Елена Ржевская - Берлин, май 1945
Злобная истерика охватила тех, кто был обречен тут Гитлером на неминуемую гибель.
Гитлер, по свидетельству Рейч,
«бесновался, как сумасшедший. Лицо его было красным и неузнаваемым. Потом он впал в отупение».
Вскоре после этого в убежище пришло известие, что советские войска продвигаются к Потсдамерплац, готовят позиции для штурма имперской канцелярии.
Гитлер приказал раненому Грейму и Рейч вернуться в Рехлин и немедленно отправить все оставшиеся самолеты сюда, на Берлин, чтобы разбить позиции русских. «С помощью авиации Венк подойдет», — опять твердил он о Венке.
Второе задание Грейму заключалось в следующем: найти и арестовать Гиммлера. Не допустить, чтобы он остался жив и наследовал фюреру.
Мстительное чувство еще способно было как-то всколыхнуть Гитлера.
Как ни обрисовывали Грейм и Рейч безнадежность этого задания, Гитлер стоял на своем.
У Бранденбургских ворот был спрятан в укрытии последний самолет «арадо». На нем они проделали тяжелый путь лишь для того, чтобы удостовериться воочию в полном крахе германских вооруженных сил.
О том, как это было, записал со слов Ганны Рейч американский следователь несколько месяцев спустя:
«Широкая улица, идущая от Бранденбургских ворот, должна была послужить стартовой площадкой. Имелось 400 м мостовой без воронок. Старт под градом огня. И когда самолет поднялся до уровня крыш, его поймало множество прожекторов и посыпались снаряды. Разрывами самолет бросало, как перо, но попало всего несколько осколков. Рейч поднялась кругами на высоту 20 000 футов, с которой Берлин казался морем огня под ними. Объем разрушения Берлина был громадным и фантастическим. Через 50 минут прилетели в Рехлин, где посадка прошла опять сквозь огонь русских истребителей.
Грейм отдал приказ направить все имеющиеся самолеты на помощь Берлину».
Выполнив, таким образом, первую часть задания, Грейм должен был осуществить вторую: найти и арестовать Гиммлера.
С этой целью они вылетели в Плоен, где находился в это время Дениц, чтобы у него узнать о местонахождении Гиммлера. Но Дениц не имел сведений. Тогда они метнулись к Кейтелю и от него узнали, что Берлин не может рассчитывать на Венка — его армия окружена советскими войсками — и что сообщение об этом Кейтель направил Гитлеру.
Вскоре их настигло известие о смерти Гитлера, о назначении им своим преемником Деница. Тогда они снова вернулись в Плоен на созываемое новым главой правительства заседание.
Назначенный фюрером главнокомандующий военно-воздушными силами Грейм находился на заседании, когда в вестибюле, где сидела Рейч, появился Гиммлер. «Он имел почти игривый вид». Она остановила его, назвала его государственным изменником. Состоялся диалог:
«— Вы изменили своему фюреру и народу в самый тяжелый момент!..
— Гитлер хотел продолжать борьбу! Он все еще хотел лить немецкую кровь, когда уже и крови не оставалось.
— …Вы теперь заговорили о немецкой крови, господин рейхсфюрер! Вы должны были думать о ней заблаговременно, до того, как вы сами отождествились с бесполезным проливанием ее.
Внезапный воздушный налет прервал разговор».
Этой словесной перепалкой все и ограничилось. Уже действовал новый рейхспрезидент, с которым на первых порах Гиммлер надеялся найти общий язык, предложив свое сотрудничество.
На заседании у Деница все единодушно согласились с тем, что еще несколько дней и сопротивление станет невозможным. Однако Грейм полетел к фельдмаршалу Шернеру, командовавшему войсками в Силезии и Чехословакии, призвать его продолжать держаться, если и последует приказ о капитуляции, чтобы население могло уйти на запад.
9 мая утром Грейм и Рейч сдались американским властям. Спустя две недели Грейм принял яд, которым снабдил его Гитлер.
Газета «Правда»:
«Лондон, 27 мая (ТАСС). Лондонское радио сообщает, что в больнице в Зальцбурге покончил самоубийством генерал Риттер фон Грейм, который был после Геринга командующим германскими воздушными силами. Фон Грейм был захвачен союзниками несколько дней тому назад. Он отравился цианистым калием».
Был ли план у Гитлера?
Нередко, рассматривая последние дни имперской канцелярии, исследователи справедливо видят распад и черты духовного уродства, так отчетливо проступающие в эти дни в Гитлере, но оставляют в стороне план его действий. Его заслоняет нагромождение истерических и фарсовых сцен.
Под натиском наступающих армий рушились возникавшие лихорадочно намерения укрыться то в Берхтесгадене, то в Шлезвиг-Гольштейне, то в разрекламированной Геббельсом Южнотирольской крепости. На предложение гауляйтера Тироля перебраться в эту крепость в горах Гитлер, по свидетельству Раттенхубера, «безнадежно махнув рукой, сказал:
«Я не вижу больше смысла в этой беготне с места на место». Обстановка в Берлине в конце апреля не оставляла никаких сомнений в том, что наступили наши последние дни. События развертывались быстрее, чем мы предполагали».
На аэродроме Гатов еще стоял наготове последний самолет Гитлера. Когда самолет был уничтожен, поспешно стали сооружать взлетную площадку неподалеку от рейхсканцелярии. Эскадрилью, предназначенную для Гитлера, сожгла советская артиллерия. Но его личный пилот находился все еще при нем.
Новый главнокомандующий авиацией Грейм еще слал самолеты, но ни один из них не смог пробиться в Берлин. И, по точным сведениям Грейма, из Берлина также ни один самолет не пересек кольца окружения.
Перебираться, в сущности, было некуда. Со всех сторон наступали армии.
Бежать из павшего Берлина, чтобы попасться англоамериканским войскам, он посчитал безнадежным делом. Он избрал другой план. Вступить отсюда, из Берлина, в переговоры с англичанами и американцами, которые, по его мнению, должны быть заинтересованы в том, чтобы русские не овладели столицей Германии, и оговорить какие-то сносные условия для себя.
Но переговоры, считал он, могут состояться лишь на основе улучшенного военного положения Берлина.
План был нереален, неосуществим. Но он владел Гитлером, и, выясняя историческую картину последних дней имперской канцелярии, его не стоит обходить.
Гитлер не мог не понимать, что даже временное улучшение положения Берлина при общем катастрофическом военном положении Германии мало что изменит в целом. Но это было, по его расчетам, необходимой политической предпосылкой к переговорам, на которые он возлагал последние иллюзорные надежды.
С маниакальной исступленностью твердит он поэтому об армии Венка.
Несомненно, что он решительно не способен был руководить обороной Берлина. Но речь здесь сейчас лишь о его планах.
Гитлер был травмирован изменой Геринга и Гиммлера не потому, что они вступили в переговоры с союзниками, а потому, что это делалось помимо него, — читаю в показаниях Раттенхубера, написанных им вскоре после того, как он попал в плен в Берлине.
Геринг и Гиммлер изменили ему, и они — можно добавить к этому — окончательно выбивали почву из-под его ног, вступая в переговоры в обход его.
Разбирая архивные материалы, я обнаружила письмо, подписанное Борманом и Кребсом, адресованное генералу Венку. Оно было послано ему с гонцом в ночь на 29 апреля. Это неизвестное до сих пор письмо мне представляется очень важным документом, освещающим последние замыслы Гитлера.
Оно попало в нашу военную комендатуру в Шпандау 7 мая 1945 года вот каким образом.
Некто Йозеф Брихци, семнадцатилетний парень, учившийся на электрика и призванный в фольксштурм в феврале 1945 года, служил в противотанковом отряде, оборонявшем правительственный квартал.
В ночь на 29 апреля он и еще один шестнадцатилетний парень были вызваны из казармы с Вильгельмштрассе, и солдат отвел их в рейхсканцелярию. Здесь их провели к Борману.
Борман объявил им, что они избраны для выполнения ответственнейшего задания. Им предстоит прорваться из окружения и доставить генералу Венку, командующему 12-й армией, письмо. С этими словами он вручил им по пакету.
Судьба второго парня неизвестна. Брихци же удалось на рассвете 29 апреля выбраться на мотоцикле из окруженного Берлина. Генерала Венка, как ему сказали, он найдет в деревне Ферх, северо-западнее Потсдама. Добравшись до Потсдама, Брихци обнаружил, что никто из военных не знал и не слышал, где же на самом деле находится штаб Венка. Тогда Брихци решил отправиться в Шпандау, где жил его дядя. Дядя посоветовал никуда больше не ездить, а пакет сдать в военную комендатуру. Повременив, Брихци снес его в советскую военную комендатуру 7 мая.
Вот текст письма:
«Дорогой генерал Венк!
Как видно из прилагаемых сообщений, рейхсфюрер СС Гиммлер сделал англо-американцам предложение, которое безоговорочно передает наш народ плутократам.
