Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)

Насмерть бился Сенявин, сраженные ядрами, пада­ли на палубу один за другим убитые и раненые матросы, бригантина получила пробоины у самой воды. Мрачный Сенявин, с почерневшим от пороховой копоти лицом, скомандовал: «Выбирать якорь, разобрать весла».

…Обычно сдержанный, матерно ругал адмирал Апраксин оправдывающегося Боциса, да время ушло, двенадцать тысяч шведов сумели переправиться на левый берег и двинулись в Ингрию, охватывая в кле­щи Петербург.

Либекер, начиная кампанию по захвату Петербур­га, радовался, надеясь пополнить запасы еды: «Те­перь-то мои солдаты будут сыты». Уходя из Выборга, армия захватила с собой лишь скудный паек. Рассчи­тывали поживиться в местах, где провизии прежде, как помнили шведы, было вдоволь. Но Апраксин опе­редил шведов.

«Я, — доносил он царю, — послал во все Копор-ские уезды Бахметьева с казаками, й ежели куда неприятель будет приближаться, чтобы провиант весь сжечь».

Несладко пришлось шведам, всюду перед ними пля­сали «петухи», пришлось затягивать пояса потуже.

Не все проходило гладко и в корпусе Апраксина. Начальник кавалерии чванливый Фразер долго плу­тал с драгунами у Ямбурга, вдали от неприятеля, и случайно наткнулся на большой шведский обоз с провиантом.

Отправить бы трофей в Петербург, где тоже было туго с провиантом, так Фразер сжег все добро. Апрак­син возмутился, а Фразер кривил губу, усмехался: у адмирала не было права заменить его. Апраксин об­ратился к Петру: «Для того прошу вашего величества прислать в конницу доброго командира, а ежели не противно вашему величеству — известного из рус­ских…»

Как ни странно, вскоре несмышленость Фразера пришлась кстати.

Когда Либекер высадился на левом берегу Невы, Апраксин с тревогой ожидал, что он двинется на север блокировать и штурмовать Петербург. Но шведский генерал трусил. С голодным войском он устремился к побережью залива, питая надежду, что эскадра ад­мирала Анкерштерна разбила русских. Наконец-то вдали на рейде заполоскались на мачтах знакомые шведские флаги.

За Либекером с эскадры прислали шлюпку.

— Адмирал приглашает вас отобедать, — передал офицер.

Либекер пугливо оглянулся. «Слава Богу, кроме адъютанта никто не слышал».

В адмиральском салоне генерал прежде всего на­кинулся на еду.

— Мои офицеры, не говоря о солдатах, второй День потребляют конину. К столу не подают вина. Русские выжгли все подчистую. Я надеялся, — насы­тившись, криво улыбнулся Либекер, — что королев­ский флот быстро расправится с русскими и появится у Петербурга.

—    Я вижу, королевские мушкетеры и рейтары то­же не в восторге от русских, — подкусил в свою оче­редь адмирал собеседника. — И все же, что будем де­лать, генерал?

—    Ждать, — чмокая губами, допивал вино Либе­кер. — Постараемся выманить русских в поле — и там-то мы возьмем верх.

.. .К Апраксину доставили пленного шведского квар­тирмейстера Вико, накормили голодного офицера.

— В войсках хлеба осталось на неделю, — выло­жил он без обиняков. — Солдаты и офицеры перешли на конину. Офицеры поговаривают, что генерал Либе­кер подумывает уйти из Ингрии.

Апраксин хитро прищурился: «Надобно ему под­собить в этом». Послал за генералом Фразером.

— Ты мастак шведам корму показывать, — усме­хаясь, начал с ним разговор адмирал, — так сделай это теперь нарочно. — Апраксин вынул из портфеля запечатанный пакет. — Подберись поближе к шве­дам ночью, разбей палатку где вдалеке, рухлядь раз­ную разложи для виду и этот портфель с пакетом брось поперек. Когда шведы на тебя пойдут, постре­ляй для острастки и уходи поспешно. Разыграй от­ступление.

Все произошло, как было задумано. Не успели шведские рейтеры доставить портфель с письмом Ли-бекеру, как тот забил тревогу, заметался в испуге:

— Дважды выстрелить из пушки, вызвать немед­ля шлюпку с эскадры.

Потревоженный Анкерштерн с досадой слушал ге­нерала.

— Мой адмирал, неприятное известие. — Он протянул собеседнику письмо. — Апраксин сообщает своему генералу Фразеру, что ему на подмогу идут из Нарвы шесть тысяч войск и с Ладоги еще семь тысяч пехоты и драгун.

Лицо Анкерштерна покрылось испариной.

—    Мне думается, у самого Апраксина тысяч двад­цать, и если прибавить подмогу, у неприятеля будет тройное превосходство против моего голодного вой­ска, — продолжал генерал Либекер.

—    Что же вы предлагаете?

—    Вся надежда на вас, адмирал. Мне надо спасать войска. Я готов хоть сегодня начать погрузку на ко­рабли.

Анкерштерн сердито кашлянул: «Эти генералы ни черта не смыслят в нашем деле».

— На виду у русской эскадры грузить десант без­рассудно. Пока офицеры и солдаты будут усаживать­ся в шлюпки, русские бригантины навалятся на вас и всех потопят. Чтобы принять на борт двенадцать ты­сяч солдат, потребуется неделя времени.

— Так что же делать?

Анкерштерн поманил Либекера к карте:

—    Самое удобное место — Копорский залив. Там можно укрыться от шторма и русские не обнаружат нас.

—    Вы упомянули, адмирал, офицеров и солдат. А что же мне делать с лошадьми?

Анкерштерн зло зыркнул на Либекера:

— Пускай плывут к борту и поднимаются по штормтрапу. У меня, генерал, не конюшни, а боевые корабли.

В тот же день казачьи разъезды доложили Апрак­сину, что неприятель сворачивает лагерь и спешно двигается вдоль берега…

— Так и должно быть, знамо, попались на нажив­ку, — потирал руки адмирал. — Наблюдайте за шве­дами на море, они скоро с якорей снимутся.

Через два дня шведская эскадра начала перехо­дить в Копорский залив. Апраксин вызвал Фразера и Бахметьева:

— Нынче мы в авантаже, надобно не упустить случай. Обложим Либекера на видимости. Когда он половину войск увезет, почнем его кусать. Шведы за­паникуют, а там мы их и добьем. Малой кровью вик­торию добудем.

И здесь опять Апраксин переиграл шведского ге­нерала. Когда большая часть шведов перебралась на корабли, началась паника. Охранение поняло свою обреченность и разбежалось по окрестным лесам.

Русские гренадеры вломились в центр лагеря, кру­шили все на своем пути штыками. Впереди бежал по­ручик Наум Сенявин:

— Ура-а, братцы! Бей шведа!

Свою бригантину он поставил на ремонт и отпро­сился у Боциса на берегу «помять бока шведу». Во время атаки шальная пуля прострелила ему ногу, но поручик не покинул поля сражения, колол шпагой неприятеля направо и налево…

Дело довершили драгуны — ударили с фланга из перелеска. Сначала шведы отбивались отчаянно, по­том одна половина кинулась к переполненным шлюп­кам, другая бросилась в лесную чащу. Атаке мешали тысячи трупов лошадей, убитых по приказу Либеке­ра. А шведов полегло на копорском берегу больше ты­сячи, две сотни попали в плен.

— На море шведы обожглись, более не сунутся, — сказал Апраксин, глядя вслед поспешно снимающей­ся с якорей неприятельской эскадре. — Авось и по су­хопутью дороги им будут заказаны…

Из журнала Наума Сенявина: «Октября в 16 деньг. адмирал был под Сиокиною мызою для провожания генерала Либекера. Он, шведский генерал, уехал на флот свой, а на позициях оставил майора и с нимс лишним 1000 человек, которых мы шпагами взяли. Я на той баталии был у гренадерской роты за капи­тана и ранен был в правую ногу. У нас на той бата­лии убито: подполковник Грос, майор Озеров, 6 чело­век капитанов и несколько солдат».

Год 1708 выдался для русского оружия победным и на море, и на суше. Радовался от души царь. Под его началом у деревни Лесной русские полки взя­ли верх над непобедимой армией Карла XII. «Сия по­беда может первая назваться, понеже над регуляр­ным войском никогда такой не бывало, к тому же еще гораздо меньшим числом будучи перед неприяте­лем». А в письме Апраксину царь откровенно при­знал, что нашим войскам помогла и укрыла в нуж­ный момент русская, богатая лесами природа. «Еже­ли бы не лес, то б оные выиграли, понеже их 6 тысяч больше было нас».

За победу под Лесной награждали скромной меда­лью «Достойному достойное».

Адмирала царь чествовал — впервые среди своих полководцев — именной медалью. Вызвал к себе гра­вера, набросал сказ:

—    Изобразишь на одной стороне персону адмира­ла Апраксина, с другой гравируй корабли флота, над­пись такую отчеканишь. — Петр протянул граверу лист: — Читай!

—    «Адмирал Ф. М. Апраксин, храня сие не спит, лучше смерть, а не неверность».

Как положено, медаль торжественно «обмывали». Одной медалью дело не обошлось. «За храбрые по­ступки, учиненные в Ингрии и Естландии против не­приятеля, пожалован графом и чином действительно­го тайного советника». Третьим русским графом, вслед за Шереметевым и Меншиковым, стал Апрак­син. В отличие от Шереметева и Меншикова, адмирал не выпрашивал милости материальные. Но накануне Рождества вышел указ: «По высочайшему повелению положено производить ему, Апраксину, жалование наравне с генерал-фельдмаршалом 7000 рублей в год».