Павел Гельбак - Сын чекиста

Вот уже второй год Екатерина Сергеевна работала в Москве, возглавляя одно из управлений Наркомата сельскохозяйственного машиностроения. Гордясь своей свекровью, Наташа вместе с тем с болью и сочувствием думала о ее неудавшейся личной жизни. По словам Володи, мать любила его отца — Арсения Александровича Рывчука и еле терпела человека, с которым впоследствии связала свою судьбу, чью фамилию носит.

Странными были ее отношения и с «соперницей».

Арсений Александрович, отправляясь в Испанию, написал Екатерине Сергеевне, что получил специальное задание и, возможно, долгое время будет оторван от семьи, просил позаботиться о его семье. Екатерина Сергеевна настояла, чтобы Ванда Станиславовна и Владлена переехали жить к ней в Кировоград. Позднее, когда Арсений Александрович вернулся из Испании и был послан по специальному заданию на Дальний Восток, его семья снова осталась у Екатерины Сергеевны. Как утверждал Владимир, они жили душа в душу, словно любовь к одному и тому же мужчине не разъединяет соперниц, а сближает, делает подругами. Во всяком случае, эта странная дружба с годами крепла. Получив назначение в Москву, Екатерина Сергеевна решительно порвала с Семеном Ягодкиным и упросила поехать с собой Ванду Станиславовну...

Екатерина Сергеевна крепко, по-мужски обняла невестку.

— Здравствуй, красавица. Знакомься. — Она кивнула в сторону женщины с бледным тонким лицом, обрамленным седыми волосами, — Твоя вторая свекровь — Ванда Станиславовна. Люби ее и жалуй. Везет же девке! Сразу две свекрови.

Екатерина Сергеевна легко взяла чемодан и пошла к выходу, на ходу продолжая разговор.

— Молодец, что приехала в воскресенье. Сегодня весь день наш. Отправимся на дачу в Мамонтовку. Девичник устроим. Ох и визгу будет!..

На вокзальной площади Екатерину Сергеевну ожидала «эмка» — машина, хорошо знакомая Наташе по Горьковскому автозаводу. Едва свекровь положила в автомобиль чемоданы, как на площади послышались звуки динамика.

— Слушайте важное сообщение. — Взволнованный голос в репродукторе продолжал: — ...Германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы...

— Что же это, Катерина? — растерянно спросила Ванда Станиславовна.

Замер носильщик в белом фартуке, перекинув через плечо на ремне чемоданы. Открыв дверцу машины, высунул голову шофер. Какой-то старик снял пенсне и беспомощно моргает. На ступеньках вокзала застыл Вялых.

Радио разносит над вокзальной площадью, над Москвой, над страной страшную весть:

— Подвергли бомбардировке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территорий...

— Война... — почему-то шепотом произносит Екатерина Сергеевна и облизывает пересохшие губы.

«Война! — рвется крик из сердца Наташи. — Они атаковали границы! Володькина застава у самого логова фашистов».

Екатерина Сергеевна садится в машину и коротко бросает:

— В наркомат! Потом отвезешь их домой.

— Не домой. Меня лучше сразу на Белорусский вокзал, — просит Наташа.

— К нему, пожалуй, дочка, сейчас не попадешь. Жизнь меняет курс, — отвечает Екатерина Сергеевна.

— С Вильнюсом связи нет. — Военный комендант Белорусского вокзала вернул Наталье Рывчук документы.

— Поймите, товарищ комендант, мне обязательно надо попасть на границу. Там муж, — объясняет Наталья Васильевна.

— Граница сегодня плохое место для семейных встреч...

— Отправьте меня воинским эшелоном! Я настаиваю...

— Ничем не могу помочь. К мужу все равно не успеете. Границу перешли фашисты...

С вокзала Наталья Васильевна направляется в первый попавшийся военкомат. Кабинеты, коридоры и даже прилегающий двор Ленинградского райвоенкомата Москвы заполнены народом. Проходит не менее двух часов, прежде чем Наталью Васильевну Рывчук принимает один из офицеров. Он просматривает ее документы, ставит отметки в списках и приказывает:

— К семи ноль-ноль, товарищ военврач, приходите с вещами. Отправитесь вместе с танкистами.

— Благодарю, — по-граждански ответила Наталья Васильевна и заспешила на квартиру свекрови.

Угасает тревожный, перевернувший всю жизнь первый день войны. Екатерины Сергеевны и Владлены нет дома. В одиночестве сумерничает Ванда Станиславовна. Наташа прямо с порога заявляет:

— Завтра отправляюсь на фронт с танкистами!

— На фронт, — вздыхает Ванда Станиславовна. — Так все неожиданно... Фронт! Война! Вы знаете, было время, когда я завидовала Екатерине Сергеевне: ей довелось участвовать в гражданской войне. Завидовала и кляла себя за то, что в бурное время отсиживалась в тихой гавани мужниной квартиры... Девчонка Владлена и то пошла в военкомат. А что ей делать на фронте? Чем она может помочь солдатам?

— Сколько же ей лет?

— Семнадцать только. Но дома ее не удержать. — Ванда Станиславовна неожиданно спрашивает: — Может, и войны никакой нет? Просто так... учебная тревога. На границе немного постреляют, и вскоре все успокоится. Помните, как было на Хасане или на Халхин-Голе?

В комнату влетает Владлена. Она раскраснелась, ее глаза пылают гневом.

— Олухи царя небесного! Это я для них маленькая?! Ну ничего! Все равно своего добьюсь!

— Ты хотя бы познакомилась с Наташей, — останавливает ее Ванда Станиславовна.

— Ой, правда! Здравствуйте! Наташа, я лучше с тобой на «ты» буду. Ведь мы родственники! Подумай только, весь день торчала в военкомате, а они не берут на фронт! Ты знаешь, Наташа, я тебя такой и представляла. Другой и не может быть у Вовки жены! — Владлена включила приемник.

— С рассветом двадцать второго июня 1941 года, — читал диктор, — регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Со второй половины дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии...

— Совсем забыла! — всплескивает руками Ванда Станиславовна. — От Володи сегодня пришло письмо. Вернулись с вокзала — нашла в почтовом ящике.

Письмо написано давным-давно... Три дня назад... Владимир предупреждает родителей о приезде Наташи, просит сердечно встретить ее. Строчки прыгают перед глазами. Наташа подходит к окну, распахивает. Береза тянет свои зеленые ветви в комнату. На ветвях сидят воробьи, весело щебечут. Для них войны нет!

Танковая бригада генерала Запрудина была остановлена в пути. Танки были построены в боевые порядки. Командование фронтом приказало перерезать вражескую коммуникацию на участке Заречье — Старая крепость. Командующий фронтом объяснил генералу Запрудину значение операции. Его бригада во взаимодействии с другими соединениями должна зажать в кольцо крупную танковую группировку противника. До этого дня генералу Запрудину приходилось командовать танковыми сражениями лишь во время экзаменов в училище и академии да участвовать в маневрах войск округа. Решения, принимаемые им на учениях, были неожиданными, смелыми, нравились преподавателям и командирам. А как будет в бою? Одно за другим подразделения докладывают о своей боевой готовности. Наступает решительная минута. Запрудин отдает приказ.

Окутавшись выхлопными газами, сотрясая воздух ревом моторов, десятки машин устремляются к реке, скатываясь с крутого берега. На лугу, укрытом зеленым ковром, сходятся, перекрещиваются, разбегаются в разные стороны широкие гофрированные борозды. Командиры по радио докладывают обстановку. Линзы бинокля шарят по противоположному берегу. Тихому, спокойному. Все больше и больше верится в успешный исход боя — фланговый удар обязательно должен удаться!

Белые барашки залпов заволакивают противоположный берег — у немцев не хватило выдержки, они поторопились себя обнаружить. Причинить ощутимый ущерб советским танкам с такой дистанции нельзя. Танки генерала Запрудина с ходу проскакивают заболоченную прибрежную полосу и узкую в этом месте реку. Из лесочка вырываются вражеские машины. Густое облако пыли скрывает место боя. Лишь рев моторов, непрерывное уханье орудий сотрясают землю. Командиры докладывают о первых победах и первых жертвах. Генерал Запрудин идет к тридцатьчетверке. Увидев у командного пункта военврача, приказывает:

— Берите свою машину, доктор, и туда... Поближе к бою...

— Есть, товарищ генерал! — козыряет Наталья Васильевна.

Там, где легко прошли танки, забуксовала санитарная машина. Наталья Рывчук выскочила из кабины и плюхнулась на землю за редкими прутьями верб.

Из танка, стоящего на пригорке, вырывается черный столб. Врач отчетливо видит выведенную под красной звездой на башне цифру 28. Открывается люк, на землю один за другим вываливаются три танкиста. Один быстро ползет в кусты, другие замешкались.