Тысяча кораблей - Натали Хейнс
— Троянская шлюха, так тебя теперь называют? — осведомилась Гекаба, брезгливо скривив губы.
— Вроде бы так, — откликнулась Елена. — Воины моего мужа никогда не отличались богатым воображением. И люди Агамемнона, разумеется, ничем не лучше. Поэтому, пожалуй, ответ на твой вопрос: да.
— Я думала, Менелай будет требовать твоего немедленного возвращения, — заметила Гекаба. — Невероятно, чтобы он захотел провести без тебя еще одну ночь. После стольких лет разлуки!
— Я уверена, что он сумеет подождать до завтра. Менелай хотел только одного: жениться на Елене. Я стала его женой, потом он потерял меня, теперь же вновь обрел. Он почти не замечает меня, пока не оказывается, что я с другим мужчиной.
— И ты еще ждешь сочувствия? — взвилась Гекаба. — Ты?
— Я, разрушающая все, к чему прикасаюсь, оскверняющая и губящая остальных самим своим существованием? — воскликнула Елена, раздраженно вскинув брови. — Нет, я не жду сочувствия и не хочу его. Я просто отвечала на твой вопрос о равнодушии Менелая.
— Похоже, никому из греков не хочется, чтобы ты вернулась.
— А зачем им это? Они, как и ты, возлагают вину за распрю на меня.
— Естественно, — проговорила Андромаха так тихо, что Кассандра едва слышала ее слова в шуме волн. — На тебя и Париса.
— По крайней мере, вы не считаете меня единственной виновницей, — заметила Елена.
Гектор гнушался Парисом, но к свалившейся как снег на голову невестке они с женой всегда были добры. Андромаха покачала головой.
— Лично я считаю, — возразила Гекаба. — Я виню одну тебя. Парис — распутный… — Она запнулась.— …Был распутным остолопом. Но ты— замужняя женщина. Ты должна была ему отказать.
— Парис тоже был женат. Почему все об этом забывают?
— Он был женат на нимфе, — парировала Гекаба. — Вряд ли она стала бы осаждать Трою ради возвращения мужа.
Елена окинула взглядом большие камни на берегу, выбрала один, облепленный водорослями и неровный, сделала несколько шагов и села на него. Камень тут же сделался похож на трон. Заходящее солнце должно было светить Елене в глаза, но оно не смело.
— Так почему же ты винишь одну меня? — спросила красавица. — Парис сам явился ко мне, забыла? Он прибыл в Спарту, во дворец Менелая, с одной-единственной целью: соблазнить меня.
— И твое преступление состояло в том, что тебя соблазнили.
— Да, — вздохнула Елена. — Таково мое преступление. Я дала твоему прелестному сыну все, о чем он, наравне с прочими, просил, потому что он был хорош собой и очень мил, и он так радовался.
Правдивые слова заставили Гекабу замолчать. Мать потакала юному Парису, потому что ему было легко доставить удовольствие: тонкое лицо царевича мигом расплывалось в улыбке. Другие ее сыновья были куда трудолюбивее и послушнее, но любимцем матери стал именно Парис. Никто не мог перед ним устоять, и потому его донельзя избаловали. Расспросил ли сына Приам, когда тот объявил, что ему нужен корабль для плавания в Грецию? Кто-нибудь поинтересовался, куда он едет и зачем? Кровь прилила к морщинистым щекам Гекабы: она знала, что нет. Родители пришли в ужас, когда Парис вернулся в Трою с Еленой, и его неопределенная улыбка Гекабе никогда ее не забыть — сменилась досадливой растерянностью. Парис был озадачен тем, что родные не спешат приветствовать сына и его новую жену. Появление в бухте греческого флота озадачило его не столь сильно, но, кажется, он до сих пор полагал, что троянцы гневаются вследствие чьих-то козней, а не из-за неподдельного ужаса перед поступком царевича и его возможными итогами. Даже когда Парис увидел, как его братья, друзья и соседи сражаются и гибнут в войне, разгоревшейся из-за него, он и не подумал принести извинения или принять на себя ответственность за происходящее. По мнению Париса, виноват был вовсе не он, а Менелай, отреагировавший совершенно необъяснимым образом. Окружающие всегда потакали Парису, даже поощряли его присваивать себе все, что душе угодно. Он так и сделал, уведя Елену, и вдруг разразилась война.
— Почему Менелай вообще принял Париса у себя в доме? — спросила Гекаба. — Какой супруг оставляет другого мужчину наедине со своей женой?
Елена закатила глаза:
— Тот, кто, подобно Менелаю, никогда не соблазнил бы чужую жену и не представляет, что другие могут вести себя иначе. Тот, кто почтительно принимает незнакомца, но скоро устает от его надушенных волос, утонченных одеяний и вкрадчивого голоса. Тот, кто не хочет оскорбить богов, выставив приезжего за порог, но не в силах провести в его обществе еще хотя бы день. Тот, кто, отправляясь на охоту, просит у жены прощения за то, что навязывает ей утомительного чужестранца, обещая вернуться через несколько дней, когда побережье опустеет. Тот, кто не видит, как его жена и гость пожирают друг друга глазами, не понимает, что охота идет у него дома, в то время как он с гончими уезжает прочь.
— Но ты могла бы отвергнуть Париса! — воскликнула Гекаба. — Ты бросила своего мужа, дочь…
Елена пожала плечами:
— Кто из нас в силах отказать Афродите? Богиня так могущественна. Когда она вынуждала меня поехать с Парисом в Трою, я пыталась сопротивляться. Но Афродита не оставила мне выбора. Она сказала, что я обязана покориться, и удалилась, а я услышала пронзительный далекий писк. С того момента, как Парис вступил в наши чертоги, писк не умолкал. Мне казалось, я схожу с ума: никто его больше слышал, и он зудел не переставая. Я залепила уши воском, но это не помогло. Потом, когда Парис поцеловал меня и я пустила его к себе в постель, писк сделался тише. Когда я ступила на троянский корабль, он пропал совсем. Так что сопротивление богине грозит безумием.
Гекаба, не мигая, смотрела на Кассандру, которая что-то чертила на песке концом палочки, рисуя один знак поверх
