Под знаком тибетской свастики - Фридрих Наумович Горенштейн

Увидав подъехавшего барона, освобожденные кланялись ему и кричали:

- Спаситель наш, Господи, возблагодари спасителя!

Неподалеку от тюрьмы находился русский консульский посе­лок. Оттуда слышалась частая пулеметная стрельба. Китайцы засе­ли во рву возле русского консульства. Когда барон подъехал, бой уже затих.

- Стреляют только возле оврага - русского кладбища, - доло­жили барону.

Повсюду над домами развевались трехцветные русские флаги. Навстречу барону вышла депутация с хлебом-солью. Старый отстав­ной генерал торжественно сказал:

- Ваше превосходительство, господин барон Унгерн фон Штер­нберг, ваше чудесное появление здесь, на краю света, куда мы за­брошены ужасами большевистской революции, кажется нам пред­вестием счастливых перемен. Грядет спасение России.

Средь депутации стоял и некий старик, явно семитского вида. Барон мрачно покосился на него и кивнул Сипайлову, который в конце боя появился и присоединился к кортежу, сопровождавшему барона.

- Кто это таков, этот семит? - спросил барон Сипайлова, когда поехали далее.

- Хозяин пекарни Маскович, - угодливо ухмыляясь, ответил Сипайлов.

- То-то я чувствую, что хлеб воняет чесноком, - сказал барон. - Много тут евреев?

- Хватает, ваше превосходительство, - ответил Сипайлов. - Мои люди составляют списки.

- Откуда они? Есаул, выяснить, как они здесь появились.

- Приехали из Сибири, - сказал я. - В Сибири многие евреи служат в белой армии и занимают видные посты, вплоть до Омской и Читинской администрации.

- Я слышал об этом, - ответил барон. - Такое положение счи­таю совершенно нетерпимым. При мне такого не будет. Надо запре­тить евреям вывешивать трехцветные флаги и вообще выражать па­триотические чувства. Как бы они ни маскировались, для меня ев­реи не только виновники революции, но и движущая сила всеобщей нивелировки, которая погубила Запад. Необходима тотальная, по­стоянная борьба с еврейством.

- Ваше превосходительство, отыскать евреев будет нелегко, - сказал Сипайлов. - Еврейского квартала в Урге нет, рыскаем по все­му городу: в русском поселке, также среди юрт и фанз - но прило­жим усилия, ваше превосходительство.

- Надеюсь, удастся осуществить план действия относительно евреев, - сказал барон.

- Даже ни семьи не должно остаться: ни мужчин, ни женщин, - добавил он злобно.

52. С цена

Наступила ночь, затихли выстрелы. Китайцы отступили. Мно­гие бежали без теплой одежды и обуви. Люди, лошади, телеги. Ут­ром подсчитали трофеи. Докладывал Резухин:

- Полтора десятка орудий, свыше четырех тысяч винтовок раз­ных систем, пулеметы, склады с фуражом и продовольствием, муки, правда, немного, и та гороховая. Патронов и снарядов мало.

- За судьбу оружия я не беспокоюсь, - сказал барон, - меня волнует судьба банков. Есаул, выставлена ли охрана?

- Охрана выставлена, - ответил я, - возле Китайского банка, Пограничного банка в Май-Манчане и Русско-азиатского в консуль­ском поселке.

Город оживал, на улицах появились толпы монголов, которые радостно приветствовали барона, где бы его ни видели.

- Изгнание ненавистных гаминов совпало с кануном монголь­ского нового года, - сказал глава делегации лам барону. - Это не случайность, а знак судьбы.

Перед заходом солнца из монастырских храмов послышались густые звуки гигантских богослужебных труб.

- В Урге все спокойно, - доложил Сипайлов, - как назначен­ный вашим превосходительством комендант города, приложил силы по соблюдению порядка.

53. Сцена

Однако к вечеру вдруг запылал городской базар Заходыр. Го­рели деревянные лавки, амбары и склады. К горящему базару пова­лил народ, начались грабежи. Помчавшись на базар, барон встретил по дороге двух монголов, которые несли какую-то ткань.

- Повесить воров! - яростно закричал барон, - обмотать во­ров краденой материей!

Монголов схватили и обмотали материей. Повешением распо­ряжался Сипайлов.

- Трупы в течение нескольких дней не снимать, - сказал ба­рон.

Притихшие и испуганные монголы смотрели, как обмотанные материей два хрипящих полутрупа повисли на полуобгоревших стол­бах базарных ворот.

54. Сцена

Барону разбили юрту во дворе китайского дома.

- Военные действия закончены, - сказал он. - Теперь будем наводить порядок.

Он слез с коня.

- Я воскрес из мертвых, - добавил он, улыбнувшись. - Когда во время боя я сам поскакал в атаку, китайцы узнали меня и открыли по мне прицельный огонь.

Барон начал вытаскивать из одежды, шапки, сапог, конской сбруи пули и складывать их на ладонь. Присутствующие монголы с почтением и ужасом следили, как барон вытаскивает пули.

- В седле, сидельных сумках, сбруе, халате, шапке, сапогах семьдесят пуль, - сказал барон, - а я даже не ранен.

Правда ли было семьдесят пуль, не знаю, но действительно много.

- Бог войны, - говорили почтительно монголы. - Он чудесно заговорен от смерти.

- Завтра я выступаю на Калгунский фронт, к китайской грани­це, - сказал барон, - в погоню за противником, чтобы не дать ему укрепиться у границы, Ты, Сипайлов, останешься здесь. Помощником коме!нданта я назначаю тебя, есаул.

- Порядок установим, ваше превосходительство, - усмехаясь, ответил Сипайлов.

- Надо дать возможность русскому человеку утешить свою буй­ную натуру, - сказал барон и улыбнулся.

55. Сцена

Меж тем началась нередкая в Монголии оттепель. Сильные мо­розы сменились дождем. Страшную картину представляла из себя Урга. После нескольких дней “установления порядка” Сипайловым среди разграбленных китайских домов и лавок на улице лежали тру­пы китайцев и евреев, многие обезглавленные. Пьяные казаки в шел­ковых халатах поверх драных полушубков или шинелей врывались в еврейские дома, били и грабили. Монголы с удивлением и ужасом смотрели на происходящее.

- Почему саган урус - белые русские, убивают хора урус - черных русских? - спрашивали монголы у русских жителей.

Неко­торые русские, сами подавленные происходящим, молчали. Другие же пытались защищать казаков.

- Евреи - это коммунисты, жиды, они хотят отобрать у кочевников их главное богатство - стада.

- Отобрать стада? - удивлялись монголы. - Мы мирно жили и мирно торговали.

Казаки ворвались в дом хозяина пекарни Масковича, труп его был выброшен через окно.

- Что плохого сделал этот всем известный и всеми любимый старик? - спрашивали монголы.

В одном из домов, убив мужа, казаки пытались изнасиловать молодую жену. Но она бритвой успела перерезать себе горло. Тело ее за ноги, привязанные веревкой к седлу, протащили по