Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

— Вот именно. Ты думаешь госпитальеры чище нас? Думаешь у них меньше рыцарей, готовых отречься от Христа? Но они об этом не знают, а мы знаем. Они будут впадать в ничтожество постепенно, а мы…

— Значит, Орден Храма — погиб?

— И да и нет. Такого Ордена, каким он стал, больше не будет. Да он и не нужен. Предупредить де Моле — значит попытаться сохранить всё, как есть. А зачем? Зачем нужны грязные в белом? Зачем нужны отвергшие Христа под знаком креста? Ну хорошо, если тебе так удобнее считать, во всём виноваты мы с Ронселеном, но факт есть факт — Орден наполовину состоит из христопродавцев. Такой Орден не нужен ни Богу, ни людям. Да, если хочешь знать, под конец мне стало невыносимо страшно от тех чудовищных результатов, которые дали проверки. Я сто раз пожалел о том, что мы эти проверки затеяли. Жили бы, как все, верили бы чуть–чуть, и отрекались бы от Христа в душе, и об этом никто не знал бы. Весь мир так живёт. Но тамплиеры никогда не принадлежали к этому миру, потому что предъявляли к себе требования беспредельные. Мы никогда не были полуверами, полагая, что преданность Христу должна быть безграничной. Никто бы не стал проводить таких проверок, устроить этот ужас оказались способными только тамплиеры. В итоге у нас серых нет: или белые, или чёрные. Да, наверное, проверки увеличили гниль в Ордене, ускорили её развитие, но есть и другой результат этого процесса. Мы имеем больше тысячи храмовников, верность которых Христу безгранична и доказана. Нигде в мире больше нет такой чистой, сплочённой, монолитной белой силы. Эта белая сила и есть Орден, и этот Орден мы спасём, а остальные… мы их не приговариваем, а отдаём на Божью волю. Я не знаю, спасутся ли их души, погибнут ли их тела. Я очень хочу, чтобы они вернулись к Богу, но единожды изменившие Христу возвращаться будут через огонь.

— Ах, Арман… Вы с Ронселеном всегда были сумасшедшими. И за это я люблю вас, как никого другого. Сколько людей ты с собой привёл?

— Три десятка.

— И как ты намерен ими распорядиться?

— Пока ситуация не станет ясна, их надо спрятать. У тебя есть какая–нибудь заброшенная крепостишка где–нибудь в глухих горах?

— Лет пять назад из одной небольшой горной крепости мы вывели всех своих людей, потому что держать их там не стало смысла, крепость потеряла стратегическое значение. Могу разместить там твоих людей.

— Замечательно. А в Ришеране у тебя кто командором?

— Уголини.

— Он предатель.

— Прикажешь зарезать? — усмехнулся де Ла Рош.

— Пошли его в Париж с каким–нибудь бессмысленным и нудным заданием, которое он и за год не сможет выполнить, — без улыбки подсказал де Ливрон. — Дай Уголини свиту, отошли отсюда всех предателей поближе к ласковым объятиям де Ногаре. А из Франции сразу же начнём вызывать сюда по одному всех верных тамплиеров, их ведь там не мало, перед арестами все враз исчезнуть не смогут.

— А что потом?

— Не знаю. Не известно, как поведут себя монархи Англии, Германии, Португалии, Арагона. Всё зависит от того, поддержат ли они короля Филиппа. Когда это проясниться, тогда и сориентируемся.

— Тебе известно, когда начнутся аресты?

— Этого не знает ещё и сам король Филипп, но они провозятся, полгода у нас точно есть. Сейчас у нас январь 1307 года… До осени точно не начнут. А мы тем временем проделаем основную работу. Сейчас нужны будут гонцы, гонцы, гонцы…

— Кони Ришерана — лучшие кони, ты знаешь.

— И тамплиеры Ришерана — не худшие тамплиеры. Отошлём из командорства Уголини с другими придурками — будет вообще замечательно.

Анри был счастлив и брат Жан тоже. Оба они, и юноша, и старик, изо всех сил старались скрыть, какой радостью наполняются их сердца от того, что они сейчас пребывают в обществе таких почтенных, заслуженных и высокопоставленных тамплиеров, как магистр Прованса Бернар де Ла Рош и магистр Франции Жерар де Вилье, только что прибывший в Ришеран, где братья жили уже неделю, после удаления отсюда всех предателей. Де Ла Рош был высокий, сухопарый, строгий, немного чопорный. Де Вилье, напротив, невысокого роста, полноватый и очень улыбчивый, но совсем не так, как ироничный де Ливрон — магистр Франции улыбался широко и очень открыто. И вот они впятером по–дружески расположившись в просторном светлом зале командорства.

— Вы не представляете, братья, как утомил меня этот гадкий де Пейро, — заворчал де Вилье, не переставая улыбаться. — Во всё суёт свой нос, везде вынюхивает свою выгоду, просто ломбардец какой–то, а не тамплиер.

— Досмотрщик, наверное, и должен досматривать, — усмехнулся де Ливрон.

— За тобой бы так досматривали, Арман. Хотелось бы тебе состязаться с кем–нибудь в борьбе за власть и деньги?

— Не знаю, не пробовал.

— А я уже попробовал. И на душе так погано… Де Пейро хочет закопать старого Жака и сесть на его место, при этом он уверен, что я ему — главный конкурент. Постоянно делает всякие гадости, ставит подножки. Играть с ним в эти игры — омерзительно, а не играть — он и меня закопает.

— Не успеет, — опять усмехнулся Арман.

— Да как знать, — продолжил де Вилье. Де Пейро сильно насторожился. Тут группа тамплиеров отбыла якобы на Кипр, там один–другой–третий где–то выполняют неизвестно чьи задания. Ещё десяток–другой тамплиеров попросту растаяли в утреннем тумане. Он ничего толком не знает, связи с командорствами у него слабые, но он, кажется, уже начинает подозревать, что все эти шевеления проходят по единому плану, и его это напрягает. Его племянничек де Шалон начал рыскать по командорствам, всё что–то вынюхивает. Шалон — дурак, и ничего узнать не сможет, но именно это больше всего насторожит его дядюшку.

— Я понял, Жерар. Мы вытянули в Прованс столько верных тамплиеров, сколько смогли. Больше нельзя. Остальные должны оставаться на своих местах, они исчезнут непосредственно накануне арестов.

— Куда?

— В Ла — Рошель. У тебя там хорошие позиции?

— Разумеется, — де Вилье не переставал улыбаться.

— Флот?

— Две боевые галеры Ордена. Капитаны — замечательные, экипажи тоже крепкие. Да ещё пару галер без труда наймём, если будет надо.

— Очень хорошо. Но в Париж тебе возвращаться уже нельзя.

— Не очень–то и хотелось. Только куда мне теперь?

— Затеряйся где–нибудь в деревеньке на полдороге между Парижем и Ла — Рошелью. Мы тебе голубей дадим, устроишься — сразу же свяжись с нами.

— Наконец–то отдохну.

— Отдыхать не придётся. Столько дел на лето… В сундуках Тампля много золота?

— Да ты что, Арман? Мы же не идиоты, чтобы золото в сундуках хранить. Наше золото гуляет по Европе, а сундуках — расписки.

— Великолепно. Самые крупные расписки должны исчезнуть уже сейчас. Оставь им мелочёвку, пусть порадуются.

— А мы сможем потом долги взыскать?

— Ну мы же тамплиеры, Жерар. Всё взыщем до последнего денье.

— Как с тобой легко, Арман. Всё узнал, всё продумал, всё объяснил. Вот только деревеньку для меня не подыскал, — де Вилье картинно зевнул. Все рассмеялись.

Де Ливрон и де Вилье встретились в первых числах октября 1307 года в той самой затерянной деревеньке.

— Всё оказалось не так просто, Арман, — задумчиво сказал магистр Франции, уже не улыбавшийся вопреки своему обыкновению. — Мы предупредили всех, кого надо, но многие братья просто не поверили в реальность угрозы: «Всё это ерунда, никто не посмеет посягнуть на Орден Храма, у Ногаре — руки коротки, а великий магистр де Моле в такой чести у короля Филиппа, что король и слушать не станет никаких клеветников».

— Но ты же сказал им, что приказ об арестах уже отдан?

— Разумеется, сказал. Говорят, не велика беда, если и арестуют, во всём разберутся и отпустят. И, ты знаешь, Арман, я тебе безусловно верю, иначе бы не стал выполнять твои распоряжения, но… мне и самому как–то не верится. Тамплиеры всё же не евреи и не ломбардцы, может быть, и правда всё ещё утрясётся, а мы уже собрались бежать неведомо куда. И кто такой в конце концов этот несчастный внук катара?

— Не в Ногаре дело. Гийом Парижский страшнее. Инквизиция никогда и никого не выпускает из своих объятий. Вы говорите — разберутся. А ты знаешь, как они разбираются? Первым делом половину арестованных просто запытают до смерти.

— Арман, почему доминиканцы такие злые? — задумчиво улыбнулся де Вилье.

— Если честно, то не знаю. Всё узнал, а этого выяснить не смог. Но большинство наших всё–таки поверили в наше предупреждение?

— Некоторые хоть и поверили, но бежать всё–таки отказались. Это ведь очень храбрые ребята, они никогда ни от кого не бегали. Говорят, что бы ни случилось, они разделят судьбу Ордена.

— То есть судьбу христопродавцев?

— Арман, ты пойми, что половина тех, кого мы предупреждали, никогда никаких проверок не проходили. Для них–то всё это и вовсе, как гром среди ясного неба. Они и поверить не могут, что в Ордене есть какие–то христопродавцы, и де Моле они верят безусловно.