История Германии в ХХ веке. Том II - Ульрих Херберт
Однако, будучи первым федеральным канцлером, Аденауэр первоначально занимался в основном вопросами внутренней и внешней политики Германии. Поскольку в Оккупационном статуте не была предусмотрена должность министра иностранных дел Германии, канцлер взял на себя его обязанности и выступал в качестве первого и единственного контактного лица с верховными комиссарами союзников. Все важные решения принимались в обмене мнениями с комиссарами; уже одно это с самого начала обеспечило Аденауэру исключительное положение, что способствовало созданию формы правления, полностью ориентированной на канцлера. Публичные дискуссии, а также жаркие споры в парламенте также касались в основном западной интеграции, перевооружения и воссоединения.
Когда, начиная с 1952 года, стали видны первые успехи в экономической сфере, а также в западной интеграции и восстановлении суверенитета, они, соответственно, приписывались в первую очередь «Союзу» и его канцлеру. Это нашло отражение в убедительной победе «Союза» на выборах в 1953 году, когда он получил 45 процентов голосов (и половину всех мандатов). СДПГ с 28,8 процента оказалась даже ниже своего результата 1949 года. СвДП и Немецкая партия немного потеряли; новым игроком на политической арене стал «Союз лишенных родины и прав» с 5,9 процента голосов избирателей.
Выборы 1953 года были особенно отмечены холодной войной – на первый план вышли договор о ЕОС, война в Корее и, прежде всего, кровавое подавление народного восстания в ГДР. За несколько дней до выборов Советский Союз также объявил об испытании своей первой водородной бомбы. Перед лицом таких угроз только искренняя политика Аденауэра по западной интеграции, казалось, могла гарантировать защиту и безопасность. Тем временем большинство западных немцев рассматривали возможность выбора в пользу Запада как вопрос существования: 45 процентов голосов никогда не получала ни одна партия на свободных выборах, даже НСДАП в 1933 году. Уже одно это знаменовало перемены, которые здесь происходили.
Но стиль правления Аденауэра также имел большое значение для его электорального успеха. Демократические правительства в Германии после конца Германской империи обычно считались менее способными осуществлять свои намерения и более нестабильными, а канцлеры веймарского периода, за редким исключением, воспринимались как слабые фигуры. Теперь все было совершенно иначе: Аденауэр использовал мощную позицию, четко закрепленную за канцлером в Основном законе, для решительного и авторитарного руководства своим правительством. Даже по отношению к новым институтам демократического государства, которые еще только создавались, он не проявлял щепетильности в реализации своих целей, например по отношению к недавно созданному Федеральному конституционному суду. Здесь, однако, он вскоре столкнулся с ограничениями. Институциональная структура нового государства оказалась довольно прочной уже на ранних этапах, даже при таком жестком канцлере, как Аденауэр.
Однако, прежде всего, патриархальный характер Аденауэра отвечал потребности в сильном правительстве, которая была присуща германской политической культуре со времен Бисмарка, а также была ярко выражена среди молодого поколения, которое воспитывалось преимущественно в категориях военного времени. Несомненно, такая форма осуществления власти не была беспроблемной в демократическом государстве, поскольку сохраняла и укрепляла авторитарные, вождистские настроения в народе. С другой стороны, это также увеличило признание нового государства и его институтов – и в свою очередь создало основу для критики стиля правления Аденауэра: спустя всего десятилетие стали раздаваться голоса, отвергающие подобный стиль. В любом случае, учитывая авторитарный стиль правления канцлера, спрос на более коллегиальные формы неуклонно рос. В Веймарский период все было наоборот[23].
Тот факт, что Аденауэр, несмотря на победу на выборах, вступил в коалицию не только с СвДП, но и с Немецкой партией, и с «Союзом лишенных родины и прав», был связан, прежде всего, с перевооружением, которое было в центре политических дебатов последующих лет. Для принятия закона «О воинской службе» требовалось большинство в две трети голосов для внесения необходимых поправок в Основной закон. Спор о перевооружении и об участии в европейском «оборонном альянсе» был доминирующей внутриполитической дискуссией в ФРГ в 1950‑х годах, которая вышла за рамки парламентских дебатов. Он проходил в два этапа. На первом этапе до 1955 года против канцлера выступали не только СДПГ и профсоюзы, но и уже в значительной степени маргинализированные коммунисты и широкое единое движение молодежных организаций и представителей церкви. Восстановление немецкой национальной армии также встретило сопротивление со стороны многих бывших солдат, которые стали противниками военных действий и пацифистами в результате опыта участия во Второй мировой войне, независимо от их политических взглядов. Однако движение против перевооружения быстро утратило свою силу после подписания Парижских соглашений в феврале 1955 года, а после кровавого подавления антикоммунистического восстания в Венгрии Советской армией осенью 1956 года число сторонников перевооружения стало расти.
Однако резкое противодействие созданию бундесвера – и бдительное внимание западных держав – привело к тому, что западногерманская армия была сформирована в результате демонстративного разрыва со всеми прусско-германскими военными традициями. В частности, кандидаты на офицерские должности тщательно проверялись на предмет их политического прошлого, чтобы не допустить развития здесь антидемократических структур, а армия не вела самостоятельную жизнь, отдельную от правительства и общества. Такого процесса пересмотра не существовало в других областях государственной службы; особенно в министерской бюрократии, что имело соответствующие последствия. Тот факт, что принципы демократической армии, идеи «гражданина в военной форме» или «внутреннего руководства» не были реализованы на практике, не удивителен, учитывая историю бундесвера.
Интеграция бундесвера в НАТО также подняла вопрос об обладании ядерным оружием. В соответствии с Парижскими соглашениями ФРГ было запрещено создавать ядерное оружие, но после того, как в конце 1956 года министр обороны США заявил, что США также предоставят тактическое ядерное оружие союзникам по НАТО, министр обороны Западной Германии Франц Йозеф Штраус потребовал, чтобы бундесвер также имел доступ к ядерному оружию. Правительство Германии планировало оснастить бундесвер так называемыми тактическими ядерными боеголовками. Чтобы приглушить общественное возмущение, канцлер Аденауэр даже назвал это ядерное оружие в интервью «дальнейшим развитием артиллерии», что вызвало взрыв негодования[24].
Так началась вторая фаза пацифистского массового движения. Она отличалась не в последнюю очередь тем, что теперь в протестах в большей степени участвовали интеллигенция и ученые. Особенно громким было обращение восемнадцати ученых-естествоиспытателей из Гёттингена, среди которых были Макс Борн, Вальтер Герлах, Отто Ган, Вернер Гейзенберг, Макс фон Лауэ и Карл Фридрих фон Вайцзеккер – самые выдающиеся немецкие физики-ядерщики. В обращении они критиковали запланированное ядерное вооружение бундесвера и предупреждали о военных и политических последствиях такого шага. Это стало прелюдией к кампании «Борьба против атомной смерти», крупнейшему антиправительственному массовому движению в ФРГ до того времени, которое мобилизовало более миллиона человек на протестные мероприятия и
