Семь престолов - Маттео Струкул
Козимо внимательно смотрел на Полиссену, и в его глубоких глазах читалась искренняя обеспокоенность услышанным.
— Мадонна, я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Как вам известно, я и сам был изгнан, причем из своего родного города. Признаюсь, на данный момент побег из Рима — единственный путь, который я вижу для вашего брата…
Полиссена хотела было возразить, но Козимо поднял руки, жестом прося ее позволить ему закончить:
— Я кое-что знаю о таких вещах, как вы могли заметить. Хотя, поверьте, обстановка во Флоренции меняется в мою пользу и скоро я сумею туда вернуться.
— Я рада за вас всей душой.
— Да, но сейчас речь о другом, мадонна. Я лишь хотел дать понять, что мне лучше всех известно, каково это — оказаться чужаком в городе, для которого ты так много сделал. А ваш брат, как я уже упоминал, сделал даже слишком много для этого логова неблагодарных глупцов, которое являет собой Рим. Но хочу обратить ваше внимание: иногда лучше не встать лицом к лицу с противником, а покинуть поле боя, выждать и вернуться победителем в более подходящий момент. Вот почему я позволил себе продумать некий план того, как осуществить побег вашего брата и обеспечить ему надежное пристанище до тех пор, пока он не сможет вернуться на свое законное место в Вечном городе.
— В самом деле? — Полиссена не верила своим ушам. — Вы готовы помочь Габриэле?
— Мадонна, — ответил Козимо, приблизившись к ней, — как я сказал ранее, я уже начал действовать в этом направлении, а цель моего визита — поставить вас в известность о том, что я планирую делать дальше. По моему мнению, ваш брат — человек великого ума, способный вести за собой не только римлян, но и всех нас. Итак, вот мой план.
— Прошу вас, расскажите мне о нем, дорогой друг, я вся внимание.
— Несколько дней назад мои самые надежные люди встретились в Муджелло с доверенным лицом Франческо Сфорцы.
— Кондотьера, который служит у Филиппо Марии Висконти?
— Именно. Понимаю ваше удивление, — кивнул Козимо. — Вы опасаетесь, что он может действовать по указанию вашего злейшего врага — герцога Миланского, который объединился с семейством Колонна и всеми способами пытается лишить власти законного папу. Ваши сомнения резонны, но могу уверить вас, что хорошо знаю Франческо Сфорцу. Два года назад, когда он осадил Лукку по приказу Милана, я попросил его не переходить дорогу Флоренции. Не буду утомлять вас скучными деталями переговоров, но с того дня началась наша искренняя взаимовыгодная дружба. Мой план заключается в том, чтобы попросить Сфорцу бросить все свои силы на Орвието, оставив на некоторое время без внимания Рим. Таким образом, хотя миланцы формально останутся союзниками семейства Колонна, помешать побегу понтифика будет просто некому. Глава войска герцога Висконти закроет на это глаза. Более того, параллельно Сфорца отправит своих лучших людей на помощь вашему брату. Они переправят Габриэле по Тибру в Остию, к морю, а дальше понтифик уже будет в безопасности, — заключил он. На лице у Медичи мелькнула довольная улыбка.
Полиссена не знала, что сказать. Этот человек сделал гораздо больше, чем ее супруг, дож и вся Венеция. Если брату удастся спастись, то лишь благодаря Медичи.
— Мессер Козимо, у меня нет слов. Я до глубины души поражена вашими мудростью и щедростью. Я совершенно не ожидала ничего подобного и даже не знаю, как отблагодарить вас, не говоря уже о том, что организация подобной операции наверняка стоила вам целое состояние! Да, позвольте мне заплатить вам от имени моей семьи…
Козимо подошел еще ближе и взял Полиссену за руки:
— Мадонна, прошу вас! О деньгах не может быть и речи. Я уже сказал: это мой моральный долг — не допустить, чтобы папа оказался в руках семейства Колонна. Сфорца поддержит нас, а кроме того, в ожидании моего возвращения — поверьте, уже скорого — ваш брат может оставаться во Флоренции. Он будет принят как почетный гость в церкви Санта-Мария-Новелла. Мне больше ничего не нужно, клянусь вам. В этот раз все, кто друзья мне, и даже те, кто вовсе мне не друзья, сошлись во мнении: они будут рады видеть папу во Флоренции. Даже Ринальдо дельи Альбицци сообщил, что не возражает против приезда понтифика.
Полиссена не верила своим ушам.
— Мессер Медичи, вы добрый и честный человек, а потому рассудили совершенно справедливо: никто не должен так обращаться с папой римским.
Козимо восхищенно посмотрел на нее. Полиссена вытерла выступившие слезы и направила на него гордый, полный достоинства и твердости взгляд.
— Мой дорогой, дражайший друг, — продолжила она, — я не просто благодарю вас за визит, но от всей души надеюсь, что вы сможете задержаться в нашем доме как можно дольше. И я в любом случае намерена найти способ выразить вам мою безграничную признательность.
— Мадонна, я лишь исполнил свой долг, — повторил Медичи. — Ваш брат Габриэле представляет собой главный оплот духовности в нашем несчастном мире, погрязшем в братоубийственных войнах, вместо того чтобы поверить в силу единения и верховенство власти папы.
— Мессер, даже не знаю, как ответить на ваши благодеяния. Вы подарили мне надежду, о которой я уже и не мечтала. Послушайте, если вы не позволяете вернуть вам потраченные деньги, прошу хотя бы принять скромный дар в знак моей безграничной признательности. — Полиссена подошла к одному из стеллажей и сняла с полки книгу в кожаном переплете: — Зная вашу страсть к литературе и древним наукам, хочу вручить вам этот фолиант и надеюсь, что он придется вам по вкусу.
Козимо удивленно посмотрел на знатную венецианку:
— Мадонна, вам удалось разжечь во мне любопытство, которое мне не так уж часто доводится испытывать.
Полиссена улыбнулась, в глубине души уверенная, что Козимо де Медичи оценит ее подарок по достоинству. Для правителя Флоренции эта книга, пожалуй, была гораздо более ценной наградой, чем мешки золота или сундуки с драгоценностями.
— Очень рада слышать. Книга, которую я намереваюсь подарить вам, — «Антология» Стобея.
Козимо был поражен.
— Мадонна, теперь уже я должен выразить вам свою безграничную признательность. Нельзя и представить подарка лучше! Верно говорят, что Венеция — кладезь чудес!
Полиссена протянула фолиант правителю Флоренции, и тот взял подарок осторожно, словно хрупкое сокровище.
— Каким чудом удалось сохранить эту книгу до наших дней? Мой добрый друг Марсилио Фичино поможет мне лучше понять содержание сего ценнейшего труда, поскольку в
