На день погребения моего - Томас Пинчон
Это звучит невротически,
Это просто «Идиотический»!
Возьми все эти
Вальсы и польки,
Брось их все в тартарары, потому что
Сегодня есть легкомысленный ритм...
Это новый «Идиотический»,
Он просто гипнотический,
Иди танцевать, дуралей!
(Эй),
Попробуй один раз — и поймешь,
Что разум свой больше не найдешь,
Это — мания момента,
Просто уникально это,
Это столь наркотически,
Что рискну сказать...
Ты будешь танцевать «Идиотический»,
Пока не придут тебя забрать!
— Должен сказать, Ясинта, девушки на танцах, которые мы обязаны были посещать, и в помине не были столь веселы, как ты. Довольно серьезные, знаешь ли, одержимы черными мыслями. На самом деле они были пациентками психбольниц, многие из них...
— О боже, — прощебетала Ясинта, — как ужасно для тебя, Бивис, очевидно, ты сбежал, но как тебе это удалось?
— А. Некие договоренности. Это всегда возможно между джентльменами, и никаких тяжелых чувств.
— Значит, у тебя до сих пор тот же самый..., — легкий иностранный оттенок, который она придала гласным, создал манящий эффект, — джентльменский прибор?
Нет, Бивис, прошедший курс Идиотического обучения, не мог принять случайное решение. Нет-нет, безусловно, крипто-гений и всё такое, в других сферах жизни идиотизм был для него столь же естественен, как для других юношей — дар верчения ногами. Девушка на борту Австрийского судна, посещающая Царскую школу и плывущая в сопровождении Английской аристократки, конечно, может работать на любое количество контор: Антанта или нет, в нынешней атмосфере аннексии и кризиса Киприан счел разумным вмешаться.
Но юная Ясинта, кажется, его опередила. Она подошла к нему и, стоя довольно близко, начала настойчиво тянуть его за шейный платок.
— Идем, Киприан, ты просто обязан со мной потанцевать.
Никто никогда не помнил Киприана танцующим.
— Прости...я под судебным запретом, на самом деле...
Ясинта склонила голову под умильно соблазнительным углом, умоляла так, словно ее сердце разобьется навеки, если он немедленно не вскочит и не начнет изображать из себя дурака, скача по всему салону.
— Кстати, — прошептала она, — сколь плохим ты себя ни считал бы, ты должен быть лучше, чем твой друг Бивис.
— О, разве. Эти очаровательные ножки нужно обожать, а не наступать на них.
— Нам нужно и это продумать, не так ли, — она развила способность твердого взгляда, несомненно, до того уровня, когда мужчины предлагают заплатить, чтобы она произнесла именно эти слова, сейчас Киприан не мог не думать об аналогичном обмене взглядами с Яшмин, но преданность, если это была именно она, мало способствовала усмирению эрекции, кажется, его посетившей. Ясинта рассматривала ее с чуть ли не хищнической улыбочкой.
Тем временем на борту леди Кьюетлок была занята беседой с двумя другими шпионами, притворявшимися идиотами.
— Нет-нет, — говорила она, — не золото, не драгоценные камни, не нефть или древние артефакты, а источник самой загадочной реки в мире.
— Что, Нил? Но...
— На самом деле Эридан.
— Но это старый По, не так ли?
— Если вы верите Вергилию, который присоединился к этой партии в довольно поздней стадии, но география, к сожалению, это не подтверждает. Если вернуться к «Арго», рассказу Аполлония Родосского об этом странном плавании между полуостровами из Понта Эвксинского в Кронийское море, о войсках Колхиды, которые преследовали и находились в засаде, о личных трудностях Медеи, которые нужно было уладить, о плавании Аргонавтов в устье Дуная и вверх по течению, о каком-то нервном, как можно представить, выходе в Адриатику, нельзя доверять, если какой-то отрезок пути они плыли не по подземной реке, скорее всего, Тимаво, по реке, ведущей к морю, в устье которого, если верить Аполлонию, так много островков, что «Арго» с трудом удавалось лавировать между ними. В дельте По почти нет таких островов, а с этой стороны Адриатики, как раз с нашего левого траверза — совсем другая история, не так ли.
— Но Вергилий...
— Путает По с Тимаво, полагаю.
— Значит, это, — указав на проносящиеся мимо острова, — Янтарные острова из легенды.
— Может быть. Надеюсь, мне удастся это выяснить.
— О, прекрасная Ясинта.
— У тебя есть минутка, тетя? Мне нужен совет.
— Ты вспотела, девочка моя. Чем ты занималась всё это время?
Ясинта скрестила руки за спиной и склонила голову, настоящая маленькая пленница. Сквозь ее полупрозрачное платье компания могла увидеть малейшее движение ее конечностей, хорошее развлечение.
Хотя Киприан и Бивис решили въехать через Герцеговину, поскольку Меткович на несколько сезонов выбыл из списка туристических направлений из-за лихорадки, они поплыли дальше в Котор, где и высадились, общество Ясинты было удобным поводом для того, чтобы не сойти раньше в Рагузе. Киприан, чей кодекс почитания чужого идиотизма был туманен, интенсивно моргал, но подчинился изменениям в плане.
Попрощавшись и не заметив в прощании трогательности, если таковая там присутствовала, Киприан ел с невероятно угрюмым Бивисом Мойстли в прибрежном ресторане, где подавали местный хлеб со скорпеной, угрей и креветки, потом они вышли на причал и сели в лодку, которая отвезла их вдоль южного берега в Которский залив, мимо разнообразных фиордов через узкий канал, известный среди местного населения как «Цепь», в бухту Теодо, и всё это — под взглядом линз бессчетного увеличения, установленных в каждой точке обзора, хотя блики, мигавшие им с берега, появились не только лишь благодаря оптическим приборам. В Зеленике они сидели и пили граппу с ароматом полыни, потом сели на поезд в Сараево, который провез их в обратном направлении вдоль побережья, через Хам и охваченный лихорадкой Меткович, потом повернули вглубь страны и устремились в Герцеговину, ехали шесть часов, потом еще шесть до Сараево.
В Сараево над деревьями возвышались бледные минареты. Ласточки оставляли черные тающие следы в полуденном свете, который окрашивал пересекавшую город реку в красный цвет. В кафе «Мариенгоф» через дорогу от табачной фабрики, в Турецкой бане, во время дюжины случайных встреч
