Теодор Моммзен - История Рима

Жестоко наказал сенат и родосцев, нанеся почти непоправимые удары их торговле, – за то, что родосские послы предъявили в сенат неприятные заявления и требования, сенат не пожелал принять самых покорных просьб о прощении, какие потом представляли эти послы, а между тем почти несомненно, что они решились на свой несчастный шаг по коварным внушениям одного римского дипломата, обманувшего и Персея в самом начале войны, и совершенно достоверно, что, действуя так, они далеко преступили свои полномочия. Грубо вмешался сенат в распри между Сирией и Египтом и вынудил у этих государств почти полную покорность.

Римская община теперь владела всем царством Александра Великого. Многие думают, что это было результатом сознательного и упорного стремления римлян к завоеваниям. Но такой взгляд ошибочен. Римская политика вовсе не была завоевательною по принципу, не была она и предначертана каким-нибудь гениальным человеком, который бы представлял себе и отдельные ее фазисы, и конечный результат. Она была политикою просто толкового, но отнюдь не гениального совещательного собрания, которое хорошо знало и оберегало интересы представляемого им народа: чтобы обеспечить себе благополучие и покой, римляне стремились сознательно только к обладанию всей Италией, затем они благоразумно желали ослабить слишком сильных соседей, они очень старалась не вовлекать сначала Африку, затем Грецию и Азию в сферу римского протектората, как бы предчувствуя, что в такой гигантской оболочке будет раздавлено, изменится само зерно Римского государства. Получившийся результат был неизбежным следствием сложных международных отношений того времени, и нельзя указать пункт, где римляне могли бы остановиться, чтоб не дойти до того последнего предела, которого они инстинктивно более опасались, чем желали.

А уже чувствовалось, что и в римские нравы и понятия проникло много чего-то нового, не переработанного еще старым, простым римским обществом. При первом своем появлении на материке Греции римские войска и римские начальники произвели глубокое впечатление своею дисциплиной, храбростью, правдивостью. Во время же войны с Персеем в римской армии проявилась небывалая деморализация, упадок дисциплины, продажность и воровство. После поражения под Лариссой римские офицеры сознательно оклеветали в измене вспомогательные греческие отряды и с союзными городами обходились так жестоко и несправедливо, что сенат должен был издать особые постановления в защиту мирных жителей. Эмилий Павел был, по выражению современника, одним из немногих римских сановников, которому нельзя было предложить взятку, и избрание его, человека весьма заслуженного, но совершенно небогатого, в консулы было уже для своего времени исключительным явлением. Римский сенат и его делегаты, прежде отличавшиеся твердою честностью решений, стали прибегать к хитростям, обманам, судили несправедливо, и усилия единичных личностей вроде Катона вернуться к прежним, прямым и честным правилам оставались гласом вопиющего в пустыне. На новом поприще начинали действовать люди, не много сохранившие тех качеств, которые доставили им первое место в цивилизованном мире их времени.

Глава Х. АДМИНИСТРАЦИЯ И ГРАЖДАНЕ

Выше мы уже говорили, что тотчас после формального уравнения в правах всех членов римской общины началось образование новой аристократии, так как плебейская знать, добивавшаяся тех прав, которые принадлежали патрициям, сама была проникнута аристократическими тенденциями, стремилась себе приобрести привилегированное положение. Представители тех плебейских фамилий, члены которых занимали высшие должности, немедленно усвоили себе внешние отличия, дававшиеся тем родам, из которых выходили консулы, преторы и цензоры. Отличия эти были совершенно мелочны, касались главным образом одежды и конских уборов, но в общине, где и с внешней стороны гражданское равенство строго соблюдалось, они имели известное значение. Довольно быстро затем представители этих плебейских фамилий слились с патрицианскими родами в одну, так сказать, корпорацию, и в Риме оказалась не только наследственная аристократия, которая и не исчезала, но образовалась и властвующая наследственная знать, которая заняла исключительное положение в государстве и стремилась уже не к почету только, а и к господству. Эти притязания немедленно вызвали оппозицию, причем одни противники установившегося порядка желали восстановления узаконенного равноправия, а другие вели борьбу за расширение прав народного собрания и, следовательно, домогались ограничить власть сената. Эта внутренняя борьба во время великих войн III и II вв. стояла для гражданства далеко на втором плане, и только в отдельных случаях выступало наружу столкновение знати с демократическими тенденциями другой части римского гражданства, но с наступлением сравнительно спокойного периода ряд фактов обнаруживает всю глубину создавшихся в общине противоречий.

Различными путями властвующая знать захватила в свои руки фактическое руководство государством и твердо его удерживала. Сенат оказался вполне в ее руках после того, как по закону главное значение в нем получили те, кто ранее исполнял высшие выборные должности: так как и юридически и фактически знать играла преобладающую роль на выборах, то в сенате оказывались по преимуществу люди, ей угодные. Затем установился обычай, а вскоре стало почти обязательным, что в число всадников вносились только представители богатых и знатных фамилий, и в руках знати оказались все 18 всаднических центурий. Чтобы обезопасить себя от исключения кого-либо из звания сенаторов или всадников цензорами, знать, во-первых, с особенным упорством и с большою ловкостью проводила на должность цензоров только тех, со стороны кого она могла не опасаться крутых мер, а во-вторых, стеснила права цензоров требованием, в силу которого цензор мог исключить кого-либо из звания сенаторов или всадников, только если письменно мотивировал свое решение и обставил его такими доказательствами, которые были почти достаточны для обвинения по суду.

Чтобы не увеличивать числа путей, которыми могли достигать власти другие граждане, знать упорно отклоняла создание новых должностей и вместе с тем добивалась постоянно, что на все большее и большее количество должностей назначались люди не волею начальствующих лиц, а по выбору народных сходок, выборами же этими знать отлично умела руководить: мало-помалу по выбору стали замещаться все высшие должности в армии и на них стали попадать исключительно люди, угодные правящим кругам, в ущерб тем, кто нес в армии действительную службу с низших чинов, приобретал опытность и кого желали бы повышать в интересах дела главнокомандующие. Какие непригодные люди проникали благодаря этому на высшие места в армии, можно судить по тому, что пред началом серьезной войны их массами увольняли и предоставляли главнокомандующим право назначать на эти должности по собственному выбору. Проведя затем постановление, что высшие должности могут быть занимаемы не только с определенными промежутками времени, но непременно и в определенной последовательности, знать получила множество способов отстранять неугодных кандидатов, и в течение ста лет, почти за весь II в., ни разу не был избран в консулы гражданин, не принадлежавший к кругу правящей аристократии. Конечно, с тех пор как Рим из небольшой общины стал мировым государством и усвоил эллинскую цивилизацию, нельзя уже было вручать высшую в государстве власть даже и самому почтенному человеку, если он был только простым земледельцем: должностным лицам Рима приходилось рассматривать и решать массу самых различных вопросов, которые затрагивали серьезные интересы множества людей и в то же время были совершенно чужды тем, кто не занимался государственными делами. Но было и несправедливо и неполезно, что высшие должности замещались постоянно из очень ограниченного кружка богатых и знатных семей.

Нелегко было небогатому и незнатному человеку достигнуть высших мест и прежде, но тогда власть была в руках такой аристократии, которая заключала в себе действительно лучших людей нации, таких людей, которые и должны стоять выше людей денежных, а в то время, о котором речь теперь, при выборах почти вовсе не думали о достоинствах или пригодности кандидата, а смотрели только, чтобы это был человек известной партии. Развился самый бесцеремонный непотизм,[10] и пример его показал Сципион Африканский, а еще более Фламиний, покоритель Греции.

В борьбе с нынешними врагами, особенно во время первой Пунической войны и Ганнибаловской войны, властвующая знать держалась с большим достоинством; совершенно так, как и ее предшественники по управлению государством, она отстояла государство в эпоху самых крайних опасностей. Но во внутреннем управлении чувствовались совершенно новые явления. Должностные лица, все получавшие свои полномочия от народного собрания, уже очень редко были настолько тверды, чтобы высоко ставить свои обязанности пред государством, а относительно граждан являться строгими и требовательными, мало-помалу они совершенно утратили тот авторитет, который так сознавали в себе начальствующие лица прежде.