Робин Янг - Крестовый поход
— Моя дочь тебе не угодила, Барака?
Принц в ответ пробормотал что-то невнятное.
— Но мы все обязаны время от времени навещать своих жен, — мягко проговорил Калавун. — Так заведено. Когда ты станешь султаном, тебе будет нужен наследник. Я знаю, твоя мать обеспокоена. Что ты на это скажешь?
— Ничего.
— Ладно. Но если тебе будет нужен совет, приходи. Хотя у тебя сейчас появилось много друзей. И среди них Хадир.
Барака вздрогнул.
— Хадир? Почему ты думаешь, что он мой друг?
— Не знаю, — осторожно ответил Калавун. — Мне кажется, он тебя полюбил.
Барака снова погрузился в унылое молчание. Впереди на фоне бирюзового неба вырисовывались белые стены Цитадели. Группа оборванных детей побежала за ними, прося подаяния. Калавун достал из кошеля горсть серебряных монет и бросил, приведя детей в неописуемый восторг.
— Зачем ты это сделал? — буркнул Барака.
— Затем, что они бедные, а я нет. А разве ты не сострадаешь своим подданным?
— Они не мои подданные.
— Придет день — и станут. К тому времени, когда ты займешь трон, эти дети вырастут. Разве ты не желаешь, чтобы они помнили твою щедрость?
— Мой отец не кидает простолюдинам монеты, но они все его обожают и боятся. Люди уважают не сострадание, а силу.
— Ты другой, Барака. Не такой, как твой отец.
— Да, — тихо проговорил принц. — Я другой.
— К тому же, — сказал Калавун, желая продлить разговор, — султан Бейбарс им помогает по-своему. Строит школы, лазареты, мечети… — Он замолк, услышав впереди крики.
У ворот Цитадели выстроилась длинная процессия конных мамлюков и фургонов. Когда Калавун и Барака приблизились, то стали отчетливо слышны женские вопли и детский плач. Калавун нахмурился, увидев в фургонах молодых девушек. Их лица были искажены ужасом.
— Что это, отец? — спросил сзади Али.
Калавун не ответил. Он вскинул руку, подавая сигнал остальным остановиться. Посмотрел на Бараку:
— Подожди здесь, мой принц.
Минуя расступившихся с поклоном воинов, он въехал в ворота и сразу увидел Бейбарса. Перед султаном стоял атабек в нефритовом плаще с боевым шлемом под мышкой. Приглядевшись, Калавун узнал эмира Усаму.
— Тебе ведомо что-нибудь об этом? — гневно спросил Бейбарс, повернувшись к Калавуну.
— О чем, мой повелитель султан? — спросил тот, спрыгивая с коня.
Вместо ответа Бейбарс принялся молча ходить туда-сюда, кипя от ярости.
Калавун вопросительно посмотрел на Усаму.
— Эмир Калавун, — произнес атабек, — мы пришли из Палестины, доставили пленников, взятых в Кабуле.
— А кто отдал приказ идти на Кабул? — спросил Калавун.
Бейбарс повернулся к Усаме:
— Эмир, если ты снова скажешь, что приказ отдал я, то будешь казнен прямо на месте, где стоишь.
Усама извлек из футляра свиток, протянул Калавуну:
— Вот он, приказ султана, скрепленный его печатью.
Калавун просмотрел свиток, затем кивнул:
— Эмир Усама выполнил твой приказ, мой повелитель султан.
— Но я не посылал такого приказа, Калавун, — ответил Бейбарс стальным голосом.
Калавун посмотрел на женщин и детей в клетях. Никто из них не понимал сказанного. Наверное, они думали, что Бейбарс и Усама обсуждают, каким способом их умертвить.
— Значит, от твоего имени, мой повелитель, действовал кто-то другой.
— Это был я.
Они повернулись и увидели Бараку, слезавшего с коня.
— Что ты сказал? — пробормотал Бейбарс.
Барака откашлялся и заставил себя посмотреть в глаза Бейбарсу.
— Я хотел тебе помочь, отец. Шпионы доносили, что в Кабуле неспокойно, что франки против нас что-то замышляют. А ты был занят, готовил поход на Анатолию. Вот я и решил действовать, послал приказ от твоего имени.
Лицо Калавуна окаменело. Он все понял.
— Я думал, ты будешь доволен, — продолжил Барака, шагнув к отцу. — Хотел помочь. — Его голос слабел, становился все более умоляющим. — Я старался для тебя, отец.
Бейбарс ухватил сына за тунику и вздернул вверх, разорвав ткань, сильно ударил по лицу тыльной стороной кулака с зажатой в нем туникой. А следом еще и еще. Барака заплакал, пытаясь вырваться, увернуться от ударов. Но Бейбарс держал его крепко. После третьего удара у Бараки пошла носом кровь и под глазом начал набухать синяк.
Калавун решил вмешаться, увидев, что султан готов прикончить сына. Он схватил Бейбарса за руку.
— Отойди! — Бейбарс сверкнул голубыми глазами.
— У него никогда не хватило бы ума решиться на такое, — быстро сказал Калавун.
Бейбарс замер. Барака висел в его руке, как мокрая тряпка.
— Я думаю, твоего сына к этому принудили, — продолжил Калавун, не отпуская руку Бейбарса. Он посмотрел на окровавленное лицо Бараки. — Это так?
Барака громко всхлипнул и закрыл глаза.
— Отвечай, щенок, — рявкнул Бейбарс, — или, Аллах свидетель, я тебя сейчас прибью!
— Мой повелитель! — Из тени возник Хадир. Объятый страхом, он пал к ногам Бейбарса. — Помни, он твой сын! Твой наследник!
— Пошел вон, — прорычал свирепо Бейбарс.
Калавун проследил за взглядом Бараки, как он с надеждой смотрит на прорицателя, и наклонился к Хадиру:
— Это твоя работа, верно?
Прорицатель продолжал гладить своей костлявой рукой сапог султана.
— Отпусти своего сына, мой повелитель. Чем он так тебя разгневал?
— Что ты сказал, Калавун? — спросил Бейбарс.
— А то, что все это задумал Хадир, — ответил Калавун, глядя на съежившегося прорицателя. — Он уговорил Бараку помочь тебе.
Бейбарс развернул Бараку:
— Это правда?
Принц продолжал всхлипывать.
— Правда?
— Да! — взвыл Барака. — Я не виноват, отец! Это Хадир! Хадир и Махмуд! Они меня заставили! Заставили!
Бейбарс уронил сына, словно осознав, что держит в руках что-то противное. Барака с плачем шлепнулся на землю, капая кровью на песок, поднял глаза на отца, затем на бесстрастные лица стражников-мамлюков, вскочил и побежал.
Громко скрипнула кожа. Это Бейбарс выхватил из ножен одну из своих сабель. Хадир возопил и бросился плашмя перед ним:
— Не поражай вестника Аллаха!
Этот возглас остановил руку Бейбарса.
— Убьешь меня, мой повелитель, и ты убьешь себя, — прохрипел Хадир. — Помни, наши с тобой судьбы связаны.
Тяжело дыша, султан пнул прорицателя.
— Убирайся с моих глаз. Я еще с тобой разберусь. — Он посмотрел на стоящих неподалеку двух гвардейцев полка Бари: — Приведите ко мне эмира Махмуда. — Затем развернулся к придворным: — Может, еще кто-то из вас задумал меня предать? — Он грозно их оглядел. — А?
Придворные застыли в ужасе.
Бейбарс уронил руку с саблей.
— Они все против меня, Калавун. Все.
— Нет, мой повелитель. — Калавун подошел к нему. — Лишь несколько гнилых яблок попало в бочку.
Бейбарс посмотрел на него.
— Но что мне делать? Мирный договор порушен. Франки не ждали такого вероломства. Они пожелают возмездия. — Он вскинул голову к небу. — Я буду вынужден идти на них, а как же Анатолия? Вдруг другой возможности не будет? Иль-хан Абага копит силы, чтобы пойти на меня. И я должен быть готов, Калавун. Должен!
— Ты будешь готов, — спокойно сказал Калавун. — Все поправимо. Пошли христианам извинения. Прямо сегодня. Объясни, что произошло. Скажи, что тебя предали и что ты жестоко расправился с предателями. Пошли им возмещение. Один динар за каждого убитого в Кабуле. Освободи из тюрьмы двадцать христиан и отправь в Акру вместе с этими женщинами и детьми. — Калавун показал на пленниц в клетях.
Бейбарс подумал и кивнул:
— Поручаю тебе это сделать.
Калавун двинулся к фургонам, приказывая воинам принести женщинам и детям воды и фруктов. Скорчившийся в пыли Хадир наблюдал за ним, его белесые глаза застилала ненависть.
Барака бежал по коридорам дворца, брызгая по сторонам кровью. Лицо странно онемело, но слабый зуд говорил ему, что большая боль в пути. Он хотел направиться к матери, но передернулся от мысли, что стражи гарема увидят его таким. Плача от унижения, Барака свернул к своим покоям.
У двери его ждала женщина в черном. Он резко остановился, и женщина сбросила с лица чадру. Это была Айша.
— Я тебя видела.
— Ты рассказала своему отцу, что видела меня тогда в сломанной башне, да? — Барака едва шевелил распухшими губами. — Вот откуда он узнал насчет Хадира?
— Да, я тебя видела! — снова выкрикнула Айша, заставив его поморщиться. — Я тебя видела с этой девушкой, наложницей! Вчера вечером!
Барака испуганно нащупывал дверную ручку.
Айша метнулась к нему:
— Я расскажу всем! Расскажу, что ты даже не можешь взять жену на брачном ложе! Поэтому покупаешь у евнуха на час наложниц своего отца, чтобы они тебе делали это! — Айша ударила его по лицу. — А своей матери говоришь, что виновата я! Говоришь, что я недостаточно для тебя хороша! — Барака вскрикнул, она задела ногтями его распухшую губу. — Но это ты не хорош! Ты!
