Вечная мерзлота - Виктор Владимирович Ремизов
— Оленуха. Жирная! — пыхтя от натуги, возбужденно радовался Белов. — Ну что, ты рад?!
Остановились, передыхая. С берега поднимался Грач с целой командой босых мужиков. Дичь разобрали и двинулись к землянкам. Белов шел, сосредоточенно посматривая на небо. Север нехорошо темнел. Ветер дул так же ровно, как и утром. Пока они ходили, к берегу подогнало несколько больших льдин.
— Может, еще сходить, им стрельнуть? — показал Егор на мужиков, несущих дичь.
— Уходить надо, — Сан Саныч кивнул на темный горизонт.
— А точно, Сан Саныч, давай оставим им оленуху, — поддержал Егора Грач. — И муки бы дать... Как думаешь?
— Хотите, оставим... — Белов вдруг остановился недовольно. — Вы мне бросьте эту жалость, сирот нашли! Может, они убийцы, вы что про них знаете?! Этот бригадир темнит что-то...
— Ну ладно, Сан Саныч! Их тут бросили, а они работают! С собаками так обходиться негоже...
— Ты меня не агитируй, Иван Семеныч! Продуктов дадим, но и в Сопкаргу про них сообщим... Чего это ты зэков так полюбил? По мне, лучше бы их тут вообще не было!
— Ты капитан, тебе и решать, — не сдавался Грач, — но с людьми так нельзя! Давай возьмем их рыбу, невелик крюк...
— Куда возьмем? На палубу? А если шторм прихватит и все разморозится, кто отвечать будет? — разозлился Белов на упрямство механика. — Лодка у них теперь есть, сами отвезут...
Когда готовились отплывать, подтверждая подозрения Белова, подошел бригадир и заговорил негромко:
— Гражданин капитан, извините, мы хотели сказать... у нас тут три покойника! — бригадир смотрел тревожно.
— Где? — насторожился Белов.
— В мерзлотнике... В декабре еще от голода ослабели и всё кашляли, а потом померли. Двое. А один поссать вышел и замерз...
Белов смотрел строго и недоверчиво.
— В мерзлотнике они — кожа да кости, ни драк, ничего не было! Вы бы их глянули, может акт какой составили, а мы бы их схоронили... Нам-то никто не поверит!
— Не пойду я никуда, — недовольно буркнул Белов и направился к шлюпке.
Провозились с лодками, оставили заключенным половину оленя, муки и три пары кирзовых сапог. Егор отдал китайцу свою старую крепкую тельняшку и втихую от Белова отрезал двадцать пять метров веревки из боцманских заначек.
Вышли в восьмом часу вечера. Ужинали поздно, Егор в носовом кубрике рассказывал про охоту, как олени сами набежали на выстрел. Матрос Сашка простыл, лежал с температурой. Климов слушал внимательно, покуривая в иллюминатор. Йонас спал перед вахтой.
В рубке на штурвале стоял старпом, капитан поглядывал на компас, на серенькое небо, небольшой снежок налетал временами. Погода портилась, волна шла с левого борта, и «Полярный» прилично покачивало. Еще баржонка сзади дергала.
— Чего их нагнали?! — Белов рассказывал Захарову о рыбаках и об их покойниках в мерзлотнике. — Тут — бытовики, там — враги народа! Нормальных людей не осталось... Этот Климов, матрос-то новый, такой вроде толковый мужик, а две ходки сделал! Тринадцать лет за что-то сидел. Не просто же так? Я думал, он просто раскулаченный.
Буксир ударило снизу, слышно было, как что-то тяжелое скользит вдоль дна. Белов сбросил телеграф, внизу стопорнули машину, под кормой что-то загремело нехорошо. «Полярный» продолжал двигаться по инерции.
— Балан[38] поймали? — предположил Белов.
— Зевнул малость, — старпом виновато смотрел за корму, ожидая увидеть, что там гремело, но ничего не всплывало. — Похоже, в насадку[39] поймали? Егор! — старпом высунулся из рубки. — Поглядите там!
Без хода буксир раскачало, северо-восток усиливался, гнал волны через огромный залив. С севера шли снежные тучи. Егор, уцепившись за фальшборт, заглядывал под корму буксира. Замахал руками в сторону рубки. Белов, застегивая телогрейку, пошел к нему. Низкая корма «Полярного» то опускалась до самой воды, то обнажала металлическое ограждение винта с застрявшей в нем сосной. Дерево было свежее, с толстыми корнями, ими и заклинило.
— Командуй, Егор! Веревки, топоры! — приказал Белов и ухватился за буксирную скобу, пароход резко и высоко подбросило волной.
Климов принес инструменты и стал привязывать веревку к ручке ножовки. Морщинистое лицо с птичьим носиком было невозмутимо. Буксир лег боком к волне, временами его валко перекладывало с боку на бок. Небо наливалось мраком, темная седина закрыла далекий правый берег, над левым из-под туч холодно светило низкое солнце. Налетел снежный заряд, ударил по палубе, закружил хлестко по глазам. На мгновение не стало видно рубку.
Белов вернулся к штурвалу, злясь, что задержались с рыбаками. С северо-востока надвигался шторм. Опять налетел снег, воздух наполнился острой колючей сечкой. До ближайшего мыса, где можно было отстояться, было миль двадцать. По такой волне — часа два-три, прикидывал капитан.
На корме командовал старпом. Пытались выдернуть или хотя бы провернуть веревками застрявшее дерево, но расклинило крепко, руль не поворачивался, не шевелился вообще. Нина Степановна вышла на палубу с папиросой, смотрела спокойно на работу мужиков, встала к борту по привычке, но не устояла и присела на ступеньку камбуза, держась за ручку. Высокая волна взлетела над кормой, окатила мужиков и достала до кокши.
— Я спущусь, — Климов застегивал телогрейку на верхнюю пуговицу.
— Давайте я! Я ловчее, слышь, Климов! — лез Егор, распутывая веревку.
Климов, не обращая внимания на начальника, обвязывался вокруг пояса. Бросили шторм-трап[40], матрос, оскальзываясь кирзовыми ботинками, полез под корму. Вскоре послышались уверенные удары топора, то глухие, с хлюпаньем, в воду, то звонкие. Держась за фальшборт, подошел молчаливый кочегар Йонас. Белов из рубки наблюдал за работой, волны взлетали и взлетали над кормой, трясли и заливали беспомощный «Полярный» и мужиков.
Ветер давил все крепче, дыбил и рвал волны, небо окончательно затянуло и ничего уже не было видно. Колючий снег стегал окна рубки, набивался серыми наметами по углам. Белов нервно грыз ногти. В рубку, едва не разбив лицо, влетел Грач, матюкнулся, ухватившись за ручку:
— Плохо нас несет, Сан Саныч!
— Знаю, — Белов глянул в сторону приближающегося берега.
— Якорь не хочешь отдать?
— Да вроде заканчивают уже...
— Сразу надо было отдать, гляди там чего! — Грач кивнул на высокие серо-коричневые гряды, идущие на буксир. — Еще пару кабельтовых[41], и разобьет о грунт! Как горшок лопнем!
Механик зыркнул на капитана и не договорил, в этот момент судно поднялось на высокой волне
