Алекс Брандт - Пламя Магдебурга
Советник вдруг закашлялся, его лицо исказилось от боли. Магда протянула ему чашку с водой, и он выпил ее, пролив немного на одеяло.
– Простите… – хрипло произнес он. – Мне до сих пор кажется, что у меня горло забито сажей… Я волнуюсь и говорю не о том… Так вот… Получив известия о приближении Паппенгейма, Фалькенберг немедленно начал действовать. По его распоряжению полторы сотни кавалеристов было отправлено на юг, чтобы задержать продвижение графа, – это позволяло нам выиграть день или два. Все запасы продовольствия, угля, сена и дров перевезли в город. Люди тащили свой скарб, вели под уздцы лошадей, сваливали на телеги все, что только могли забрать с собой. Никто не хотел оставлять свое добро наемникам кайзера. По приказу Фалькенберга были усилены сторожевые посты, из Арсенала на крепостные стены в спешном порядке перетаскивали ядра и бочки с порохом.
Его Высочество предлагал подождать, пока солдаты Паппенгейма подойдут к городу, а затем, выбрав подходящий момент для атаки, обрушиться на них всеми силами. Но Фалькенберг воспротивился этому плану.
– Неразумно подставлять наших людей под удары графской кавалерии, – говорил он. – Даже если нам удастся взять над Паппенгеймом верх, скольких мы потеряем? Для императора и Лиги гибель сотни солдат – ничто, тогда как для Магдебурга это потеря, которую почти невозможно восполнить. Разумнее придерживаться оборонительной тактики. Время будет работать на нас. Хлеб на полях уже собран, близится зима. Люди графа не найдут в окрестностях города ни продовольствия, ни фуража, ни жилищ. Долго ли они смогут продержаться здесь? Разумеется, мы не будем просто сидеть и ждать, когда холод и отсутствие пищи заставят католиков убраться отсюда. Мы будем тревожить их вылазками, мы будем обстреливать их, если они посмеют приблизиться к нашим стенам. Мы будем пользоваться любой их ошибкой. Главное – не делать ошибок самим.
Зимой все как будто утихло. Паппенгейм разместил своих солдат на зимних квартирах и никаких активных действий не предпринимал. Тилли со своей армией находился далеко от Магдебурга, наблюдая за перемещениями шведского короля. Дороги были завалены снегом, и мы знали, что до наступления весны можем чувствовать себя в безопасности. А весной, по заверениям Фалькенберга, к Магдебургу должен был подойти с основными силами король Густав.
Хотя имперцы не досаждали нам, зима выдалась очень тяжелой. В городе не хватало хлеба. Меру муки продавали теперь по втрое-вчетверо большей цене, чем обычно. Магистрат распорядился раздавать беднякам хлеб из городских кладовых, но выдавали совсем немного – никто не знал, как долго продлится осада, а запасы были невелики. Возле пекарен и хлебных лавок собирались голодные толпы. Люди кричали, бранились, упрашивали, выталкивали вперед своих детей с желтыми, худыми лицами. Случалось и так, что бедняки били стекла или швырялись камнями в лавочников. На магистрат отовсюду сыпались жалобы. Фалькенберг приказал хватать любого, кто будет нарушать порядок. Кто-то угодил в колодки, кого-то приговорили к порке кнутом, кого-то повесили. Одного бродягу солдаты насмерть забили ногами в караульной.
Советник снова закашлялся, выпил воды.
– Это была последняя зима, Карл, – сказал он, вытерев рукавом рот. – Когда дороги высохли, к Магдебургу подошел фельдмаршал фон Тилли. Имперцы разбили под стенами города огромный лагерь. Никто не знал точно, сколько там было солдат, – знали только, что сосчитать их невозможно, как нельзя сосчитать песчинки на дне реки. День и ночь на дорогах стояла пыль, скакали верховые, кто-то прибывал в лагерь, кто-то покидал его. Над длинными рядами солдатских палаток колыхались баварские ромбы и черные имперские орлы[32]. После появления основных сил католики обрушились на городские предместья. В стычках с врагом погибло несколько сотен солдат, после чего Фалькенберг приказал своим людям отступить под защиту магдебургских крепостных стен.
– Город укреплен хорошо, – докладывал он на Совете, разложив посреди стола карту. – И я уверен, что мы сможем продержаться до подхода королевских войск. Ров, двойная линия стен, угловые бастионы – все это дает нам надежную защиту от нападений врага. Вот здесь, – он отчеркнул пальцем линию вдоль западной линии укреплений, – неприятелю практически не на что рассчитывать. Узловые точки нашей обороны на этом участке – ворота Крёкен, Шротдорф и Ульрих. Вполне вероятно, что в ближайшее время Тилли сделает попытку захватить их. Пусть! Его попытка с самого начала будет обречена на провал. Мы сумеем сосредоточить у западной стены достаточно плотный огонь, чтобы отбить все атаки имперцев. Я распорядился, чтобы на колокольнях Святого Себастьяна и Святого Ульриха были размещены пушки, это станет неплохим подспорьем для нас. Теперь дальше: восточный участок. Здесь с правым берегом реки город связывают два моста. Первый из них – деревянный – идет от правого берега до острова Вердер. Второй, каменный, соединяет остров и левый берег, от бастиона Брюкфельд до Эльбских ворот. Внешней оборонительной линией для нас будут укрепления острова – бастион и окружающий его вал. План действий на данном участке таков: если католики переправятся на правый берег Эльбы, немедля взорвать деревянный мост и до последнего держать оборону бастиона. Если католикам удастся захватить его, мы взорвем и второй мост тоже. Приказ о закладке пороховых зарядов был отдан сегодня утром.
Фалькенберг устало потер глаза, обвел взглядом собравшихся.
– Я не могу в точности предсказать действий неприятеля, господа, – продолжил он, – однако все говорит в пользу того, что атака со стороны реки – если она будет осуществлена – будет лишь вспомогательной. Именно поэтому неразумно концентрировать здесь слишком большие силы. Половина пушек со стен Княжьего вала в ближайшие дни будет переброшена на западный отрезок стены. На востоке мы будем лишь наблюдать.
– Господин Фалькенберг, – обратился к коменданту советник фон Герике, – что будет, если католики все же попытаются форсировать Эльбу и атаковать нас со стороны реки?
– Крайне маловероятно. И я не стану принимать во внимание такую возможность.
– Вы только что сказали нам, что на западном участке у нас сосредоточено достаточно сил, чтобы отразить атаку армии Тилли, – возразил фон Герике. – Для чего же тогда, без видимой необходимости, оголять восточное направление? Уменьшив число пушек на стенах Княжьего вала, мы рискуем оказаться беззащитными против внезапной атаки.
– Господин советник, – заметно раздражаясь, произнес Фалькенберг, – я не вмешиваюсь в дела городского управления, в которых почти ничего не смыслю. Мне бы хотелось, чтобы и вы не вмешивались в то, о чем не имеете ни малейшего понятия.
– Да будет вам известно, господин комендант, – нахмурившись, подался вперед фон Герике, – что я изучал инженерное дело в университете Лейдена. Сейчас, на заседании Совета…
Фалькенберг прервал его коротким жестом:
– Что ж, если вам так угодно, я поясню. Хотя на будущее просил бы избавить меня от необходимости разжевывать перед вами каждый свой шаг. Тилли вряд ли решится атаковать со стороны реки – просто потому, что подобная атака будет самоубийственной для него. Даже если имперским солдатам удастся высадиться возле Княжьего вала – а под пушечным и мушкетным огнем такая высадка будет стоить немалых жертв, – дальше они окажутся зажатыми на узкой полоске земли, между нашими крепостными башнями и руслом Эльбы. Это станет для них западней.
Фон Герике кивнул, как бы признавая, что доводы начальника гарнизона его убедили. Фалькенберг разгладил руками карту и продолжил:
– Итак, господа, восточное и западное направления слишком сильны. Слабые места городской обороны находятся на северном и южном участках. Именно на них нам следует сосредоточить свое внимание. Рассмотрим вначале юг. Отрезок городской стены здесь довольно короток – от бастиона Хейдек до бастиона Гебхардта, – и защищать его не так сложно. Беда в том, что дома и сады Зуденбургского предместья[33] подходят здесь чуть ли не вплотную к городской черте. Католические солдаты могут этим воспользоваться. Дома и деревья будут прикрывать их от наших обстрелов, а при необходимости послужат строительным материалом для проведения осадных работ.
– Что вы намерены предпринять по этому поводу, Дитрих? – озабоченно спросил Его Высочество.
– Первое: увеличить численность часовых у Зуденбургских ворот. Второе: расчистить участки, прилегающие к крепостной стене, – вырубить все деревья и сжечь пустые дома. Третье: усилить пушечную батарею на бастионе Хейдек. Хейдек является ключевым элементом нашей обороны на юге. Мы сможем использовать его как клин, врезающийся в расположение осаждающих, и вести оттуда артиллерийский обстрел. Это значительно ослабит напор католиков. Таким образом, господа, южное направление мы будем держать под постоянным контролем, чтобы не дать захватить себя врасплох. Главную проблему я вижу здесь.
