Шапи Казиев - Крах тирана
Надир сравнивал это завоевание Кира с тем, как он сам захватил Индию с ее богатствами.
Было чему поучиться и у Дария I, при котором Персидское царство достигло наивысшего могущества. О деяниях великого царя гласили надпись на скале и барельефы, сохранившиеся неподалеку от Хамадана. После смерти Кира власть перешла к его сыну Камбису, который убил своего брата Бардию для сохранения трона за собой. А когда он ушел воевать в Египет, маг Гаумата объявил себя тем самым Бардией, возмутил народ и захватил власть, отменив воинскую повинность и налоги на три года вперед. Оставшись не у дел, Камбис не смог вернуть трон и покончил с собой. Но затем созрел заговор, самозванца свергли, и Дарий, который тоже был Ахеменидом, воссел на престол. Его женой стала дочь Кира Атосса, и в империи вновь воцарился династический порядок.
Эта часть повествования Надиру не очень нравилась, потому что навевала неприятные воспоминания о том, как ему досталась персидская корона. Однако и она была полезна правителю, наставляя, что не следует надолго покидать свою столицу, предлагая способы, как привлекать к себе простой люд и как узаконить власть через женитьбу. Кое-чем из опыта мудрых царей Надир уже воспользовался, а что-то оставил на будущее.
Но самое интересное начиналось потом. Дарий отправился подавлять восстание в Вавилоне, а тем временем от его империи отпало несколько царств. Ему, как и Надиру, пришлось снова воевать, чтобы восстановить прежние границы. Но Дарий на этом не успокоился и пошел завоевывать новые земли, добравшись до Македонии и Индии. Чтобы облегчить себе царствование и сохранить в державе порядок, Дарий повсюду ввел единые налоги и деньги.
С этим Надир был согласен. Он уже распорядился перечеканить золотые рупии Мухаммад-шаха в золотую монету Надира. И подати, которыми он обложит своих вассалов, были уже расписаны.
Затем начинались войны персов с греками, не желавшими подчиняться Дарию. Надиру и тут было над чем подумать. Войны с упрямыми греками обескровили Персию, а поражение прибывшей на кораблях армии Дария от небольшого отряда греков при Марафоне, под Афинами, положило конец славе и самой жизни Дария.
Выходило, что труднее всего воевать с людьми, которые не боятся врага и готовы пожертвовать собой ради родины.
Об этом же свидетельствовали и деяния сына Дария Ксеркса, не оставлявшего попыток отомстить грекам за поражение отца. Чтобы сократить путь и обмануть противника, он приказал прокопать канал для своих кораблей и перебросить мост через пролив Геллеспонт, или Дарданеллы. А когда мост разбила буря, повелел наказать море тремястами ударами кнута. Небольшой отряд спартанцев царя Леонида преградил путь огромной армии Ксеркса в ущелье Фермопил, и сломить его не могла никакая сила, пока не нашелся предатель, который указал полузабытую тропу. По ней отряды Ксеркса обошли ущелье, и участь спартанцев была решена, несмотря на их неслыханную отвагу.
Почти так же Надир обошел Хайберский проход, занятый войсками Мухаммад-шаха, а их было куда больше, чем триста спартанцев царя Леонида. Но тактику спартанцев Надир тоже учел. Те не раз бросались бежать, делая вид, что отступают, увлекали персов за собой, а затем вдруг кидались на врагов со всех сторон и убивали их тысячами. Эту тактику Надир применял в войне с турками, когда осаждал город Сунадан. А потом наставлял своих полководцев:
– Знайте, если османские войска выйдут из своих укреплений, то Аллах отдаст победу нам, а если они не выйдут, победа будет дарована им. Поэтому мы сначала бросимся на них, и, как только они откроют огонь, мы сделаем вид, что отступаем, станем отходить назад, чтобы они вышли из укрепления и стали нас преследовать. Как только они выйдут из-за укреплений, мы внезапно повернем назад и заставим противника бежать, и его оборонительные порядки будут разрушены.
Ксеркс, потерявший под Фермопилами двух братьев, рвался к Афинам. Он добился своего и сжег город. Когда же его флот был неожиданно разбит эллинами в Саламинском проливе, судьба повернулась к царю спиной. Подвиги Ксеркса были забыты, сатрапии вновь взбунтовались, а сам Ксеркс был убит заговорщиками во главе с его собственным сыном.
Что-то подсказывало Надиру, что и ему не следовало слишком доверять даже собственным сыновьям, хотя бы тому же Риза-Кули-мирзе – старшему сыну, оставленному наместником в Персии. Но Надир гнал от себя эти тревожные мысли, полагая, что со времен великих царей прошло много веков, его силе никто не может противостоять, никто не посмеет ослушаться его воли.
Беспокоил Надира и конец эпохи славных Ахеменидов, царство которых было сметено армией Александра Македонского.
– А почему? – размышлял Надир. – Потому, что царство попало в слабые руки наследников, не стоивших своих предков.
Как тот же шах Тахмасп, отдавший на растерзание Персию, пока его не сместил Надир. Не говоря уже о самонадеянном Мухаммад-шахе, который будто для того и копил свои сокровища, чтобы отдать их своему победителю.
Портрет был закончен и вставлен в роскошную раму. Надиру он понравился. В сиянии славы и ореоле могущества он был изображен на фоне покоренного мира. Придворные были восхищены портретом, но Сен-Жермен осторожно заметил, что в нем кое-чего не хватает.
– Чего же? – насторожился Надир-шах.
– Если ваше величество позволит мне дополнить портрет небольшой деталью, я почту это за великую милость.
Надир нехотя согласился, велев быстрее закончить работу. И Сен-Жермен удалился вслед за портретом, который с величайшей осторожностью несли слуги.
Шах смотрел вслед французу и думал, что, если тот сделает что-то не так, у него появится повод отказать ему в награде за найденный камень. Шах уже не раз хотел посадить Сен-Жермена на кол, чтобы узнать, кто он есть на самом деле и не встречал ли он в прошлых жизнях, чем хвастал француз, великих царей Персии Кира или Дария. Не говоря уже об эликсире бессмертия, который Надир надеялся получить от Сен-Жермена.
К вечеру Сен-Жермен представил результат своих трудов и попросил не зажигать светильники. Надир-шах подошел к портрету и был поражен увиденным. Его тюрбан теперь украшала не только царственная джика, но и тот самый Кох-и-нур. Бриллиант был как настоящий и сиял каким-то чудесным неземным светом, придавая облику шаха особое величие.
– Фарр! – воскликнул Надир-шах.
Так называли ореол, который будто бы являлся над великими владыками как свидетельство их избранности. Это было то, что дается свыше и чего так не хватало Надиру.
Водрузив портрет в тронном зале дворца, Надир распорядился набить саквояж Сен-Жермена драгоценностями, какими он сам пожелает. Кроме того, французу было позволено производить любые опыты в казначействе, не щадя ни сокровищ, ни людей.
Щедро наградили и живописцев. Не забыл шах и о своих воинах, принесших ему немало побед. Были также розданы халаты и подарки главным вельможам двора и вновь назначенным правителям областей Индии. Этим новым подданным шаха Надира были преподнесены большие кисеты с золотыми монетами, перепечатанными из рупий Мухаммад-шаха. Шахские подарки были значительны еще и тем, что на новых монетах было вытеснено: «Шах Надир, подобного себе не имеющий и четырех частей света обладатель». Надпись на обратной стороне гласила: «Рожден царем вселенной, царем царей, кто сей есть? Шах Надир».
Глава 25
Когда мост через Куру был закончен, Ибрагим-хан перевел по нему войска и остановился на другом берегу. Здесь он решил произвести смотр своей армии перед наступлением на джарцев.
Армия выглядела внушительно. Десятки разноплеменных отрядов стояли под своими значками. Войско Ибрагим-хана насчитывало тридцать две тысячи воинов, не считая орудийной прислуги и обозных людей. Все были отменно вооружены. Доспехи воинов сияли, как море, над которым восходит солнце. Казалось, никто не сможет устоять перед такой военной мощью. На этот раз решено было напасть на джарцев с другой стороны, через земли склонившегося на сторону Ибрагим-хана владетеля Кахи. Изменник указал дорогу, и вперед был выслан тысячный конный отряд Али-Наки-бека Мервского. Преодолевая на своем пути заставы горцев, которые больше следили за передвижением противника, чем сопротивлялись ему, Али-Наки-бек дошел до реки Агричай, где и остановился, ожидая подхода главных сил. Идти дальше самому было слишком опасно. Хотя ближайшими селами были Ашаги-Гейнюк и Кахи, владетель которых был заодно с Ибрагим-ханом, местное население ополчилось против каджаров, и густые леса могли таить смертельную угрозу для небольшого отряда.
Через два дня к этому месту прибыли остальные войска Ибрагим-хана. После привала войска перешли вброд неглубокую реку и двинулись к оставленному жителями Кахи, где пришлось переходить еще одну реку – Курмухчай.
Изменник, от которого отвернулись жители этого округа, снова сделался там владетелем, но ему уже нечем было владеть – ушли не только люди, но и угнан был скот.
