Жан-Луи Фетжен - Вуали Фредегонды
Уаба резким жестом сняла свою собственную маску, открыв побагровевшее лицо и слипшиеся от пота волосы.
— Год будет хорошим... Кернуннос оказался отличным любовником... и быстрым.
Несколько мгновений она смотрела на девочек с легкой улыбкой, потом распахнула им объятия и они, смеясь, прижались к ней.
— Быстрым, говоришь? — произнесла Старшая.
— Как раз настолько, чтобы вызвать у меня жажду — фыркнула Уаба, — Natha uimpi, curmi dа[8]. Дай мне пива, говорю.
Но младшая не шевелилась, продолжая прижиматься к потному телу Уабы, уткнувшись лицом ей в грудь, обхватив руками спину с налипшим на нее песком. Она больше не смеялась. Она дрожала.
— На первый раз выбери кого помоложе, — прошептала Уаба ей на ухо. — Не слишком сильного, не слишком красивого. Он будет так же бояться, как и ты, и все пройдет быстро... А потом, если хочешь, забирай Великого Быка. Вот это будет хорошо...
Она мягко отстранила девочку, чуть приподняла ее голову за подбородок и еще раз внимательно посмотрела на ее высокие скулы, зеленые глаза и черные :волосы, которые еще сильнее подчеркивали белизну кожи.
— Ты красивая... Гораздо красивее, чем я была в твои годы. Они будут по тебе с ума сходить. Ты будешь deva — богиня, о которой эти мужланы будут мечтать каждую ночь, заваливая своих баб...
Уаба поцеловала девочку, потом они отстранились Друг от друга Старшая в этот момент подала Матери кувшинчик со свежим пивом.
— Нужно идти, — сказала Уаба, осушив его в несколько глотков. — Не бойтесь, я тоже буду там.
— Я не боюсь, — заявила старшая девочка. Мало-помалу священная куртизанка отдышалась, и ее лицо снова стало таким же бледным, как обычно. Она улыбнулась, вылила остаток пива на разгоряченное тело, наскоро обтерлась простыней и протянула руку младшей.
— И помните: Langom nathanom esti...
Девочки удивленно переглянулись, и этот взгляд не ускользнул от Матери.
— Идемте, они нас ждут...
Движением подбородка она велела откинуть занавеску, и они вышли все втроем. Их тут же окутали волны жара, насыщенные удушливо-едкими запахами дыма, пота и пива. Толпа мужчин в масках медленно расступилась. Старшая шла между ними, горделиво выпрямившись, иногда касаясь чьего-то обнаженного торса и приветствуя кивками каждого, кто снял маску, чтобы быть узнанными. Так она миновала всех и наконец остановилась перед Кернунносом, голова которого была увенчана ветвистыми оленьими рогами. В свете факелов он и в самом деле походил на какого-то странного лесного зверя. На мгновение девочка обернулась к Уабе, которая едва заметно покачала головой. Потом она встретилась взглядом со своей младшей подружкой — такой маленькой и хрупкой, такой испуганной... Старшая резким, почти грубым жестом схватила Кернунноса за руку и увлекла его под навес. Проходя мимо Уабы и младшей девочки, она опустила глаза, чтобы не видеть их.
Остальные снова тесно сомкнулись вокруг Матери и младшей девочки. Чьи-то тела прижимались к ним, чьи-то руки их гладили. Давка все усиливалась, и вскоре малышка уже не видела Уабу — до нее донесся лишь низкий горловой смех Матери. Теперь вокруг нее были только мужчины — разгоряченные, возбужденные, они что-то бормотали ей на ухо, всхрапывая, будто хряки или жеребцы, — это сходство еще усилилось из-за масок и звериных шкур. И вдруг перед ней мелькнуло знакомое лицо — это был подросток из Ла Сельвы, ближайшего к их поселку городка. Его звали Акселлос. До этого дня они даже ни разу не разговаривай, но сейчас она вцепилась в него, как утопающий раатается за соломинку.
Некоторое время, пока они выбирались из толпы, их мотало во все стороны, словно лодку, попавшую в бурю. Их грубо хватали чьи-то руки, и они почти оглохли от громового смеха, оскорблений и Непристойных шуток, которые все выкрикивали им прямо в уши. Затем, когда они наконец оказались на некотором расстоянии от остальных, малышка осмелилась поднять голову. Акселлос крепко прижимал ее к себе, и его лицо светилось от идиотской гордости.
— Ты хорошо сделала, что выбрала меня, Geneta, — Акселлос ждал ответа. Но она лишь смотрела на нее, и он невольно смутился под этим пристальным взглядом ярко-зеленых глаз. Ему вдруг показалось, что девочка вообще его не видит. — Идем
Он разжал руки, схватил ее за запястье и увлек за собой под навес. Ей пришлось почти бежать, чтобы успевать за ним, не рискуя оказаться с вывихнутой рукой. Она поискала глазами Мать, но не увидела ее. Все вокруг были словно охвачены повальным безумием. Большинство сбросили одежду и совокуплялись в животном исступлении прямо на полу. Тут же в беспорядке валялись растоптанные маски, опрокинутые кружки, разбитые кувшины. Те, кто еще стоял на ногах, пили, ели и танцевали как одержимые.
Когда они подошли к занавесу, подросток заколебался. Девочка мгновенно отшатнулась, наконец стряхнув с себя оцепенение, — она знала, что Кернуннос был там с ее подругой, и ей меньше всего хотелось их видеть — сплетенными, конвульсивно дергающимися, потными, стонущими... Пусть по крайней мере никто их не увидит.
— Вон туда, — проговорила она еле слышно. — Там будет хорошо...
Между холщовой занавеской и шероховатой каменной стеной пещеры была еще одна ниша, вход в которую был почти не заметен снаружи. Девочка мягко освободила руку из пальцев Акселлоса и легла на землю, не отрывая от него глаз. Подросток неуверенно опустился на колени и склонился над ней. Потом положил руку ей на бедро и сдвинул ткань, в которую она была закутана. Она закрыла глаза и слегка раздвинула бедра. Этого оказалось достаточно, чтобы его распалить. Он торопливо стянул штаны, потом рывком сдернул ткань, все еще закрывавшую живот девочки. И в тот же момент с громким воплем отпрянул. В полусумраке пещеры ему показалось, что он увидел змею, обвившуюся вокруг ее талии. Это был всего лишь пояс, на котором висели крошечные мешочки и магические амулеты, — такой же пояс, как у Бовинды, однако в самом деле сделанный из змеиной кожи, черной с зеленоватым отливом, слегка поблескивающей, а треугольная головка змеи покоилась как раз между ног девочки. Она даже не шелохнулась, продолжая пристально смотреть на него.
— Ты сумасшедшая! — злобно выкрикнул Акселлос и резко вскочил на ноги.
Затем, одновременно разъяренный, смущенный и испуганный, он рывком натянул штаны, плюнул на нее а бросился бежать.
Девочка долгое время лежала не шевелясь. Льняная ткань разметалась вокруг нее. Она конвульсивно вздрагивала всем телом, глаза ее были полны слез. Под ;водами пещеры по-прежнему стоял страшный шум. Сейчас они придут. Акселлос наверно уже все рассказал Матери. Теперь они ее выгонят. Или изнасилуют — все вместе. Инстинктивным жестом она стиснула кожаный мешочек, висевший на поясе. В нем лежало змеиное яйцо. Но даже этот амулет вряд ли защитит ее...
Она поднялась одним прыжком, подобрала с полу льняную простыню и со всех ног бросилась бежать по низкому сводчатому коридору пещеры. Ее слепили слезы и спадавшие на лицо волосы. Никто не обращал на нее внимания — все были слишком пьяны, даже Акселлос, судя по всему, утешился с кем-то еще и думать забыл о перепуганной девчонке — любая из собравшихся здесь женщин могла принадлежать ему. Она ничего об этом не знала и не хотела знать — сбивая босые ноги о камни и царапая руки об острые выступы, она наконец добралась до конца туннеля, где был единственный выход из пещеры, он же вход.
Порыв ледяного ветра заставил ее на мгновение остановиться. Она плотнее запахнула льняную ткань вокруг себя и побежала дальше, теперь уже не пытать сдержать слез и громко всхлипывая. Снаррки была непроглядная тьма. Завывал ветер, шел дождь со снегом. Девочка смогла пробежать лишь несколько туазов и без сил рухнула в снег. Пусть придут волки и съедят ее, пусть она замерзнет насмерть, пусть эта ночь поглотит ее навсегда и снег засыплет ее, словно деревянную колоду... Она обманула ожидания Матери и не соблазнила Акселлоса — должно быть, страх сделал ее уродливой...
— Смотрите-ка!
Девочка подняла голову. Над ней, как дерево, возвышался человек — казалось, его голова упирается прямо в небо. Он был в подбитом мехом плаще и держал в руке факел, потрескивавший при порывах ветра. Мужчина осторожно наклонился над ней и укрыл ее плащом.
— Пресвятая Дева, да она почти голая! Эй, подите сюда!
Сквозь пелену застывших слез она различила грубоватое, но улыбающееся лицо, заросшее черной бородой. Волосы у человека были чуть светлее бороды и коротко подстрижены. Он опирался на копье, а на поясе у него висел длинный кинжал. Солдат. Франк.
Потом он осторожно подхватил ее на руки, поднял — легко, как щенка, — и закутал в плащ. Тем временем приблизились и другие. Солдат был горячим, от него пахло потом. Девочка почти утонула в складках плаща — она чувствовала, что проваливается в бездну.
