Михаил Ишков - Марк Аврелий. Золотые сумерки
Ауфидий прислал с гонцом «Ежедневный вестник», в котором по этому поводу приводились слова консула Луция Эмилия Павла, сказанные им триста сорок лет назад перед походом против царя Македонии Персея: «Во всех публичных местах и во всех частных собраниях всегда найдутся люди, которые достоверно знают, в какой точке Македонии должны высадиться войска, какие стратегические позиции должны быть заняты… Они не только излагают свое мнение о том, что следует делать, но если что‑то предпринимается против их мнения, готовы привлечь к суду самого консула, как если бы он обвинялся в государственном преступлении… Это довольно сильно мешает успешному ведению войны… Если кто‑то чувствует, что способен дать мне хороший совет, пусть отправляется со мной в Македонию… Если такая поездка представляется ему затруднительной, пусть не выставляет себя кормчим, находясь на земле».
Прочитав правительственный листок, Марк так и не сумел стряхнуть с себя тревогу и ожидание беды. Слишком просто выставить «очевидцев», разносивших клевету по поводу событий под Карнунтом, записными стратегами и домашними политиками. Что‑то здесь было не так.
Он еще раз детально продумал предложение Авидия Кассия, выдвинутое на претории. В искренности полководца можно не сомневаться, однако чем дальше отодвигалось сражение под Карнунтом, чем быстрее развеивался дурман победы, тем все больше сомнений вызывали срок начала переправы. Даже при самом благоприятном ходе событий легионам едва ли успеть перебраться на тот берег до сбора урожая. Но это означало, что у квадов достанет продовольствия, чтобы спрятаться в лесах, на сытый желудок перезимовать в неприступных урочищах, накопить силы и начать по примеру западных соотечественников досаждать римлянам мелкими наскоками и разбоем на дорогах. Эти блошиные укусы заставили Тиберия после победоносного похода до Эльбы увести войска на западный берег Рейна. Теперь его ждала та же перспектива? Что, если зима выдастся морозная, и крупный отряд квадов осмелится перейти Данувий по льду? Как тогда оборонять провинции?
Увести войско на вражескую сторону на зиму, значит, развязать руки всем мелким хищникам, затаившимся на левом берегу Данувия.
Кроме того, у войска мало припасов, не хватает обмундирования, чтобы зимовать в незнакомом краю. Все это, конечно, можно было собрать, но как доставить этот груз на ту сторону, как обустроить лагеря, проложить дороги в диких лесах Богемии? Как обезопасить их, как придавить квадов? Чем в таком случае могли помочь три легиона, входившие во второй эшелон? Они просто затеряются в горах и чащобах южной части Германии. Возникали сомнения и в том, что за оставшееся летнее время Пертинакс успеет подогнать к переправе достаточное количество кораблей, а без флота невозможно наладить надежное сообщение с правым берегом, обеспечить фланги и тыл армии. Без флота не возвести мост, подобный тому, какой был построен Траяном в землях даков. Это была данность, игнорировать ее, сетовать на нее, было бессмысленно.
Смущал и недостаток сведений о квадах. Крепко ли сидит на королевском троне Ариогез. Каково решение народного собрания по поводу продолжения войны? Что там с послом римского народа, отступником Иеронимом? Неизвестно. Вот и выходит, что спешка может привести к самым неожиданным и нежелательным последствиям.
Вывод был нерадостный, с ним не хотелось смириться. Вновь судьба щелкнула его по носу, отодвинула желаемое на более поздний срок, то есть на грань достижимого. Он не поддался унынию и, даже предвидя трудный разговор с Авидием, держался бодро.
Глава 9
В конце июля, за два дня до августовских ид, в главную ставку, где в резерве стоял Четырнадцатый Победоносный легион, в полдень примчался гонец из летнего лагеря.
Гонца все знали — это был известный центурион из Пятого Флавиева легиона, отправленного на помощь Кассию. Центурион галопом промчался по лагерю, соскочил с коня и рухнул на колени у входа в императорский шатер.
— Милости! — неожиданно громко, голосом, полным отчаяния, завопил центурион. — Милости и справедливости!
На эти крики вмиг сбежались свободные от работ солдаты. Марк вышел из шатра, оттолкнул преторианцев, наставивших копья на обезумевшего, вконец расхристанного гонца. Тот был в нагрудном панцире, но без шлема, плаща, без кожаного пояса, без оружия. На левой ноге не было поножи. Лицом грязен, в глазах ужас.
— В чем дело? — спросил Марк.
— Император, вызываю к твоей милости. Ты знаешь меня. Я — Ватия, центурион пятой когорты Флавиева легиона. Я отличился под Аквилеями и Карнунтом. Император, Авидий Кассий приговорил трех центурионов нашего легиона к распятию на кресте.
Никакая другая новость не могла более ошеломить собравшихся на форуме вояк. Даже у всегда настороженного префекта претория Стация Приска вытянулось лицо.
Марк едва справился с раздражением. Воистину вокруг творилось что‑то необъяснимое!
— Успокойся, и расскажи толком, что случилось.
— Император, если заранее простишь меня за то, что я без разрешения легата оставил лагерь, доложу все, как есть. За мной не числится никаких воинских преступлений, но сейчас я не знаю… Может за то, что поспешил к твоей милости, мне отрубят голову или сожгут на столбе.
— Кто тебя послал?
— Ребята из легиона.
— Ты сказал правду, что Авидий приговорил трех центурионов к распятию?
— Да, цезарь. Требую амнистии.
— Хорошо, если ты не дезертировал и твои слова подтвердятся, получишь прощение.
— Тогда слушай, цезарь, — воин, вмиг успокоился, вскочил на ноги, отряхнул грязь с колен и обратился уже ко всем собравшимся на площади. — Слушайте все. Сириец приказал распять на кресте центурионов Бальбу, Петра — говнюка и всем известного, храброго Флора за то, что они одержали победу на сарматами. Они, имея под началом пятьсот солдат, перебили три тысячи варваров, беспечно отдыхавших на берегу Данувия.
Над лагерем зависла мертвая тишина, даже ветерок стих. Листья на дубах замерли. Солнце, только что собиравшееся прикрыться мелкой тучкой и зевнуть, раздумало.
Неожиданно из толпы донесся страстный выкрик.
— Что там с Фруктом?
Тучка со страху тут же растаяла.
— Фрукт цел и невредим, — деловито объяснил Ватия. — Он и прислал меня сюда за справедливостью.
— Ты даешь отчет своим словам? — грозно спросил Марк.
— Да, цезарь! Да, справедливейший!.. Поспеши послать гонца с приказом отложить казнь. Отправляйся сам и разберись, по какому — такому праву подчиненный тебе полководец наказывает храбрых римских воинов позорной казнью рабов.
— Он — полководец! — заявил император. — Он вправе выносить любые приговоры. Хорошо, я отправлю гонца.
— Но помни обещание, которое дал мне! — во весь голос вскрикнул Ватия.
Вслед за гонцом, мгновенно организованный Фульвом кортеж, помчался в сторону Аквинка. На всякий случай Марк Аврелий взял с собой пользовавшегося уважением у воинов Севера. Государь в тот день неважно чувствовал себя — побаливал желудок, — поэтому поехал на повозке. Феодот набросал в экипаж побольше подушек, все равно Марк Аврелий с трудом перенес резвую скачку до Аквинка. Беда не разгуливает одна, у самого лагеря у повозки лопнула ось, и император на полном ходу вылетел из повозки. Так и растянулся на траве в одной нижней тунике. Марокканцы подскочили к нему, помогли подняться. Тем временем другие всадники, спешившись, вытащили коляску на вымощенную камнем проезжую часть. Из придорожной канавы, охая и поминая демонов, вылез Феодот. Никому и в голову не пришло засмеяться. Император приказал подвести коня и, кое‑как облачившись в плащ, скрывая боль в желудке, мелкой рысцой погнал его в сторону лагеря.
Часовые у задних ворот жадно наблюдали за тем, что происходило на форуме. Палатки отборной пехоты и всадников союзников, выставленные между воротами и форумом, скрывали происходящее возле претория, но гул голосов, яростные вскрики, вопли, призывающие к мщению, не оставляли сомнения — лагерь бунтовал!
Всадники тесно окружили императора, постарались прикрыть его туловищами лошадей, однако тот, решительно ударив коня пятками, помчался в сторону холма, на котором в прогалах проглядывал шатер Авидия Кассия.
Шатер, возвышавшийся на претории, был знаменит во всей северной армии. На одной его стороне был изображен день — золотым шитьем сверкали солнце и его лучи, наложенные на выбеленные тучи. С другой — ночь, здесь серебряными нитями были вышиты луна и звезды. Вечерняя и утренняя зóри между ними переливались от нежно розового цвета до густо багряного. Авидий привез шатер из Вавилонии и очень гордился этим трофеем, добытым у парфян. Обогнув его со стороны роскошной ночи, Марк вынужденно придержал коня. Действительно, воины, собравшиеся на форуме с оружием в руках, улюлюкали и выкрикивали угрозы и медленно, шаг за шагом, подступали к подножию холма. Их гневные лица говорили о решительном настрое. Тут же на форуме, ближе к правым воротам, были воздвигнуты три креста, напоминавших букву «Х», на которых еще корчились несчастные центурионы.
