Умереть на рассвете - Евгений Васильевич Шалашов
Они стояли и смотрели в глаза друг другу. Два бывших соратника, мерзнувших и мокнувших в одном окопе, а потом смотревшие друг на друга сквозь прицел. Неизвестно, чтобы произошло, если бы не появился новый посетитель.
Пантелеев вошел в магазин красиво, распахнув дверь пинком.
— Граждане, сердечно всех попрошу оставаться на местах, не сопротивляться! — гаркнул Леонид, подкрепляя приказ выстрелом в потолок.
Офицерик, забыв о классовом враге, на секунду отвлекся и ринулся навстречу грабителю. Куда там… Иван с удовольствием приложил его рукояткой револьвера по затылку, помог ему осесть на пол, направил оружие на комнатушку, где встрепенулись мордовороты.
— Сидеть!
Один из охранников попытался вскочить, но другой, более благоразумный, удержал товарища. Заработать пулю за чужое добро — слуга покорный!
Больше героев или желающих оказать сопротивление не было. К тому же среди покупателей волшебным образом появились еще два налетчика — коренастый и тощий.
— Ключики, пжлста! — вежливо попросил Пантелеев кассира, а когда тот замешкался, ткнул его стволом под ребро. — Веселее гражданин, мы спешим!
Продавцов и покупателей посадили на пол рядом с оглушенным офицером, а Пантелеев с товарищами принялись за работу. Требовалось уложиться в пятнадцать минут — ровно столько, сколько понадобится постовому милиционеру у Казанского собора, услышавшему выстрел, трелью свистка позвать на помощь двух-трех соседей. А соседи — один на Дворцовой площади, другой на Апраксином дворе (в старое время городовые стояли ближе друг к другу, но у республики средств не хватает!). Пока добегут — минут десять, сообразят, где стреляли, — вот вам еще пять минут. Но очень даже возможно, что постовые не услышат ни свистка, ни выстрела (что на "Апрашке" шумно, что на Дворцовой). Есть и другой вариант, что подмога приспеет раньше, но о худом лучше не думать…
"Эх, сюда бы на пару человек побольше, быстрее бы дело шло", — грустно подумал Иван, карауливший лежавших, наблюдая, как Васька Пулковский, Гавриков и Пантелеев потрошат сейф, сбрасывая тугие пачки в мешок (одна улетела под прилавок — так и чёрт с ней, некогда лезть!), бьют витрины, торопливо засовывая в саквояжи драгоценности, не слишком-то разбираясь, где серебро, а где золото. Да и часики стоило поаккуратнее складывать, а не ссыпать, будто зерно.
— Граждане совбуры и к ним примазавшиеся! — на прощание заявил Леонид. — Развела вас Советская власть, на нашу голову. Власть у нас добрая, а мы — нет! А если вы считаете, что можете пить кровь у трудового народа, то ошибаетесь. Передайте остальным толстосумам — пусть делятся с ближним своим, как завещал наш учитель Карл Маркс. А не поделятся добровольно, возьмем силой! Это говорю вам я — Ленька Пантелеев.
Выходя из ювелирного, Пантелеев выстрелил в витрину. Словно печать поставил.
"ХРОНИКИ ПРОИСШЕСТВИЙ" ГОРОДА ПЕТРОГРАДА
Красная газета. 1922 год
На углу Садовой ул. и Международного пр., под трамвайный вагон маршрута № 13 попал неизвестный мужчина, одетый в черный пиджак на вид лет 37, который по дороге в Обуховскую больницу умер. Личность раздавленного не установлена.
Загадочное убийство совершено в д. Ястребино Кингиссеппского уезда. Одиноко проживавший со своей родственницей кр. А.П. Успенский в первый день Пасхи сидел и разговлялся за столом. Раздавшимся выстрелом с улицы через окно он был убит на месте. Преступник, взломав окно, вошел в хату и похитил со стола белый хлеб и пасху, затем скрылся.
В доме № 23, кв. 3, по Надеждинской ул. застрелился из револьвера в правый висок гр-н Ананченко, Софрон, 24 лет. Найдена записка, — просит в смерти никого не винить, т. к. разочаровался в жизни.
По заявлению гр. Хуторовского, из помещения городской скотобойни, по Международному пр., похищены две бочки бараньих кишок, стоимостью 15 миллиардов рублей.
Административной комиссией В.-О. райисполкома оштрафован на 100 руб. за порчу квартиры гр. Г.А. Витте (родственник бывшего царского министра), проживающий по 1-й линии, 24.
В сломанном доме под № 93 по пр. Карла Маркса случайно обнаружены две обрубленные мужских ноги, завернутые в наволочку от перовой подушки. Обстоятельства дела выясняются.
В Летнем саду на одной из дорожек застрелился неизвестный мужчина, труп которого направлен в ближайшую больницу. Производится расследование.
Глава девятая
МАЛЕНЬКАЯ ВОЙНА В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ
Вечерами, свободными от дел, Васька с Леонидом любили посидеть в ресторанах и трактирах, комиссар Гавриков уезжал куда-то на окраину, где у него была не то семья, не то родственники. Комиссар порой прихватывал с собой что-то из барахла для соседей. Пантелеев с Васькой Пулковским делились добычей в трактирах. Раздавать бедным награбленное было приятно, но утомительно. Была и другая беда — бедные получали что-то, а потом снова уже не просили требовали да ворчали, что мало дали.
Иван, с общего согласия, отправил кое-какие деньги на родину, поддержать родителей и жену. Они ведь, как ни крути, тоже бедные и властью обиженные. Кое-что (это уже из собственной доли!) послал вдовой солдатке. Запала ему Фроська в душу, ох запала!
Николаеву не нравились рестораны и трактиры. Одно дело — перекусить: пообедать, поужинать, совсем другое — сидеть целый вечер, когда вокруг шум и гам. Если захотелось выпить, то лучше сделать это в хорошей компании, без суеты. Ивану полюбилось гулять. Можно просто бродить, оглядывая влажный гранит Невы, зеленоватую воду, бьющуюся о набережные, посматривая на невозмутимость львов — крылатых и бескрылых. Хорошо помолчать рядом с исполинскими каменными кошками, покурить, поглазеть на парней и девчонок, вымазанных красками, с чудными дощечками на подставках — мольбертами, что приходили сюда при любой погоде.
"И как это не надоедает рисовать эту монстру? — порой недоумевал Иван. — Уж и так-то ее срисовали, и этак. Стену можно оклеить! Куда же еще-тο?" Здесь шла какая-то другая жизнь, непонятная Николаеву. Непонятная, чужая, словно бы тут не голодная Россия, а что-то другое. Парни в старых гимнастерках и протертых до дыр пиджаках, девки в коротких юбках и красных косынках — веселые, жизнерадостные, хотя видно, что недокормленные, вместо того чтобы работать, зарабатывать на хлеб, пачкали холсты и бумагу. Как-то Николаев заметил, что какая-то пигалица рисует не монстра, а его
