Теодор Моммзен - История Рима

Такие противоположные течения существовали и сталкивались в римской общине. К реформе учреждений они, однако, не повели, напротив, в течение почти двухсот лет, от первой Пунической войны до середины II в., в римских государственных учреждениях перемен произведено было меньше, чем когда-либо. Но и в данном случае, как всегда, неизменность государственных учреждений являлась признаком организма не здорового, а уже клонящегося к упадку. Республике грозили великие опасности, и, чтобы отвратить их, нужна была глубокая, коренная реформа. Была ли она возможна при тогдашнем состоянии знаний, при тогдашних понятиях – это вопрос, на который определенного ответа дать нельзя, но и самый вопрос о такой реформе не возникал. Было, во всяком случае, упущено время для того, чтобы вспахать и засеять почву семенем добрым, – и для следующих поколений на ней выросли тернии.

Глава XI. СЕЛЬСКОЕ И ДЕНЕЖНОЕ ХОЗЯЙСТВО

Сельское хозяйство, которое издревле было основою всего государственного строя Римского государства, в рассматриваемую эпоху подверглось значительным изменениям. Хозяйство велось или земледельческое – крупное и мелкое, – или пастбищное. В большинстве крупных поместий обрабатывалось приблизительно десятин[12] около 100. Сеялись пшеница, полба, ячмень, просо, разводились овощи, кормовые растения, виноград, оливковые и фруктовые деревья. Пашня и луга нередко орошались искусственно. Скотоводство тогда не было так тесно связано с земледелием, как теперь: мяса римляне ели сравнительно мало, и потому крупный скот держали в имениях только в количестве, необходимом для работы, и не разводили его в каждом хозяйстве, а покупали. Обрабатывались имения рабами, на имение десятин в 100 с несложным хозяйством считалось достаточным 8 рабов; на имение десятин в 50, но с виноградниками – от 12 до 15.

В глазах тогдашнего римлянина рабы стояли на одном уровне с рабочим скотом, их снабжали пищею в таком размере, чтобы они могли хорошо работать, и держали, пока они могли работать, а затем сбывали с рук, как теперь сбывают старых лошадей. Никому и в голову не приходило привязать раба к дому хорошим обхождением, никто не думал создать рабу семью и сколько-нибудь человеческую обстановку, считалось необходимым поддерживать между рабами недружелюбные, завистливые отношения. Тут видим мы в самом ярком проявлении ту беспощадность, которая свойственна капиталу, и таков уже был дух времени, таковы были не смягченные религиею отношения богатых к бедным, то, что тогда было общераспространенным, теперь представляется прямо ужасным. В хозяйственности римскому землевладению нельзя отказать: римляне – сельские хозяева любили свое дело, вкладывали в него много труда и личного интереса и извлекали из почвы все, что она могла дать. Мелкое земледельческое хозяйство отличалось от крупного только своими размерами, в мелких держали меньше рабов, – и хозяин, и его дети сами принимали участие в тех работах, какие в хозяйствах крупных исполнялись исключительно рабами.

Пастбищное хозяйство велось всегда в очень крупных размерах, скот был на подножном корму круглый год, только летом стада паслись на горах Самниума, а на зиму перегонялись на юг, в долины Апулии. Крупный скот разводился для продажи в земледельческие поместья, особенно много разводилось овец благодаря общераспространенному обычаю носить шерстяные одежды.

Доходы сельское хозяйство приносило очень небольшие. Для того чтобы при изменении количества населения в Италии, при возрастании политического значения Рима и при развитии его торговли сохранить для сельского хозяйства хоть прежние условия, нужен был бы ряд мер. Нечего, конечно, и говорить, что тогдашнее римское правительство не могло их обдумать и провести, – наоборот, считая нужным непременно ублажать городскую чернь дешевизною хлеба, оно искусственно понижало цены на хлеб и допустило – можно сказать, само нанесло – несколько сильнейших ударов земледелию в Италии. Побежденные народы всегда обязываемы были доставлять хлеб на содержание армий, и всегда с них требовали больше, чем было нужно. Излишек правительство сбывало откупщикам по крайне низкой цене, а те продавали хлеб в столицу дешевле, чем он стоил в действительности. И сицилийский, и сардинский хлеб можно было продавать в столице дешевле, чем собранный в Этрурии или Кампании, потому что в Сицилии и Сардинии хлеб родился лучше, чем в Италии, а хозяйство требовало меньших издержек, так как еще с времен карфагенского владычества здесь обрабатывались громаднейшие площади, и с самым широким применением невольничьего труда. Благодаря этому во II столетии земледелие в Италии только тогда давало хотя бы небольшой доход, когда велось так, что издержки по обработке доводились до минимума, а для этого было необходимо, чтобы дело велось в очень широких размерах и чтобы применялся труд не свободных работников, а рабов. При таких условиях мелкое землевладение стало быстро исчезать и владельцы небольших участков в лучшем случае обращались к возделыванию винограда или оливкового дерева, т. е. добывали продукты, составлявшие предметы вывозной торговли, а то и прямо сбывали свою землю крупным помещикам.

В колоссальных размерах зато развивалось в Риме денежное хозяйство. Уже во время Катона не только в Риме, но и в провинциях действовало множество банкиров, которые являлись посредниками в самых разнообразных торговых и промышленных предприятиях и во всевозможных денежных расчетах. Внешняя торговля получила весьма широкое развитие отчасти в силу естественных причин, отчасти и потому, что во многих покровительствуемых Римом государствах римляне и латины не платили таможенных пошлин. О размерах заморской торговли Рима можно судить по тому, что серебро оказывалось уже недостаточным средством обмена и в огромном количестве обращалось золото: в 157 г. запасы римского государственного казначейства лишь на 1/6 состояли из серебра, а на 5/6 из золота.[13]

Промышленность, во всех отраслях которой употреблялся рабский труд, тоже развивалась, но далеко не столь значительно, как торговля, необычайное же развитие получили различные торговые и промышленные предприятия. Стремление к приобретению богатства, к увеличению своего благосостояния охватило мало-помалу всю нацию. Считалось долгом совести и порядочности аккуратно вести свои денежные дела и увеличивать, а не проживать полученное наследство. Общим экономическим правилом было участвовать небольшими долями состояния во многих предприятиях, а не вкладывать весь капитал в какое-нибудь одно, этим и объясняется замечательная прочность римских состояний. И богатства отовсюду стекались в город Рим, который в это время в денежном отношении стал для всех других государств тем, чем теперь является в Европе Англия. Богатства частных лиц были громадны, и состояние, какое в Греции имел лишь один богатейший человек, в Риме считалось самым средним.

Гражданское равенство, уже нарушенное образованием фактически замкнувшегося кружка правящей знати, еще более пострадало от образования могущественной денежной аристократии. Среди представителей ее распространился взгляд, что для «порядочного человека» неприлично что-либо брать непосредственно за свои услуги, и поэтому не только все высшие должности исполнялись без какого-либо вознаграждения, но и различные услуги всегда оказывались римскими аристократами друг другу без всякого вознаграждения, даром управляли друзья делами отсутствующих или малолетних, выступали за них в судах и т. д. Применение такого правила полагало резкую грань между теми, кто зарабатывал себе хлеб трудами своих рук, и теми, кто никакого вознаграждения за свой труд не брал, между поденщиком, ремесленником и даже низшим чином на военной службе, с одной стороны, и богатым помещиком, негоциантом или штабным офицером – с другой.

Около 218 г. Гай Фламиний провел закон, который запрещал сенаторам и их сыновьям принимать участие в казенных подрядах и вести заморскую торговлю. Мысль отстранить от участия в финансовых предприятиях тех, кто по своему положению в администрации находился в исключительных условиях сравнительно с другими, по существу мысль верная. Практических последствий для аристократии закон этот, впрочем, не имел, так как развитие торговых компаний доставляло множество способов обходить это запрещение, но было чрезвычайно богато последствиями это разграничение законом политически властвующей аристократии от аристократии чисто финансовой: все следующее столетие римской истории наполнила собою упорная борьба денежной аристократии и властвующей знати.

Таковы были плоды капитализма, и это были еще не самые худшие. За чрезмерным развитием денежного хозяйства не замедлили явиться и более ужасные его результаты: во все стороны общественной жизни проникла глубокая безнравственность, человеколюбие и патриотизм заменились господством подлейшего эгоизма. Лучшие люди – и их было еще немало – понимали весь вред такого одностороннего развития экономической жизни страны. Многие, особенно партия реформ, задумывались над необходимостью придать всему народному хозяйству другое направление, вернуть в прежней мере и интерес к земледелию, и почтение к занятию им. Но помимо того, что частая смена должностных лиц препятствовала сколько-нибудь последовательным мерам в таком направлении и не было уже и того средства, о котором они мечтали, уже и само земледелие пропитано было ядовитым духом финансовых спекуляций. С тех пор как дешевые цены на хлеб заставили мелких собственников продать свои земли капиталистам, к земледелию применялся исключительно труд рабов, и оно стало поэтому тоже чисто денежною спекуляцией. Римское гражданство, прежде бывшее общиною свободных и равных людей, все заметнее и заметнее распадалось на два класса: господ и рабов – ив одном развивалось равнодушие к нижестоящим, в другом – ненависть и озлобление к стоящим в лучшем положении. Начинали таять духовные силы нации, падала она и в физическом отношении, – в общем, население Италии за II столетие уменьшилось, причем уменьшилось именно число свободных, число же рабов возросло.