Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
Екатерина, подняв указательный палец, молвила:
– То-то и оно, мой миленький! Недаром, вокруг сей Таракановой кружат наши первые враги – поляки. Сказывают, она познакомилась с князем Радзивиллом через влюбленного в нее графа Лимбурга. Он ее обхаживал вначале настойчиво, но затем, когда дела конфедератов стали плохи, охладел. Теперь около нее с трутся два неизвестных поляка.
– Что же происходит в настоящее время? – спросил заинтригованный Потемкин.
Граф Орлов пишет, что он вместе с генералом Христинеком – своим доверенным лицом, было нашли ее, но она внезапно исчезла. Теперь они продолжают разыскивать ее по всей Италии.
– Надо же каковая бестия! – удивленно покачал головой Потемкин. – По всему свету ее люди добрые ищут…
– Но оное известие не все, – устало опустив веки, продолжила Екатерина. – Мне докладывают, что поелику Орловы в опале, граф Алексей может предать меня и, завязав с ней крепкие отношения, объявить ее действительной наследницей русского престола.
Екатерина выжидающе смотрела на фаворита, но ни одна мускула не дрогнула на его лице. Он спокойно смотрел на императрицу.
– Но я не думаю, что он на то покусится. Он не предатель, – сказала она в заключение.
– Я в том не сумлеваюсь тоже, – сдержанно заметил Потемкин. – Кто Богу не грешен, тот и царю не виноват. – Однако, – он встал, в раздумье прошелся по комнате, – посмотрим, что за известия преподнесут нам курьеры в следующий раз, – завершил он свою мысль.
– Да. Поживем, увидим, – согласилась Екатерина. – Не дождусь, однако, когда ее привезут в Петербург.
* * *
Летом, десятого июля, по заключении мира с Турцией, Потемкин был награжден графским достоинством Российской империи «за споспешествование к оном добрыми советами», опричь того «за храбрость и неутомимые труды». Ему была пожалована шпага, осыпанная алмазами, а такожде портрет императрицы «в знак Монаршего благоволения». Ко всем наградам и пожалованиям, коими она осыпала своего любимца тем летом, она такожде пожаловала ему чин генерал-аншефа, но с оговоркой – позволить ему считаться сим чином с началом лета следующего года. Понеже не хотела кривотолков пока еще токмо завершилась война с турками, а вот в грядущем году, когда будут праздновать мирный договор, можно будет огласить производство в генерал-аншефы без кривотолков. Екатерина была рада, что пожаловала своего любимца в подполковники Преображенского полка. Полковником всех гвардейских полков была она сама.
Поминутные мысли о любимом, тем не менее, не мешали ей помнить о делах насущных, особливо о людях, верно служивших ей и отечеству. Она повелела посмертно пожаловать князя Бибикова званием сенатора, наградить орденом Андрея Первозванного, пожаловать его вдове две с половиной тысячи душ в Белоруссии. Не забыла и о детях: старшего сына Павла, произвела в флигель-адъютанты, второго, десятилетнего Александра Бибикова, императрица Екатерина Алексеевна произвела в офицеры гвардии, а дочь Аграфена получила шифр фрейлины.
Вестимо, и граф Потемкин пребывал в наисчастливейшем состоянии. Наконец, он обрел все, чего его душа желала. Или почти все. Самое главное, он сумел взять в свои руки бразды правления государством наравне с императрицей. Самые невероятные свои амбиции он вполне удовлетворил. Он, доподлинно, не токмо фаворит самой всесильной императрицы! Отнюдь! Он теперь член Государственного Совета, вице-президент Военной Коллегии в ранге генерала. Он возведен в графское достоинство. Екатерина наградила его всеми российскими орденами. Благодаря ее заботам он так же получил «Черного Орла» от Пруссии, «Белого Орла» от Польши, «Святого Серафима» из Швеции, «Белого слона» из Дании. Екатерина такожде не замедлила отправить запрос Римскому императору о титуле князя Священно Римской империи для своего любимца. Очень ей хочется, чтоб его называли «Его светлостью», «Светлейшим», поелику он достоин сего звание более других! Впрочем, она так его называет и без разрешения императора Римской империи. Кроме сего светлого титула, она называет его «своим милым сердечком, своим золотым фазаном, милым голубчиком» и, по ее словам, любит больше, нежели себя.
Потемкин, много лет страстно мечтавший о любви императрицы, добившись ее, был просто ошеломлен тем, как она умела любить. Однако, ревнивые мысли появлялись непрестанно в его голове. Конечно, пока он мечтал о ней, у нее в спальне кто токмо не перебывал. Нет, навряд ли она любит его: вся ее любовь – результат многоопытности… Он часто намеренно и ненамеренно мучил ее подозрениями, недоверием, ревностью. Не раз среди приятелей обещал убить любого на месте, естьли токмо кто даже посмотрит не так в ее сторону. Несмотря на то, что она даже обвенчалась с ним, дабы рассеять его подозрения, он высказывал сумления, что она держит его возле себя, скорее всего, временно. Мелко мучая ее, он высматривал каждый раз, как она будет на то реагировать. Зная, что императрица была довольно чопорным человеком и дорожила придворным этикетом, он, не обращая внимания на посетителей и министров, являлся к ней по утру в шлафроке, надетом на голое тело, из-под которого видны были его волосатая грудь и ноги, с надетыми туфлями без чулок. И она терпела его выходки. Однако, и оное ее терпение такожде казалось подозрительному фавориту напускным, неискренним.
Екатерина преподносила ему щедрые денежные вознаграждения, одаривала ценными вещами. Любила всю его родню: весьма скоро его мать, племянницы и племянники переехали в Петербург, получив хорошие должности и чины. Ежемесячное жалование его составляло двенадцать тысяч рублев, хотя все его расходы покрывались за счет казны.
Несмотря на ее исповедальное письмо, он продолжал часто думать, как могло случиться, что Екатерина могла так пасть, имев перед ним целый ряд мужчин в своей биографии. Как она могла до такого опуститься? Кто подал ей такой мерзкий пример? Ответы, приходившие в его голову, отнюдь не утешали. Не надо было далеко идти, чтоб искать примеры: все русские императрицы и Екатерина Первая, и Анна Иоанновна и Елизавета Петровна имели фаворитов далеко не в единственном числе. И они – русские женщины! Что ж говорить о немке? Тем паче, сказывают, мать Екатерины вела в Петербурге весьма фривольную жизнь. Все оные доводы совсем не веселили Потемкина. Часто в такие ревнивые минуты он вынимал из кармана шлафрока записки Екатерины и, усевшись в широкое кресло, в коий раз перечитывал их.
«Доброе утро, мой голубчик. Мой милый, мой сладенький, как мне охота знать, хорошо ли Ты спал и любишь ли ты меня также сильна, как люблю Тебя я».
Он вынимал вторую записку. Глаза запинались на словах:
«Нет ни клетки в моем теле, коя не чувствует симпатии к Тебе».
Вынимал другую,
