Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)
Но Мальборо желал убедиться в успехе своей миссии, только увидевшись с королем.
Обычно не жалующий резидентов Карл XII сделал исключение для представителя английской короны. Первое, что бросилось в глаза Мальборо при входе в королевские покои, был огромный дубовый стол, покрытый картами России.
Заговорив для приличия о вероятности переговоров с царем, герцог в душе возрадовался. Едва он упомянул имя Петра, как щеки короля покраснели, а «глаза метали молнии».
— Никакого мира, прежде чем я не уничтожу военную мощь царя Петра, и я соберу всех бояр, разделю Московию на княжества и раздам им вотчины…
Вне себя от радости, Мальборо откланялся, уверившись окончательно в намерениях Карла XII двинуться в поход на Россию…
Удостоверившись в замыслах Карла вторгнуться в пределы русской земли, Петр начал отводить войска из Польши к границам России. В конце января 1708 года из Гродно отходила дивизия Репнина. Генерал вызвал бригадира Мюленфельса:
— Шведы наседают нам на хвост, будешь прикрывать отход полков. В стычку со шведом не вступай, наиглавное для тебя, отойдя за реку, порушить за собой мост, дабы шведа отсечь.
Первую половину приказа Мюленфельс исполнил, последним перешел по мосту, но мост перед наступающим неприятелем оставил нетронутым. Шведы с ходу атаковали отступающие русские полки…
Мюленфельса заподозрили в измене, арестовали, хотели судить. Дело дошло до Петра.
Соплеменники бригадира, шесть немецких генералов и офицеров, вступились за земляка, написали царю просьбу, мол, он, Мюленфельс, не по злому умыслу совершил деяние, якобы неумышленно пустил шведов в Гродно, просили о милосердии к провинившемуся. Петр разобрался быстро и ответил: «Ежели бы вышереченный бригадир в партикулярном деле был виновен, тогда бы всякое снисхождение возможно учинить, но сия вина есть особливо, в сей жестокой случай, государственного интереса. Того ради инако не может, точию по суду быть».
Но кара не постигла бригадира. «Безвинный» Мюленфельс подкупил стражу, сбежал и переметнулся к шведам…
В эту пору Карл XII выбирал пути движения к Москве через Смоленск.
Молодые приближенные вторили своему суверену.
Ближайший доверенный короля, генерал-адъютант Тюре Хорд, был в восторге от замысла идти прямо на Москву. Другой царедворец, генерал-майор Аксель Спарре, пошел еще дальше в своих смелых планах:
— Ваше величество, по старинному поверью моих предков, кто-то из фамилии должен быть обязательно губернатором Москвы.
И тут в ставке шведского короля объявился Мюленфельс. Вначале его подробно расспрашивали Хорд и Спарре.
— У царя Петра паршивое войско, — самодовольно потрафлял он шведам, — это сброд каких-то полупьяных мужиков, вооруженных рогатинами. Королю не стоит раздумывать, шведские войска разобьют московитов.
Не каждый день перебегают на сторону противника бригадиры. Внимательно и не раз выслушивал говорливого немца Карл XII. И с каждым разом крепло решение двинуть войска на Москву. А на севере неприятелю свяжут руки Либекер и адмирал Анкер-штерн.
В эту кампанию адмиралу Апраксину поневоле пришлось быть и генералом. Свой флаг он держал на фрегате «Думкрахт». После отъезда Петра с эскадрой Крюйса он крейсировал западнее Котлина. Время шло, горизонт был чист, а на суше и Либекер помалкивал. Под Ревелем накапливал силы генерал Нильс Штремберг, но Апраксин не привык ждать ударов.
— Оставайся на рейде, — приказал он Крюйсу, — переберусь-ка я на сушу, пока на море спокойно, потревожу я Штремберга. Ан все меньше потом забот станет.
В Нарве адмирал сколотил летучий отряд — корволант, как называл его царь, — из драгун, посадил пехоту на лошадей, прихватил легкие пушки.
Сколачивал отряд опытный полковник Монастырский. Разведкой руководил сам Апраксин. Ловкие лазутчики через два дня доложили:
— Швед лагерем стоит, не доходя Ревеля верст пятнадцать, на мызе Ракобер. Дымят костры, кашу варят, с девками балуют, пикетов особых не видать.
— Та-а-ак, — пропел довольно Апраксин, похва лил лихих драгун, выдал каждому по рублю, а Монастырскому сказал: — Теперь, полковник, дело за нашими ребятами. Мешкать не будем, выступить сего дня же вечером.
Молниеносного удара русских гренадер шведы не ожидали. На рассвете штыковой удар по центру и лихая атака драгун с фланга опрокинули неприятеля. Генерал Штремберг едва сам унес ноги.
«Помощью Божиею, — донес Апраксин, — пехотный полк и с офицеры без остатку побили, а от рейтор-ского полку разве что малое осталось».
— Слава Богу, одна клешня у шведа отрублена, — удовлетворенно сказал адмирал Апраксин Крюйсу, возвратившись к эскадре, — жди теперь атаку с моря. Как гостей встречать будешь, вице-адмирал?
Крюйс развернул карту:
— Нам ввязываться в морскую баталию с Анкерштерном пока не под силу. Встретим его, как и прежде, на якорях. Сей швед в прошлую кампанию уже отведал нашей похлебки не раз.
— Согласен, нынче фортеции на острове знатные, вороги сюда не сунутся. Наверняка поохотятся на Питербурх покуситься.
В самом деле, начиная кампанию, Карл XII возлагал большие надежды на Либекера и Анкерштерна.
— Я покончу со старой столицей, а генерал Либекер покончит с Невой, разрушит дотла Питербурх.
В середине августа дозорные корабли подняли сигнал: «Вижу неприятеля навеете».
Крюйс поднял подзорную трубу. Горизонт запестрел мелькавшими на ярком солнце десятками вымпелов шведской эскадры.
— Яко мошенники, которые в избу нагло вломились, но завсегда готовы утекать без оглядки, — зло произнес Крюйс, считая вымпелы кораблей. — Двадцать два, — доложил он Апраксину.
Поглядывая на вице-адмирала, Апраксин размышлял: «Пожалуй, Крюйс в этих делах со шведами опыт имеет, отбивался и прежде, совладает».
— Останешься командовать всем флотом и войсками на острове, — передал он свои полномочия Крюйсу, — а я пойду к Неве с Боцисом. Там небось швед объявится со дня на день.
Еще неделю назад разведчики из-под Выборга доложили: «Шведы двигаются по направлению к устью Тосны». День и ночь, укрываясь в лесах, сопровождали неприятеля лазутчики, так что Апраксин каждый день знал, где его противник, и имел время на раздумья. Видно, шведы замыслили обойти Питербурх. Сие и ладно, и не ладно. Значит, нас побаиваются, но желают хоть одной клешней захватить и взять измором.
Решал адмирал всегда обстоятельно. Первое приказание отдал Ивану Боцису:
— Поднимись в Неву с отрядом бригантин и жди шведа у Тосны. Не допусти переправы, а нет, так побей их славно.
Генералу Фразеру, начальнику драгунского полка, и полковнику Бахметьеву поставил задачу опустошить все запасы провизии в Ингрии, от Тосны до Ижоры.
— Прошелестите все местечки до Копорья. Запасайтесь, посылайте в Питербурх, остальной провиант сжигайте. Пущай у неприятеля животы подведет.
Все шло по плану, но нетерпеливый Боцис, прождав два дня, поднял сигнал: «Всем сниматься с якоря. Следовать за мной» — и повел флотилию вверх по течению к Шлиссельбургу, решив, что именно там шведы будут переправляться через Неву.
Строги воинские порядки, но Наум Сенявин и сосед, поручик Лоренц, решили ослушаться непосредственного начальника. Наум случайно слышал наказ Апраксина Боцису: «Ждать шведов у Тосны». И Сенявин не ошибся. Едва в полдень флотилия Боциса скрылась за излучиной, в вечерних сумерках на противоположном берегу в кустах показались шведы. Словно поджидали, когда уйдут русские бригантины. На рассвете Сенявин удивленно рассматривал вражеский берег.
— Никак, батарею и шанец соорудили, — сказал он Лоренцу, — похоже, понтон ладят из бревен, переправу наводят по всей форме.
— Туго нам придется, — почесав затылок, проговорил Лоренц, — наши пушки малы, а цель для них велика. Борта у нас в одну доску, они же за бруствером укрыты.
— Куда денешься, — Наум в таких случаях не раздумывал, — кроме нас с тобой, некому шведа забить.
Едва шведы столкнули понтон в воду и начали грузить лошадей, перед ними появились две бригантины. Началась пушечная дуэль. Поначалу удалось разбить ядрами понтон, с криками замертво падали шведы в воду. Но и неприятельская батарея стреляла прямо в упор. На бригантине Лоренца убило нескольких солдат, появились пробоины, и поручик, махнув рукой, начал отходить вниз по Неве.
Бригантина Сенявина держалась еще полчаса, разбомбила вконец второй понтон. Прямой наводкой били по шведской батарее, но шведы надежно укрыли восемь пушек за бруствером из бревен и земли.
Насмерть бился Сенявин, сраженные ядрами, падали на палубу один за другим убитые и раненые матросы, бригантина получила пробоины у самой воды. Мрачный Сенявин, с почерневшим от пороховой копоти лицом, скомандовал: «Выбирать якорь, разобрать весла».
