Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис
Первой из крупномасштабных трагедий, случившейся в самом начале операции «Блиц», стало прямое попадание снаряда в убежище на Бофорт-стрит. Оно находилось в подвале многоэтажного дома. Погибло много народу, в том числе и дежурная – Джин Дарлинг. Первые жертвы, поступившие в наш медицинский пункт, вели себя неестественно спокойно: люди замкнулись, почти никто не хотел разговаривать. Думаю, основной причиной их подавленного состояния были шок и тревога за пропавших родных. Нас поразило тяжелое молчание пациентов и равнодушие к собственным травмам – глубоким порезам и ссадинам. Грязь, пыль и копоть, которые они приносили с собой, мгновенно свели на нет все наши усилия по наведению чистоты в приемном покое. На занятиях нас учили распознавать признаки шока, но, как выяснилось на практике, в разных случаях он проявлялся совершенно по-разному. Кроме того, возникало неприятное чувство, что убежища отнюдь не так безопасны, как мы полагали. Ведь останься эти люди дома, многие сейчас были бы живы. Но никто не мог ответить на наши сомнения, а являясь служащими подразделения гражданской обороны, мы обязаны были рекомендовать жителям пользоваться бомбоубежищами.
Разбор завалов на Бофорт-стрит продолжался до утра 9 сентября. В это утро вновь завыла сирена, прямо средь бела дня. Я как раз шла вместе с Вики в ратушу, чтобы узнать, когда мне следует заступать на дежурство. И почти сразу вслед за объявлением тревоги над головой раздался рев самолетов и в небе началось движение. Первые далекие разрывы прогремели, когда я была на углу Флад-стрит. Мимо меня торопливо прошли несколько дежурных, призывая людей спускаться в убежища. Однако лондонцы продолжали заниматься своими делами, похоже, никто не спешил следовать их призыву. Я продолжала путь, но немного ускорила шаг.
– Идите в укрытие! – строго скомандовал очередной дежурный, притормаживая возле тротуара свой велосипед.
– Мне нужно на службу, – ответила я.
– В таком случае поторопитесь. Либо переждите налет, а потом пойдете на службу, – не отступал он.
В этот момент неподалеку раздался ужасный взрыв. Я бросилась на землю, как нас учили, подминая под себя Вики. Когда все стихло, я поднялась на ноги, в воздухе висело густое облако пыли, а повсюду валялись осколки стекла. К горлу подкатила тошнота, однако моя такса вела себя так, словно никакого грохота и в помине не было. Не знай я, что у Вики отличный слух, решила бы, что собака глухая. Тем временем в небе разворачивалась погоня, причем все происходило на небольшой высоте: спитфайер преследовал немецкий самолет, который продолжал двигаться вдоль Кингс-роуд, методично сбрасывая бомбы. Я опрометью бросилась к ратуше, не обращая внимания на крики рассерженных дежурных: «Куда? В укрытие?!» Один нагнал меня и схватил за локоть, когда я уже почти добежала до Кингс-роуд.
– Почему не в бомбоубежище? – рявкнул он.
– С собаками не пускают, – сказала я. – К тому же мне надо на службу.
– А мне плевать, куда вам надо. Немедленно в укрытие… Ложись! – перебил он сам себя.
Я снова рухнула на тротуар. Оглушительный взрыв сотряс всю округу. Затем еще и еще. Теперь я перепугалась не на шутку. В конце концов нам с Вики удалось добраться до ратуши и укрыться за ее толстыми стенами в лабиринте извилистых коридоров. Такса по-прежнему не проявляла признаков беспокойства: похоже, грохот совершенно не тревожил ее. Я порадовалась, что не усыпила собаку, как сделали многие владельцы, опасаясь, что их питомцы не выдержат адского шума бомбежек. Мистер Брод, ветеринар, признался однажды, что с началом «Блица» только и делал, что уничтожал домашних животных – собак, кошек, птиц. Печальное занятие для ветеринарного врача, чье призвание спасать, а не губить, меж тем ему приходилось лишать жизни прекрасные, полные сил создания.
В диспетчерской кипела работа. Все были взбудоражены. Служащих пока хватало, но меня попросили остаться на случай, если позже понадобится помощь. Здесь я узнала, где именно упали бомбы. Первая – на Чейни-Уок, тот взрыв я слышала, когда бежала по набережной, – совсем рядом с домом Уистлера, где проходили собрания нашего комитета. Вторая – на Брамертон-стрит, затем – на Кингс-Корт-Норт (всего один квартал к западу от ратуши) и на Смит-стрит – это была последняя бомба, которую немец успел сбросить, прежде чем его настиг наш спитфайр в районе Сент-Леонард-Террас.
Отбой тревоги прозвучал довольно скоро. Рейд был стремительным, но недолгим. Охота за налетчиком началась еще на подступах к городу. Как мы успели убедиться, наблюдая за воздушными боями в Ньюлендс-Корнер, истребители Королевских ВВС всеми силами старались не пропускать немцев к столице.
Я заметила, что башенные часы на ратуше остановились ровно без десяти шесть. Все стихло, на небе по-прежнему сияло солнце, стоял красивый осенний день. Но беспорядок на улицах был ужасный. Все службы – пожарные, спасатели, скорые – выехали к местам разрушений. Вернуться назад оказалось непросто. Флад-стрит, Манор-стрит и Смит-стрит были перекрыты, как и Брамертон-стрит. Тротуары и проезжая часть были засыпаны осколками стекла. Витрины некоторых магазинов выбило полностью. Ни специальные сетки из проволоки, ни хваленая липкая лента и целлофан, которые правительство горячо рекомендовало использовать в качестве укрепления, не помогли. В домах не осталось почти ни одного целого окна. Беспокоясь о моих подопечных беженцах, я направилась проведать их. Мне удалось прошмыгнуть по Мэнор-стрит лишь потому, что я была одета в форму медсестры. В доме по левой стороне Суон-Корт снесло переднюю стену. Теперь здание напоминало кукольный домик с раздвижной панелью: интерьеры комнат предстали на всеобщее обозрение, словно макеты на выставке «Идеальный дом». Осколки валялись повсюду. Мне пришлось нести Вики на руках, иначе бы она порезала лапы. Я торопливо шагала в направлении Чейн-Плейс, вскоре мы благополучно добрались до места.
Кэтлин была в порядке, но волновалась за Энн, ожидая, что дочь появится с минуты на минуту, но та всё не шла. Точно так же я переживали за миссис Фрит – обычно после обеда экономка уходила к себе и возвращалась к шести вечера. Налет мог застать ее в пути. По словам Кэтлин, собаки – Паук и Сьюзен – были напуганы до полусмерти. Она решила отправить своих питомцев в деревню. Миссис Фрит наконец прибыла – такая же невозмутимая, как Вики, – и сообщила, что вокзал Виктория подвергся обстрелу. Я тут же позвонила в больницу – узнать, не нужна ли моя помощь. К нам в медицинский пункт поступили пострадавшие, но травмы не тяжелые, в основном порезы осколками стекла; они пока справляются. Поскольку ни в больнице, ни в ратуше мои услуги сегодня не требовались, я отправилась навестить беженцев. Узнав в диспетчерской, что бомба упала на Сент-Леонард-Террас, я встревожилась – общая столовая, где бельгийские женщины готовили обед, находилась неподалеку. К счастью, все обошлось, их всех отправили в укрытие. Однако рассерженные физиономии кухарок красноречиво свидетельствовали о том, что, по их мнению, налет нанес им урон. Как и остальные беженцы, которых Хильда Рид железной рукой согнала в бомбоубежище, женщины громогласно выражали свое возмущение: авианалеты должны происходить ночью, с какой это стати враги вздумали заявиться средь бела дня? Действительно, с чего вдруг люфтваффе взбрело в голову нарушать установленный порядок вещей? Если бы не Королевские ВВС, перехватившие большую часть самолетов в районе побережья, сегодня днем на наши головы просыпалось бы гораздо больше бомб.
Я спросила у коллег в медпункте, где сейчас находится доктор Ричард Кастилльо. Мне ответили, что он уехал вместе с мобильной бригадой больницы Святого Стефана. Когда я услышала от диспетчеров в ратуше, что на Брамертон-стрит серьезные разрушения, то первым делом испугалась за нашего доктора, жившего в тех краях. Одним из самых тяжелых испытаний для сотрудников центральной диспетчерской было получать и обрабатывать сообщения о разбомбленных домах, в которых жили их родные, друзья и знакомые. Но они продолжали методично выполнять свои обязанности – принимали сообщения об инцидентах, тщательно фиксируя место и время.
