Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня зимних волков
У каждой девки был на этот случай припасен рушник, до поры обвязанный вокруг пояса. На конце длинного рушника загодя был сделан узел, а в том узле – девять или двенадцать особых девичьих трав, помогающих поиску суженого. Взявшись за свободный конец, девки хлестали полотном противников, отвечая на удары водяных струй. Рушники, как и вся одежда, быстро намокли, так что получалось весьма чувствительно.
На лугу возле реки второй раз вспыхнула битва, но теперь – между парнями и девками. Вылив воду, парни со всех ног кидались к реке за новой, девки преследовали обидчиков и колотили мокрыми рушниками. Одни бежали за парнями, другие – прочь, пытаясь уйти от обливания, но везде их настигали холодные водяные языки и облизывали с головы до ног. Кто-то из парней забежал в воду, но не мог зачерпнуть кувшином, отбиваясь от разгневанной преследовательницы; кто-то упал и был рад, что удалось выйти из воды живым. Над берегом стоял визг и вопль десятков голосов, а на опушках раздавался смех старших поколений, забавлявшихся этим зрелищем. Бабы подбадривали девок, мужики – парней.
– Гоните русалок прочь, ребята! – Иные мужики, невзирая на возраст, аж подпрыгивали от азарта, размахивая руками и жалея, что им уже не годится в этом бою участвовать. – Во ржи вгоните! В леса! Чтоб духу их не было!
Русалки в растрепанных венках, все обсыпанные ломаной зеленью, уже были мокрыми с головы до ног: влажные сорочки прилипли к телу, так что всю красоту было видно насквозь. Возбужденные этим зрелищем, бегом и борьбой парни, тоже мокрые, наконец оттерли русалок от берега и погнали прочь с луговины.
Бежали в сторону ржаных полей – наиболее любимого, как известно, земного обиталища русалок. Оттого и буянят они особенно сильно, пока рожь цветет. С визгом девки неслись по тропке меж борозд, размахивая своими рушниками. С их насквозь мокрых подолов, с распущенных волос капала вода, дождем сыпалась на отцветшую рожь. Девки вопили в полном упоении: сейчас они творили самую главную ворожбу перелома с весны на лето, подкрепляя русалочьей силой будущий урожай. То одна, то другая срывала с растрепанной головы помятый венок и бросала в посевы. А лучшим из них, которые будут выходить замуж по осени, на снопах этой же ржи постелят брачную постель.
Парни со свистом мчались за ними. Русалка, высоко подхватив подол, бежала впереди подруг. Равдан не мог отвести глаз от ее мелькающих белых ног. Его тянула за ней темная сила: кровь бурлила, перед глазами плыли пятна, что-то горячее и болезненное разрывало изнутри. Его будто на веревке тянуло за нею – не за девкой, за расплывчатым белым пятном, что говорит шелестом трав, журчанием ручья.
Уже на краю поля русалка обернулась и издала дичайший вопль – кровь застыла в жилах. Это был первый раз, как она сегодня подала голос. Каждого продрало морозом – иной, темный мир, о близости которого все знали, обнаружил себя. Она уже не могла скрыть своей природы. И у каждого слышавшего ее переворачивалась душа, как всемирье этой ночью оборачивается со светлой стороны на темную.
Не в силах оторвать от нее глаз, Равдан сделал еще пару торопливых шагов. Нога запнулась обо что-то, он полетел лицом прямо в землю, покрытую ростками. А когда встал на колени, белого пятна уже не было на опушке.
Молодой князь Зоремир вылез из реки злой, как леший. Никогда эти местные шишиги не одолели бы зоричей, если бы не навалились всей толпой! Он не ожидал, что к нему кто-то привяжется, поскольку явился на игрище с одобрения князя Сверкера. Зоряну не приходило в голову, что раз их со Сверкером уговор держится в глубокой тайне, то местные даже не знают, кто он такой! И уж тем более не признают за ним права посягать на здешних девок.
Ему до крови рассадили лоб, и передний зуб, кажется, шатался. Вот ведь гад ползучий! Он посчитался бы с этим долговязым наглецом, но сейчас надо было думать о другом. Русалочью пляску всегда исполняет старшая родом девка, то есть в середине круга под личиной вертелась дочь Сверкера. Как тот и обещал. Плохо, что Зорян не сумел увидеть ее лица.
– Во ржи погнали! – крикнул кметь, с ветвей старой ивы наблюдавший за игрищем. – Вон, в рощу бегут!
– Пошли! – Зорян махнул рукой. – Мы с теми лешими еще посчитаемся, будет срок. А сейчас девку бы не упустить!
У них уже были приготовлены в тайном месте лодки, засыпанные до поры травой и ветками. Трое пошли туда, чтобы быть наготове, а Зорян с остальными семерыми обходным путем, по колено в воде, прячась под берегом, направился к опушке. Пришлось лезть по крутому обрыву, цепляясь за траву и корни, и их мокрые рубахи стали еще грязнее, чем были после драки.
Уже темнело, и Зорян беспокоился все сильнее. Разглядеть лица было еще можно, но солнце скрылось, и он с тревогой думал, как будет искать девушку в сумраке чужого леса.
Если бы он знал ее в лицо! К нему все время возвращалось одно воспоминание, и от него екало сердце. После того памятного разговора Зорян шел от Сверкера к гостевой избе, как вдруг где-то поблизости раздался скрип дерева. Он обернулся и увидел, что из приоткрытой двери княгининой избы на него пристально смотрит, пригнувшись, молодая девка. Он только и успел разглядеть, что она довольно высока ростом, круглое белое лицо имеет вид живой и приятный, а светлая коса падает до земли. Встретив его взгляд, девка ойкнула и спряталась. Но ясно было: именно ради того, чтобы на него посмотреть, она и высунулась. Не зря же она так впилась в него глазами, а потом так испугалась ответного взгляда!
И сейчас Зорян беспокоился сразу о двух вещах, хотя вторую не вполне осознавал. О том, как найти дочь Сверкера, и о том, чтобы это оказалась именно та светлокосая румяная красавица, которую он видел в избе княгини. Именно такую он легко мог представить своей женой и княгиней зоричей! Свои будут рады, чужие обзавидуются.
Вот зоричи выбрались наверх обрыва. Вокруг никого не было, только поднявшийся ветер шумел в листве близкой опушки. Вечернее солнце спряталось за тучи, небо потемнело, как не бывает в долгие ясные вечера макушки лета, когда ночь словно не смеет опустить свой черный взор на веселую зеленую землю.
– Эй, смотри! – вдруг крикнул кто-то из кметей за спиной Зоряна.
В голосе слышался испуг. Князь обернулся: кметь показывал вниз, на воду. Зорян наклонился и вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что там такое.
Вон плывет венок, еще какие-то пучки травы… вон что-то серо-белое… Рыбина дохлая, что ли? И лишь потом Зорян разглядел, что среди сорванной травы по Днепру плывет берестяная личина русалки. Та самая, с огромными угольными глазищами. Сердце дрогнуло: девушка где-то рядом! Где-то за этими деревьями! Выгоняя из себя русалочий дух, личины бросают в огонь или в воду. Если личина плывет здесь, значит, и снявшая ее не могла далеко уйти. И она в той стороне, выше по реке.
Со стороны луговины послышались крики, потом визг. Кто-то из парней рычал, будто медведь, и явно пытался кого-то покусать. Видно, ошалел от плясок, песен, беготни и тревожного завывания ветра в вершинах.
Соперники тоже не дремали. Зорян взмахнул рукой, призывая своих кметей скрытно рассыпаться вдоль опушки. Заходить в лес не имело смысла – если он разминется с невестой, то и не увидит, где она выйдет из чащи. А так была надежда ее перехватить.
Прячась за ветвями и постоянно вертя головой, чтобы не пропустить свою дичь или ловцов-соперников, Зорян осторожно двинулся по краю леса. Игры кончились: если ему сейчас попадется тот долговязый или еще кто-то из смолянских парней, кулачной потасовкой дело не кончится и поражения он более не потерпит. У него уговор со Сверкером, от которого зависит все его, Зоряна, будущее. С таким тестем он сбросит власть Киева. А потом унаследует Смолянскую землю. Смоляне примут его, поскольку в нем тоже есть кровь Велеборовичей. А объединенные в одних руках земли зоричей и смолян – это сила. Еще посмотрим, не будут ли когда-нибудь сыновья Ингвара киевского платить ему дань, как он платит сейчас!
О боги, только бы ее не упустить! Зорян знал, как упрям Сверкер и как хитроумен в достижении задуманного: если жених не сумеет отыскать невесту, ему ее под утро тайком вручат княжьи люди. Но не хотелось так опозориться с самого начала, показать тебя растяпой перед тестем! Потом всю жизнь смеяться будет!
О чуры, только бы она вышла из лесу где-то здесь! Ведь наверняка же ей отец велел искать Зоряна, как он ищет ее. И она-то знает его в лицо!
А где девки шли,Подолами трясли! —
запел где-то в отдалении разухабистый мужской голос.
Там и рожь густа,Умоло-тис-та!
Зорян невольно ускорил шаг, опасаясь, что соперники догонят.
Среди стволов мелькнуло что-то белое. Зорян бросился вперед и сразу увидел то самое лицо – округлое, румяное, с бойкими глазами. Девушка с испуганным видом прижалась к березе, держа перед собой большой сверток полотна. Мокрый. При виде чужих парней она пошевелилась, будто норовя убежать, сверток развернулся, и на траву упал длинный рукав русалочьей рубахи.
