Гор Видал - Вице-президент Бэрр
Полковник и мадам (язык не поворачивается назвать ее мадам Бэрр) обвенчались в маленькой гостиной слева от главной залы. Нелсон все твердил: «Потрясающе, потрясающе!» Мне кажется, он нашел верное слово. За короткой церемонией последовал великолепный ужин в столовой. Очевидно, догадливый повар мадам предвосхитил то, чего не предвидела его хозяйка: что она уступит неожиданному, хотя и заранее объявленному натиску полковника.
Я впервые увидел полковника Бэрра «в обществе». До сих пор я видел его только в конторе — и, разумеется, в суде. Он ведет теперь не так уж много дел: некоторые судьи все еще чувствуют себя обязанными мстить за смерть Александра Гамильтона, грубя его убийце. Когда я последний раз видел полковника в суде, судья раскопал — если сам не выдумал — какой-то невразумительный закон штата. «Неужели вы не знаете этого закона, мистер Бэрр? — рычал судья. — Вы не знаете?»
Когда судья наконец умолк, Бэрр ответил сладчайшим голосом: «Нет, ваша честь, я не знаю. Но я слышу».
В этот вечер я впервые лицезрел того легендарного Аарона Бэрра, некогда законодателя нью-йоркских мод, близкого друга германских князей, льва лондонских салонов, человека, которого Джереми Бэнтам считал верхом совершенства. Прислушиваясь к речам полковника, я понимал, как ему удалось покорить три поколения и европейцев, и американцев, как он завораживал и мужчин, и женщин, подобно дьяволу — нет, скорее, Фаусту, для которого все чудесное происходит, чтобы исчезнуть в полночь. О, чего бы я ни отдал, только бы заглянуть в текст той сатанинской сделки и увидеть, какие пункты внес туда дьявол и принял Бэрр, зная, что они не будут иметь юридической силы. И подписал элегантным росчерком. Я не завидую дьяволу, когда он потребует Аарона Бэрра в суд.
Один тост следовал за другим. У меня до сих пор болит голова; перед сном меня путь не вырвало, но я удержался, боясь потревожить любовников. Мадам умеренно накачалась виски. Нелсон был здорово пьян, чем шокировал свою жену, но никого другого.
— Я клялась, что никогда больше не выйду замуж. — Мадам нежно улыбнулась племяннице. — Правда, petite[6]?
— Разумеется, tante[7]!
Тетушка и племянница провели много лет в Париже, где племянницу отдали в школу.
— Когда мой дорогой Стивен…
— Истинный джентльмен, мадам. — Полковник безукоризненно отреагировал на упоминание о своем предшественнике, источнике его нынешнего богатства. — Я полагаю, он был самым достойным человеком своего поколения в этом городе. — Он вовремя остановился, едва не добавив: «в виноторговле». Мадам презирает торговлю.
Она громоподобно высморкалась.
— Никогда себе не прошу, что позволила le pauvre [8], такому старому и слабому, поехать в той колымаге. Когда он tombé[9]… как это сказать?.. свалился оттуда и его принесли ко мне, я считала moi-même[10] виноватой. Ночи напролет я просиживала у его постели, ухаживала за ним, молилась… — Мадам определенно предполагала, что до всех нас дошел слух о том, что однажды темной ночью она сорвала бинты со своего мужа и он умер от потери крови. Зловещие истории липнут к ее имени — как, впрочем, и к имени полковника.
— …и вот, несмотря на мои клятвы, меня победил полковник Бэрр… — Резкий, со смешным акцентом голос мадам властвовал в комнате. — Мужчина, с которым я познакомилась, когда была еще молоденькой девушкой.
— Ребенком, мадам. — Бэрр посмотрел на нее, и я обнаружил нечто новое в его улыбающихся глазах: взгляд собственника, он наконец осознал, что женат на самой богатой женщине города Нью-Йорка.
Только теперь до меня дошло то, что происходило последние три месяца. Я-то удивлялся, почему полковник так часто бросал все дела и отправлялся в дальнюю дорогу на Холмы для обсуждения юридического положения мадам (сейчас у нее три дела в суде). Теперь понятно, о чем полковник часами говорил с этим дубиной Нелсоном Чейзом в своем кабинете и почему оба умолкали, когда в дверь входил я или партнер Бэрра мистер Крафт. И наконец, прояснилось все насчет денег.
У полковника хороший доход от юридической практики (по моим понятиям, так даже потрясающий!). Но почему-то к концу месяца ему никогда не хватает денег для оплаты счетов. Во-первых, у него громадные долги еще от старых времен. Во-вторых, нет человека его щедрее. На покрытом сукном столе в его кабинете норманские сооружения из юридических справочников, в центре которых он складывает деньги по мере их поступления, и всем их раздает, кто ни попросит, будь то ветераны Революции, старые вдовы, юные протеже — все и вся, кроме, разумеется, кредиторов. И хотя ему постоянно не хватает денег, он все еще мечтает об империи. В прошлом месяце он поделился со мной своим последним проектом.
— Всего за пятьдесят тысяч долларов можно купить целое княжество на территории Техас[11] и в течение года заселить его немцами, дать им только денег на проезд. — Глаза полковника расширились при мысли об этих пространствах, заселенных немцами. — Чарли, ты понимаешь, что через двадцать лет это капиталовложение превратится в миллионы? — Я не решился вставить, что через двадцать лет ему будет девяносто семь.
На прошлой неделе я подслушал, как он совершенно серьезно обсуждал свой техасский проект с банкиром, и мне показалось, что Бэрр сошел с ума: я знал, что у него не то что пятидесяти тысяч, но даже пятидесяти долларов нет. Теперь, разумеется, деньги у него есть, и, таким образом, Аарон Бэрр, который мог стать третьим президентом Соединенных Штатов или первым императором Мексики, собирается в последние годы своей жизни сделаться по меньшей мере великим князем техасским.
— Рассказать им, где мы познакомились, полковник? — Мадам обмахивалась веером. Ночь была душная, и ее светлая кожа пошла пятнами от жары и виски.
Почтенные новобрачные в унисон произнесли какое-то невразумительное французское слово. Я попросил Бэрра сказать мне его по буквам. «Chenelette Dusseaussoir».
Мадам объяснила:
— Кондитерская лавка, прямо напротив гостиницы «Сити». В те дни все туда ходили. Я никогда не ела такой ромовой бабы, конечно, если не считать Парижа.
— В каком году это было? — Нелсон Чейз состроил свои свиноподобные черты в некую гримасу, долженствующую, по его мнению, свидетельствовать о живом интересе.
— В тысяча семьсот девяносто девятом, — сказал Бэрр.
— В девяностом, — сказала мадам.
Ни один из супругов не пожелал устранить это существенное расхождение, поскольку их воспоминания двигались параллельными путями.
— Я только-только приехала в Нью-Йорк из Провиденса. Конечно, у меня были родственники. И я знала toute la famille[12]. О, это было чудесное время! Для Америки, я хочу сказать. — Это прозвучало фальшиво. — Мой настоящий дом — Франция. Не правда ли, Мэри Элиза?
— Mais oui, tante[13].
Какая послушная девочка. И фигурка у нее прекрасная.
— Мы вернулись только из-за императора. — Мадам понеслась на всех парусах, лакей едва успевал подливать ей виски. Глаза Бэрра блестели, как у белки, ждущей орешка.
— Когда мы с милым Стивеном прибыли во Францию, в Рошфор, на нашем корабле «Элиза» (это в мою честь), император был в гавани. — Мадам обращалась ко мне, поскольку остальные уже не раз слышали эту историю. — Мы дали бой у Ватерлоо и потерпели поражение.
Мадам говорила то как янки из Новой Англии, то с акцентом французских эмигрантов.
— Наш император находился на борту своего корабля, но гавань блокировали anglais[14]. Что было делать? Мы строили тысячи планов. Наконец мой муж и маршал Бертран — человек старой закалки, позвольте вам заметить, верный, достойный, — решили, что император тайно поднимется на борт «Элизы» и мы под американским флагом минуем английскую эскадру и привезем его в Новый Орлеан, где он будет в безопасности, пока Франция, пока весь мир не призовет его вернуться на законное место! Знаете, полковник Бэрр, у него были такие же глаза, как у вас. Горящие, властные.
— Мне говорили об этом, мадам. — Бэрра нимало не смутило замечание о сходстве. В конце концов, оба были авантюристы, сначала преуспевшие, затем потерпевшие крах. Разница заключалась только в масштабах предприятия.
— Однако les sales anglais[15] схватили его, отправили на остров Святой Елены и убили величайшего из людей, живших на земле, моего кумира. — В глазах мадам стояли слезы. Что-то локоны по обеим сторонам ее лица чересчур уж симметричны. Наверное, носит парик.
— Перед отъездом император подарил тетушке свою походную коляску и дорожный сундук. — Мэри Элиза говорила тоном музейного экскурсовода, в сотый раз рассказывающего про зуб мамонта. — В нем среди прочего были часы.
