Тимур Литовченко - Орли, сын Орлика
– Кажется, с нашим караваном случилось большое несчастье.
– То есть? – сквозь прижатую к губам ладонь промямлил де Бруси.
– Разбойники… – едва слышно выдохнул Дариуш.
Тучка игриво выпустила месяц из своих объятий, и тогда в сказочно-серебристом сиянии открылась картина: воздев огромные столбы пыли, к авангарду и арьергарду каравана одновременно неслись две группы всадников. Над их головами ярко сверкали кривые клинки. Увидев это, де Бруси попробовал было вырваться из рук персиянина, но тот не позволил, лишь прошипел раздраженно:
– Тише, месье, тише!
Однако француз не сдавался: там, на караванной тропе звенит сталь, звучат вскрики, ржут кони, ревут верблюды – а они прячутся здесь, в кустарнике?! Почему этот проклятый месье Дариуш выставляет его жалким трусом?! За что такое бесчестье?!
– Вы же нас выдадите! Опомнитесь, прошу, – шептал персиянин. И как ни сопротивлялся де Бруси, проклятый Дариуш оказался сильнее.
Тем временем шум и гам на караванной тропе постепенно стихли. Но персиянин продолжал удерживать спутника в железных объятиях, пока вокруг не воцарилась тишина. Только тогда француз оставил убежище.
Как и следовало ожидать, все кончилось отнюдь не в пользу купцов: на большом отрезке караванной тропы и по ее бокам были разбросаны трупы людей и животных. Ни одной живой души не осталось…
Кроме них – двух трусов!!!
Потрясая кулаками в воздухе, де Бруси набросился на персиянина:
– Ну так как, месье трус, удовлетворены ли вы результатом?!
– То есть? – спокойно переспросил Дариуш.
– Неужели вы не видите, что натворили?!
– Я натворил? Я?!
Борода персиянина едва заметно вздрогнула, однако в тусклом лунном сиянии нельзя было разобрать, смеется он или просто удивляется.
– Разумеется вы, кто же еще!
– А мне кажется, это разбойники напали на караван, тогда как я всего лишь…
– Вы, месье, помешали мне помочь караванщикам перерезать глотки этой сволочи!
– Вы серьезно так считаете?
– Абсолютно серьезно!!!
Дариуш немного помолчал, обдумывая ответ, потом сказал осторожно:
– А как же интересы Франции?
– При чем здесь интересы моей родины?
– У нас на Востоке есть такая притча: лучше быть живой собакой, чем дохлым львом[20].
– Ерунда!
– Вовсе нет. Ведь живая собака может отогнать докучливых мух, кусающих ее, тогда как дохлый лев не может сделать даже этого. Хотя при жизни он был и храбрее, и сильнее собаки.
– Ну, не знаю, не знаю, – де Бруси пожал плечами. – Но объясните, пожалуйста, каким образом живой пес и дохлый лев ассоциируются у вас с моей родиной?
– Незадолго перед нападением головорезов вы так настойчиво напоминали мне о священной необходимости служения французской короне, что я невольно заслушался. Поэтому спрашиваю еще раз, что лучше: быть дохлым львом или живой собакой? То есть потерять голову посреди малоазийской пустыни во время ночной стычки с местными разбойниками – или остаться среди живых и продолжать преданно служить его величеству королю?
– Да я бы этим негодяям…
– Что именно вы сделали бы, интересно узнать? Продемонстрировали бы цвет вашей крови?
В голосе Дариуша все-таки проскочили саркастические нотки, что отнюдь не понравилось разгоряченному французу.
– Наоборот – проверил бы на них остроту своего клинка! Зато теперь! Теперь!..
– Теперь, месье де Бруси, вы имеете возможность продолжать свое преданное служение французской короне… вплоть до того момента, когда наши жизненные пути разойдутся окончательно.
– Мне кажется, месье Дариуш, что вы слишком высокого мнения о собственной персоне.
– Отнюдь. Просто в нужный момент рядом с вами не будет достаточно хладнокровного человека, который сможет удержать вас от ошибочного шага в никуда.
– Ну, знаете!
– Разве родители не научили вас в детстве обходить лишние препятствия, чтобы не сбиваться с главного – верного пути?
Де Бруси уже и рот раскрыл, вновь собираясь упрекнуть персиянина, но тот его опередил:
– А жертвовать менее значимым ради более важного научили?
Этого француз уже не стерпел. Вытянувшись и с вызовом задрав подбородок, он спросил:
– Скажите мне, сделайте такую милость: вы дворянин или нет?
– Что вы имеете в виду?
– Благородного ли рода вы, месье Дариуш? – процедил де Бруси сквозь зубы.
Персиянин как-то загадочно улыбнулся и сказал:
– Относительно французского дворянства, то вы должны понимать, что я не имею такой чести…
– А как относительно вашего тамошнего?
– То есть?
– Ну, относительно вашей Персии? Вы достаточно благородны по тамошним законам?
– Неужели вы собираетесь вызвать меня на дуэль? – вместо ответа изумленно спросил Дариуш.
– А если даже и так?! – не выдержав напряжения, француз сорвался на вопль.
– Драться на том самом месте, где ватага разбойников только что перебила всех до единого караванщиков… – Персиянин как-то невыразительно промычал, но сразу же сделался более серьезным. – В таком случае, месье де Бруси, вынужден напомнить о вашей роли в нашем походе.
– Не понял?
– Вам приказано сопровождать меня и стараться уберечь от любых неприятностей, а не самому становиться их источником. Разве нет?
– Месье Дариуш!!!
– Что?
– Месье Дариуш! Видимо, ваша жизнь и в самом деле представляет высокую ценность для французской короны…
– Поэтому я и стараюсь во что бы то ни стало уберечь свою голову для того, кому служу. И вам, де Бруси, советую вести себя так же.
– Но ведь бросить в беде товарищей – это бесчестье!
– Не менее бесчестно распоряжаться тем, что вам не принадлежит.
– О-о-о! И как вы только смеете…
– Смею, поскольку ваша жизнь принадлежит не вам.
– А кому же тогда, интересно узнать?
– Вашему правителю – королю Франции. Разве нет?
И пока ошарашенный француз растерянно моргал, Дариуш направился мимо него к караванной тропе, небрежно бросив через плечо:
– А если это так, тогда прошу помочь мне осмотреть место стычки.
– Что вы собрались искать, если не секрет?
– Ну, почему же сразу секрет…
Персиянин остановился и снова поглядел на де Бруси немного насмешливо.
– Во-первых, необходимо проверить, не осталось ли здесь живых: возможно, кого-то еще удастся спасти. А во-вторых, нам позарез необходимо решить проблему с водой…
Де Бруси оставалось только присоединиться к Дариушу. Тщательные поиски в течение получаса безрезультатными не остались: в их распоряжении оказался приличных размеров бурдюк.
– Ну что, месье Дариуш, теперь наконец-то отправляемся в путь?
– Да, конечно.
И все же едва француз сделал несколько шагов вперед по караванной тропе, как персиянин остановил его резким окриком.
– Ну а теперь в чем дело? – с кислым выражением лица спросил де Бруси.
– Вы куда собрались?
– Как это – куда? Понятное дело – на Мантань.
– По этой караванной тропе?
– Естественно!
– Прямо в разбойничье логово?
Француз оторопел от неожиданности, а Дариуш насмешливо продолжил:
– Если вы успели заметить, да и следы на земле об этом свидетельствуют, то разбойники напали сразу с двух сторон: на авангард и арьергард каравана. А потом окружили купцов отовсюду и перебили. Но в таком случае рискну предположить, что разбойничьи логова могут быть расположены как позади, так и впереди.
– Итак, месье Дариуш, вы намекаете, что нам нельзя ни идти вперед, на Мантань, ни возвращаться назад на Смирну?
– Я бы не рискнул, – подтвердил персиянин, – а впрочем, вам также не разрешу рисковать.
– Но куда же тогда…
– Если не вперед и не назад, тогда остается одно – в сторону.
Дариуш произнес это абсолютно спокойно, и его невозмутимость подействовала на де Бруси, словно шпоры на жеребца:
– Что вы несете, сударь?!
– Пойдем на запад – тогда точно спасемся.
– Очевидно, вы таки сошли с ума от испуга…
– Отнюдь.
– Но ведь там пустыня!
– Там море.
– А сколько до того моря идти, вы хотя бы понимаете?
– В отличие от вас, де Бруси, прежде чем пускаться в путь, я не поленился подробно изучить карту местности, а не просто идти за караванщиком. Впрочем…
Дариуш смерил француза критическим взглядом с головы до ног и задумчиво произнес:
– Впрочем, возможно, я ошибаюсь, и вы также догадались изучить карту. А потому сейчас сами, без моих подсказок скажете, как нам лучше всего добраться отсюда к побережью.
– Я не говорю о маршруте, я говорю о времени, – не ответив Дариушу прямо, де Бруси горделиво задрал подбородок. – Итак, насколько быстро можно достичь моря, как считаете?
– Приблизительно за день или два, – персиянин счел за лучшее не повторять коварный вопрос относительно маршрута.
– Без воды и пищи! Пхе!
Француз нервно передернул плечами.
– Воды у нас целый бурдюк.
– А еды?
