Под сенью чайного листа [litres] - Лиза Си
Ого, как изменился Саньпа! Если бы он был таким же решительным раньше, мы еще до рождения дочери спали бы и любили бы друг друга в хижине молодоженов его семьи.
Когда А-ба обращается ко мне с традиционной фразой: «Тогда выходи за него замуж», я понимаю, что мы с Саньпа победили. Не произнося больше ни слова, Саньпа берет меня за руку, и мы вместе бежим в лес. Мы не останавливаемся, пока не достигаем нашей поляны. Задыхаясь от волнения и бега, мы вглядываемся в лица друг друга. Он грязный после странствий. А я… прижимаю ладони к щекам. Должно быть, я ужасно выгляжу и пахну. Но Саньпа, кажется, ничего не имеет против. Он хватает меня, и мы вместе падаем на подстилку из сосновых иголок. Мы даже не раздеваемся до конца. Он исхудал сильнее, чем мне показалось сначала. Я чувствую его сухожилия и кости под кожей. Закончив заниматься любовью – так прекрасно и так быстро, – мы тихо лежим.
За восемнадцать лет я пережила множество испытаний, но рассказать будущему мужу о Янье – одно из самых трудных. Он крепко обнимает меня, когда я завершаю свой сбивчивый рассказ.
– Мне жаль, что так получилось, – говорит он. – Я подвел тебя, но это не значит, что я подведу нашу дочь. Мы поедем в Мэнхай и заберем ее.
Почему я не подумала об этом? Отчаяние не давало мне даже надеяться на шанс вернуть Янье. Но разве можно превратить ее из человеческого отброса в законную дочь?
– Люди узнают, что она появилась до нашей свадьбы…
– Если бы мы жили в городе рядом с твоим университетом, – говорит Саньпа удивительно резким тоном, – то избежали бы этой проблемы…
Этот упрек жалит сильнее, чем следовало бы, ведь я должна радоваться, что снова обрету Янье.
– Нам не стоит селиться на Наньно или любой другой близлежащей горе, где о нас могут услышать. – Он хмурится, размышляя над проблемой. После неловкой паузы приходит к решению. – Остается опять податься в Таиланд. Там я смогу найти работу. Девочка еще совсем маленькая. В Таиланде поверят, что ты родила уже после свадьбы, ведь верят же, что я появился на свет в день Овцы. Очень хорошо, если овца и свинья живут под одной крышей, ты не находишь? – Он ободряюще улыбается. – А к тому времени, когда мы вернемся сюда, ты родишь мне сына. Мои а-ма и а-ба, увидев его, не станут пересчитывать зубы, чтобы определить его возраст.
Саньпа взял на себя ответственность за нашу жизнь, как и положено всем мужьям. Как я люблю его в этот момент.
– Мы можем поехать и забрать ее прямо сейчас? – спрашиваю я.
Саньпа смеется и снова заключает меня в свои объятия.
Свадьбы акха сложны и затягиваются на несколько дней, а иногда и недель. Но только не наша. Мы уложились в три вечера, потому что нам не терпится забрать ребенка.
У меня на голове нарядный платок, а одета я в белую свадебную юбку поверх обычной рубахи и штанов, когда из деревни Саньпа в нашу деревню прибывают двое старейшин, чтобы начать ритуал. Они вручают А-ба монеты. Это не выкуп за невесту в традиционном понимании. Скорее, как говорит старейшина, «оплата за материнское молоко, которое выпила дочь». Затем под громкие крики парни ведут Саньпа в нашу деревню. А-ба явно смирился, поскольку он объявляет, что наша семья собирается провести церемонию наполнения корзины, дабы я получила достойное приданое. Цытэ сидит со мной, когда рума речитативом перечисляет мои достоинства с момента рождения до сегодняшнего дня.
– Она оступилась всего один раз. Она хорошая работница. – И так далее. Затем рума спрашивает Саньпа: – Тебе нужно проверить мачете перед покупкой?
Цытэ хохочет, потому что рума завуалированно интересуется, ходили ли мы с Саньпа «за любовью». Если нет, то должны были бы отправиться в лес прямо сейчас. Но я же невеста, поэтому заливаюсь румянцем, когда Саньпа отвечает:
– Мачете проверено, а рис уже сварился.
А-ба дарит мне корзину для переноски вещей, А-ма вручает накидку от дождя и новую одежду, а также свой серебряный браслет с двумя драконами. Я на такое и не надеялась, учитывая ее неприязнь к Саньпа. Мои братья передают пакеты с семенами, которые мы с Саньпа сможем посадить, когда приедем в наш новый дом. Старшая и Вторая невестки срезают по подвеске со своих головных уборов на память, Третья невестка дарит одеяло, украшенное изысканной вышивкой и аппликацией. Все это я складываю в корзину, а деньги, которые мне заплатил господин Хуан, кладу на дно (я не рассказывала Саньпа о своих сбережениях, хочу сделать ему сюрприз, если настанет время, когда деньги понадобятся). И хотя большинство невест должны передать права на имущество, выделенное им в рамках кампании «Тридцать лет без перемен», отцам или братьям, А-ма обещает заботиться о моей роще.
В последнюю минуту она дает мне несколько канонических и потому не слишком важных советов. Далее следуют наставления, которые А-ма действительно хочет передать мне, но делает это через посредниц.
Она подталкивает Первую невестку, и та говорит:
– Помни, что, если ты хочешь расторгнуть брак, ты всегда можешь убежать, но не можешь вернуться домой.
От Второй невестки я слышу:
– Помни, что, если у вас появятся дети, тебе в случае побега придется оставить их.
Третья невестка шепчет мне на ухо:
– Если суслик не вырыл и не подготовил заранее путь к отступлению, ему будет трудно убежать при необходимости.
Неужели это последнее, что хочет перед расставанием сказать мне А-ма? Неужели думает, что после всего, через что мы с Саньпа прошли, я стану следовать ритуалам акха, которые обеспечат мне развод? Никогда. Я не дам ему повода развестись со мной, разве что начну лениться, спорить с его родителями, отправлюсь «за любовью» с другим мужчиной или не рожу ему еще детей в дополнение к нашей Янье, которую через пару дней возьму на руки.
Затем наступает время прощания. А-ба и мои братья сдерживают эмоции, невестки откровенно плачут, а А-ма утирает щеки подолом своей рубахи. Я вижу старосту, нима, рума, Цытэ и ее семью и многих других. Даже учитель Чжан пришел пожелать мне удачи.
Женщины из моей семьи поют высокими голосами:
Живя под крышей свекра,
ты должна подчиняться его правилам.
Живя рядом со свекровью,
ты должна следовать ее указаниям.
Живя рядом с зятем, избегай его как
