Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

Де Боже, де Фо, де Ливрон были людьми действительно особыми. Только что, во время страшной проверки, все трое пережили сильное эмоциональное потрясение, но тут же, усевшись за стол, как ни в чём ни бывало, начали говорить о делах.

— Насколько я понимаю, Ронселен, ты берёшь Армана в свою Секретную службу?

— И даже более того — сразу же сделаю его своим лейтенантом.

— Редкое доверие. Впрочем, тебе видней. Значит Арман не только имеет право, но и обязан присутствовать при нашем разговоре. До сих пор ты, Ронселен, и Матье Дикарь были людьми, исполнявшими мои секретные поручения, а у вас были свои люди, которых мы условно называли секретной службой. Но это ещё далеко не служба, не структура. У вас нет постоянного состава, нет внутренней иерархии, нет чёткого распределения обязанностей. Теперь поручаю тебе создать настоящую секретную службу тамплиеров. Ты больше не моё доверенное лицо, а руководитель той структуры, которую в ближайшее время создашь.

— А Матье Дикарь?

— Он будет работать только с палестинской, исламской агентурой, во что отныне тебе запрещено вмешиваться. Матье в свою очередь не будет вмешиваться в секретную работу внутри Ордена на Западе. Когда Матье упорядочит то, что имеет и представит проект структуры, а ты сделаешь то же самое, мы встретимся втроём и проговорим детали. Вы с Матье будете работать в тесном взаимодействии. Сразу скажу — твой участок более ответственный. Акру мы через несколько лет всё равно потеряем, уже и сейчас наше присутствие здесь висит на волоске, а потому вряд ли лет через десять нам будет так уж нужна исламская агентура. Но Орден надо спасти, и это твоя задача.

— Тамплиеров надо спасти от тамплиеров…

— Да, Ронселен, рад, что ты всё правильно понимаешь. Рыцари Храма всегда были самыми верными слугами Христа и сейчас, когда мы теряем Святую Землю, они оказались самыми подверженными отчаянию. У нас действительно нет такого скребка, которым мы сможем очистить души братьев от скверны отчаяния. Многие думают, что Христос отвернулся от нас и уже готовы отвернуться от Христа. Так Орден Храма может превратится в свору чудовищ. Что же нам остаётся?

— Остаётся знать. Знать, кто верен, а кто не верен. Вы разрешите, мессир, проводить проверки, подобные той, в которой вы только что участвовали?

— Разрешу… Но ты должен понимать, Ронселен, что такие проверки — страшный инструмент, тут легко дойти до злоупотреблений. И на проверяющих ложится чудовищное бремя. До сих пор в себя не могу придти от того, что мне пришлось разыгрывать христопродавца. А если кому–то эта маска понравится, и он её не снимет? Вот ты, Арман, готов сам проводить то, чему только что подвергся?

— Если это будет угодно Господу, мессир, — очень жёстко ответил де Ливрон.

— Верю в тебя, сынок, но как верить в тех, кого не знаешь? В любом случае, Ронселен, такими проверками нельзя злоупотреблять, ни в коем случае не подвергайте им всех подряд. Тут ещё надо обсуждать детали.

— Я буду подчиняться только вам?

— Да. А после меня… Вот тут самое важное, Ронселен: о существовании в Ордене секретной службы ни в коем случае не должны знать тамплиеры, которые к ней не принадлежат. Значит, следующий после меня великий магистр тоже не будет знать о ней. Когда его выберут, ты можешь придти к нему и рассказать о службе, передав от меня соответствующую грамоту. Но я допускаю такую ситуацию, когда ты не пойдёшь к великому магистру, и ни слова не скажешь ему о существовании секретной службы, и останешься для нового руководителя Ордена рядовым рыцарем, а твоя служба, между тем, будет продолжать действовать в секрете даже от высшего руководства Ордена.

— Значит, я сам должен буду принимать решения, действовать ли мне под руководством нового магистра, или совершенно самостоятельно?

— Да. Всё зависит от того, надёжным ли, на твой взгляд, человеком будет новый великий магистр. Это страховка на тот случай, если новое руководство пойдёт по гибельному для Ордена пути. Я не знаю кого выберут братья. Если честно, я не вижу ни одного достойного кандидата, кроме тебя, но я всегда держал тебя в тени, тебя мало знают и вряд ли выберут.

— Буду молиться о том, чтобы меня не выбрали.

— Молись о том, чтобы магистром стал достойный человек, а не о том, чтобы его фамилия не совпала с твоей.

— Именем Господа, мессир.

— То–то же… Скромник… Мне вот тоже хотелось бы погибнуть во славу Христову на Святой Земле. Не хочу отсюда уходить. Но моё желание ни чего не значит. Да свершится воля Божия… На тебя, Ронселен, возлагается великая и страшная задача. Ты в одиночку должен будешь решить, правильное ли решение принял верховный капитул при избрании великого магистра. День и ночь молись о том, чтобы Господь просветил твой разум. И постарайся заранее собрать как можно больше информации о всех возможных претендентах на высший пост. После выборов не торопись, присмотрись к новому руководителю, добери информацию, но решение не затягивай.

— У меня такое чувство, мессир, что я присутствую на ваших похоронах.

— Все мы присутствуем на похоронах Иерусалимского королевства. Но я и с того света не хотел бы увидеть похороны Ордена. Я отдаю судьбу Ордена в твои руки, а ты отдашь её в руки своего преемника, которого назначишь лично. А если тебя убьют раньше, чем меня — не переживай. У меня есть ещё Матье, мой возлюбленный Дикарь. А теперь ещё и Арман, — де Боже весело подмигнул де Ливрону.

На следующий день в каюту к Арману и Анри зашёл молодой рыцарь и, низко поклонившись, сказал:

— Братья ждут вас на корме, мессир.

При появлении командора, за которым следовал его лейтенант, все братья встали и поклонились. Брат Жан начал за всех:

— Извини, Арман, но мы посовещались и решили задать тебе ещё несколько вопросов.

— Да, я слушаю.

— Куда мы идём?

— В Прованс. Надеюсь, что нас примет командорство Ришеран, если там более–менее чисто.

— Второе. Полномочия, которые ты получил лично от де Боже, на всех нас произвели большое впечатление, и всё–таки нам хотелось бы, чтобы твои полномочия подтвердил кто–либо из живых иерархов.

— Устроит ли вас в этой роли Бернар де Ла Рош, магистр Прованса?

— Да, вполне.

— О моих полномочиях известно так же Жерару де Вилье, магистру Франции. Надеюсь, с ним вы тоже встретитесь.

— Этого будет более, чем достаточно. Пойми нас правильно, Арман. Мы должны быть уверены, что под твоим началом не покидаем Орден и не противопоставляем себя другим тамплиерам, а напротив, остаёмся в Ордене вместе с другими достойными храмовниками.

— Я понимаю вас. Сам я на вашем месте проявил бы куда больше занудства.

— Итак, благородный Арман де Ливрон, отныне, по воле братьев, ты наш командор. Отныне и вовеки.

Все братья встали на одно колено. Анри присоединился ко всем.

— Да прославится имя Христово, — жёстко заключил командор де Ливрон.

— Зачем столько таинственности, Арман? — с весёлым недоумением спросил Бернар де Ла Рош, едва выпустив старого друга из объятий. — Почему мы должны разговаривать с тобой в этой рыбацкой хижине, да ещё так, чтобы об этом никто не знал?

— При дворе короля Франции Орден Храма приговорён к уничтожению, — без предисловий выдал де Ливрон.

Бернар отпрянул, как от удара палкой, и впился глазами в друга. Потом с большим трудом выговорил:

— Если бы это сказал не ты, Арман…

— Но это сказал я.

— И что нам теперь делать?

— Спасать тех, кого стоит спасать, то есть всех верных Христу тамплиеров.

Бернар как был в белом плаще, присел на грязную скамейку и долго молча смотрел в земляной пол хижины. Потом замотал головой. Потом приложил ладони к лицу. И наконец обронил:

— Насколько я понял, старого Жака ты предупреждать не собираешься?

— Именно так. Ни де Моле, ни де Пейро, ни им подобных я ни о чём предупреждать не буду.

— Но это жестоко, Арман. Они всё–таки наши.

— Все наши — со Христом. А они — без Христа.

— А тебе не кажется, Арман, что вы с Ронселеном заигрались с вашими проверками, что это вы и довели Орден до такого разложения?

— Не знаю, Бернар… Я думал об этом. Многое пошло не так, как мы планировали, проверки вышли из–под контроля, их стали проводить уже и без нашего ведома, и не догадываясь, что это проверки, устраивая настоящие кощунства. Де Пейро, например, искренне уверен, что Орден Храма — объединение рыцарей, отвергших Христа. Но скажи мне, что мы с Ронселеном погубили душу бедного Гуго де Пейро.

— Не скажу. Гуго — гнилой человек, и он сам погубил свою душу.

— Вот именно. Ты думаешь госпитальеры чище нас? Думаешь у них меньше рыцарей, готовых отречься от Христа? Но они об этом не знают, а мы знаем. Они будут впадать в ничтожество постепенно, а мы…