его картина гибели Савы. Он никак не мог избавиться от страшного видения: Сава с распростертыми руками умоляет повернуть коня — и копье, вдруг выскочившее из груди несчастного.
Княжич понимал, что жизнью своей обязан этому тщедушному на вид воину с сильными руками кожемяки, и было горько ему от мысли, что благодарить за это было уже некого.
— Александр Ярославич! — раздался сзади душераздирающий крик.
Княжич обернулся и увидел мчащегося к нему Ратмира с прапором в руке. Ратмир подскакал, кинул прапор своему спутнику, спрыгнул с коня, подбежал к княжичу и, схватив за стремя, прижался щекой к сапогу и зарыдал.
— Ярославич… Живой! Господи! Живой! — лепетал Ратмир. — А я боялся, а я… Прости, что я, Ярославич…
— Ну чего ты? — неожиданно растрогался и княжич. — Тебе я прапор велел беречь. Ты уберег. А где ж твои поспешители?
— Погибли, Ярославич. Погибли, меня и прапор бороня. Господи, — крестился Ратмир, — благодарю тебя, что оберег княжича.
Он плакал, не скрывая слез, и смотрел на княжича преданными, любящими глазами.
— Ярославич, Христом богом молю тебя, не ставь боле меня к прапору, ставь к стремени своему. Тебя боронить хочу, токмо тебя.
— Хорошо, Ратмир, хорошо. Будь по-твоему, — согласился сразу княжич, убедившийся на первой рати своей, что значит иметь рядом милостника. Преданного милостника. А что Ратмир именно такой, Александр никогда не сомневался.
XXX
«Я ЗА КНЯЗЯ…»
Немногие спасшиеся рыцари бежали в Юрьев, заперлись там и стали готовиться к осаде. Но Ярослав по-иному решил: града этого не брать, а распустить все войско в зажитье, дабы как можно сильней разорить и пожечь земли Ордена. Он чувствовал, что немцы вот-вот мира запросят, и потому спешил нанести им больше урона. А чтобы послы немецкие подольше князя найти не смогли, Ярослав вместе с сыном и малою дружиной долго на одном месте не задерживался.
Немцы, увидев великие беды, свалившиеся на их земли, когда все в округе запылало пожарами, поняли — мир, нужен мир. Более того, его немедля надо искать, и на любых условиях. А чтобы была вера в их искренность и серьезные намерения, отрядили рыцари послами к князю самых знатных и богатых людей. Послы, не мешкая, поехали к князю. Ан не тут-то было! Куда послы ни явятся, одно слышат: был да днесь уехал. Почитай, целую неделю гонялись послы за князем. И уж сомневаться начали: полноте, да здесь ли он, может, давно уже в свой Новгород отправился?
Неведомо, сколько бы еще им бегать за князем пришлось, не прихворни Ярослав. По случаю нездоровья князя решено было на месте постоять дня три-четыре, чтобы мог больной полежать вволю, зарывшись в шатре в шубы медвежьи. Сильно знобило князя, и тепла, и покоя хотелось.
На другой день прибежали к лагерю послы немецкие. Князь о них узнал в самый разгар обеда. Он ел полулежа, прикрывшись шубой до самой груди, княжич сидел тут же на седле.
— Ну что, сыне, творить станем? — посмотрел князь на сына. — Догнали-таки нас мироносцы тевтонские. Приспичило.
— Принимать надо, батюшка.
— Это в таком-то виде, — ткнул князь костью обглоданной в шубу, которой прикрыт был. — Пристало ли победителю пред побежденными немочным являться? Еще подумают, что скоро аминь мне, возрадуются, а там, глядь, и мира расхотят.
— Может, сказать им, что почиваешь ты?
— Нет, и это не подходит, — поморщился Ярослав, и вдруг его осенило. — Послушай, сыне, прими-ка ты их.
— А как же ты? — заколебался княжич.
— Я-то? Меня вон занавеской задерните. Оно и ладно.
Князь обрадовался собственной выдумке. Можно было не только послов подурачить, но и послушать, как княжич станет с ними переговоры вести.
— Скажи им, — наставлял он сына, — что я в один из полков побежал, что скоро ворочусь, что в мое отсутствие ты за князя.
Александр с сомнением качал головой.
— А ну я не так что скажу?
— А ты думай, допрежь молвить, не забывай, что за спиной у тебя рать счастливая и сила великая. Многого не сули, более о нашей корысти пекись. А наша корысть одна — как можно более долгий мир. Мир, мир и мир. Но об этом токмо ты ведаешь, а они и догадываться не должны. Они ведь как думают: кто, мол, к миру лепится, тот и слаб. Сие от спеси великой исходит. Помни одно: они у тебя во длани, сожмешь — и аки из творога сыворотка добежит.
Воин задернул занавеску, отделявшую ложе князя. Княжич, поднявшись с седла, оправил платье, пристегнул меч, кивнул милостнику:
— Зови послов.
Когда воин вышел, князь сказал из-за занавески:
— Ежели случится, что послы меня обнаружат, — живыми их не выпускать. Посему вели шатер оцепить близкими людьми, которые должны по знаку твоему войти и умертвить их.
— Но они ж, наверно, безоружные, отец, — возразил Александр. — Пристойно ли будет забивать таких?
— А пристойно ли будет, ежели завтра в Ордене узнают, что немочен я? А?
Александр не успел ответить, послышались голоса людей, приближающихся к шатру. Но князь громко шепнул напоследок:
— Виду не являй, что язык их ведаешь. Пусть балаболят меж собой.
Послы вошли один за другим степенно и с достоинством, и все же на лицах их княжич заметил следы страха. Послов было пятеро, судя по богатым платьям, занимали все они высокое положение. Видимо, так никто и не сказал им, здесь ли князь, ибо, войдя в шатер, они не смогли скрыть замешательства, увидев перед собой юношу.
— Но нам нужен князь, — сказал один из них с сильным акцентом.
— Я за князя, — холодно ответил Александр, опуская левую руку на рукоять меча. — И коли у вас есть дело к князю, я слушаю вас, господа.
Послы переглянулись меж собой, не зная, как быть им. А княжич меж тем кивнул выглядывавшему из-за них воину, подозвал к себе. Тот подошел, и Александр шепнул ему на ухо приказ князя. Воин бесшумно удалился. Все это неожиданно произвело на послов сильное впечатление, старые лисы — они почуяли что-то неладное.
