Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью
Веселье затянулось до полуночи, но Матвеев не задержался, отъехал вовремя, о чем упомянул и летописец:
«Сего же августа 22 числа великий государь пожаловал ближнего своего стольника Федора Матвеевича Апраксина: указал быть на Двине воеводою на место Андрея Артамоновича; и того же числа великий государь изволил окольничьяго Андрея Матвеева послать в Москву».
Часть третья
Воевода двинский
На Руси с давних пор, еще во времена князя Святослава Игоревича, были воеводы. «Пришли печенеги впервые на Русскую землю, а Святослав был в Переяславце, и затворилась Ольга с внуками своими Ярополком, Олегом и Владимиром в городе Киеве. Изнемогали от голода и жажды, и нельзя было вести князи подать», гласит летопись. Но все же нашелся храбрый юноша, прорвался через стан печенегов, переплыл Днепр и сообщил обо всем дружине. «Тогда сказал воевода их по имени Претич: «Подступим завтра в лодках к Киеву…» Храбрый воевода с дружиной выручил-таки Киев».
Воеводы управляли воинами, водили в бой полки большие и передовые, правой и левой руки. Царь Михаил Федорович, укрепляя оборону, начал ставить воевод правителями в пограничных городах и уездах, где им принадлежала «по всем делам» власть, кроме духовной.
Постепенно, укрепляя свое влияние, царь стал назначать воевод во все уезды и округа. Одним из них оказался дед Федора, Василий Петрович Апраксин был послан царем воеводою в город Севск.
По закону воевода «не собирал кормов и пошлин», но не были воспрещены добровольные приносы «в почесть». Воевода брал их без зазрения «сколько рука выможет», ибо был наместником, а значит, правил и судил. Широта власти его не была определена законом, потому волей-неволей порождала злоупотребления. К тому же и наказы из Москвы предписывали ему в конце концов поступать, «как пригоже, смотря по делу, как Бог вразумит». Немало худородных дворян, почуяв возможность без особых хлопот и риска набить мошну, старались пробраться через знакомства при царском дворе в воеводы. С другой стороны, воеводами подальше от столицы, в какое-ни-будь Верхотурье или Пустозерск, засылали неугодных трону…
Уже несколько дней в приказной, или, как ее называли в обиходе, в съезжей, избе все были в тревожном ожидании. Как снег на голову дьяков, подьячих и всей писарской и канцелярской братии свалилась весть о перемене начальства.
Новый воевода заехал вместе с Матвеевым на час-другой, просмотрел наспех канцелярские бумаги и книги, по которым докладывал старший дьяк Андрей Озеров. Подьячие, поеживаясь, ждали Андрея Озерова, но, увидев его, облегченно вздохнули. Лицо старшего дьяка сияло довольством. Судя по первому впечатлению, новый воевода был под стать прежнему, которого приказные за справедливый характер и вполне добродушную строгость очень уважали. А спрашивать, как и повсюду, с воеводских канцеляристов было за что. Мздоимство ожидало любого посетителя съезжей избы, будь то купец или помещик, ремесленник или рыбак, хлебопашец или пастух…
Проводив Матвеева, Апраксин мимолетом заглянул в приказную избу и, не поднимаясь к себе наверх, вызвал Озерова.
— Правь дела самолично. Што поважней, меня сыщешь. Покуда государь в городе, я подле него буду. Да, повести майора Снивенса, завтра поутру, в девять, быть ему здесь, меня дожидаться.
Командир городовых стрелецких полков майор Карл Снивенс, как всегда, аккуратно прибыл по вызову. Апраксин познакомился с ним накоротке в прошлом году на его свадьбе. Женился он на рано овдовевшей дочери генерала Патрика Гордона.
— Слушаю, господин воевода, — прикладывая два пальца к шляпе, официально доложил Снивенс.
«Молодец Карл, службу знает», — подумал Апраксин.
— Садись, майор. — Воевода кивнул на табурет и протянул ему исчирканный лист. — Здесь мною расписаны дни государевых визитов; когда, где, у кого. Так ты соизволь на те дни, без напоминаний, иметь в тех местах в готовности пушки для стрельбы со снарядом. Ежели будут переиначки какие, я тебе дам знать.
Спустя два дня, в воскресенье, раздались первые раскаты пушечной стрельбы — царь отмечал именины своей сестры, «праздновал у себя Адриану и Наталии и у литоргии изволил быть с боляры за Двиною у Илии пророка. Сего же дня у великого государя во дворце на боляр и на всех своих людей именинной стол был и из пушек стрельба была».
На именинах Апраксин подошел к Афанасию.
— Прошу, святой отче, не отказать отобедать у меня в палатах. В среду имею честь принимать государя по случаю посажения своего на воеводство.
Как всегда, располагающая улыбка архиерея была ответом на радушие воеводы.
— Как же могу пропустить столь знатное событие. Нам с тобой, видимо, не одно лето вместе в крае Двинском сотоварищами быть.
Бывая раньше в Москве, Афанасий наблюдал издали окружение царя, знал о нем понаслышке. Теперь в основном на литургиях и в застольях он мог почти в упор разглядывать сих присных. Претили ему и князь Ромодановский, «превеликий нежелатель добра никому, пьян во все дни», и Бутурлин, «человек злорадный и пьяный, и мздоимливый», и Лефорт, «невежественный немного меньше Меншикова, дебошан французский». Но среди этой разношерстной компании проницательным взглядом архиерей сразу выделил Федора Апраксина, компанейского человека, отличавшегося от остальных спутников Петра добродушием, порядочностью и пытливостью.
В предновогодний день, 30 августа, воеводские палаты заполнили гости, Апраксин праздновал вступление в должность воеводы двинского. Дьяк Озеров расстарался. Потряс купцов городских, иноземных гостей пошерстил — и обеденный стол удался на славу. Не отстал и архиерей, прислал разных пряностей, рыбу, пиво.
Едва Петр произнес здравницу в честь нового воеводы, как под окнами ухнули пушки.
— Ай да молодец Федор, — крикнул Петр и подмигнул Апраксину. — Ежели так архангелогородцы чествуют воеводу в первый день, значит, почуяли в тебе хозяина.
Упомянул и летописец это застолье. «Велики государь хлеб кушал у воеводы Федора Матвеевича. Стрельба была из пушек. От государя архиерею много подачи было».
Архиерей перед уходом напомнил новому воеводе:
— Не позабудь взавтрево на литургию. Новыя лета славить будем.
1 сентября Афанасий совершал в соборе «действо Нового лета», правил литургию с песнопением. Воевода стоял на самом почетном месте, рядом с государевым, но оно пустовало. Петр в соборе так и не появился. На площади в унисон с колокольным перезвоном гремели залпы. «…Стрельба была из пушек и из полков из мелкого оружия по три выстрела и с яхты государевы и с немецких кораблей…» Выйдя из собора, Апраксин забеспокоился:
— Государь где-то припозднился?
Всесведущий дьяк Андрей Озеров, озираясь, вполголоса с ухмылкой доложил:
— Здравствует он, намедни с князь Борисом к смазливой женке, вдовице Володимеровой наладились.
Апраксин подошел к архиерею и уже по-свойски попросил:
— Не обессудь, владыко, поезжай к государю, присмотри, мне-то не с руки с незнакомыми бабами якшаться.
Афанасий понимающе улыбнулся, разыскал Петра, да и застрял у него. «Великий государь преосвященного архиепископа милостивым своим словом любительне жаловал и из своих государских рук жаловал преосвященного архиепископа водкою. Сего 1 числа день был благополучный и воздух прозрачный».
Воевода, воспользовавшись передышкой, поспешил на новую верфь. Близился день закладки яхты, надо было все успеть.
Еще на мостках через Кузнечиху у Апраксина отлегло на душе: мимо одна за другой тянулись подводы с бревнами и досками, на берегу копошились плотники, настилали помост для будущего судна. Заискивающе улыбаясь, подбежал и низко поклонился старший приказчик. Вразвалку, не торопясь, усталой походкой подошел Яким Воронин, слегка поклонился. Апраксин вопросительно посмотрел на него.
— Все успеется, Федор Матвеев. Помост уложим дни через два. Федосейка и Кикин нынче с управителем киль подбирают в магазейне.
— Ну, ну, гляди, первый блин штоб не комом.
Откуда-то появился запыхавшийся подьячий, низко кланяясь, проговорил:
— Государь великий вам повелел к нему поспешать на остров.
«Неймется Петру Лексеичу, — вздохнул про себя Апраксин, — не иначе затею какую надумал».
В дворцовой светелке на Моисеевом острове было шумно. Оба князя, Лефорт и Бутурлин, сильно подвыпившие, о чем-то спорили.
Царь встретил без обиняков:
— Садись, негоже прежде времени от нашей компании отчаливать. — Позевывая, сказал: — Нынче я передохну, вечор пойдешь со мной в австерию, поглядим купцов ихних, тебе сие в масть.
Царя принимали в таверне с почестью, как принято. Когда он появился в дверях, хозяин-иноземец, низко кланяясь, приветливо пригласил в зал. Завсегдатаи встали, приглашая каждый к своему столу. Некоторые, переглядываясь, шептали друг другу: «Спутник царя Петра новый воевода Апраксин».
