Вечная мерзлота - Виктор Владимирович Ремизов
Антипин с любопытством смотрел на Белова. Тот все молчал.
— Хотите, за Сталина выпьем, или вы его ненавидите? Все-таки мы с вами прожили жизнь по его воле... этого уже не получится не уважать. Жизнь не отменишь!
Белов с удивлением слушал бывшего следователя по особо важным делам. Мелькнуло даже — не провокация ли? Не похоже было, Антипин говорил искренне, нервно, с внутренним порывом.
— Да не думайте вы, в Москве сейчас такое творится... Философские вопросы отложены до лучших времен! Никто не знает, что будет завтра. Что смотрите? Думаете, знаете? Будьте здоровы! — Антипин выпил, не чокаясь.
Выпил и Сан Саныч. Он так наволновался сегодня, что ему было не до темных речей лейтенанта, а уже просто хотелось выпить. О Николь пока не решался спрашивать.
— Я вам не верю, — сказал Сан Саныч, закуривая.
— Это тоже понятно... — Антипину как будто все равно было, что о нем думает Белов. — Позавчера Берия арестован!
Сан Саныч замер, он совсем перестал что-то понимать в словах лейтенанта.
— Враг народа! Пока не объявили, но объявят. Они его боятся, он же для них тень Хозяина... — лейтенант помолчал. — Вам не кажется, что... — он не договорил фразу, замолчал, строго прищурившись. — Из огромной страны уходит страх, и она не знает, как без него жить!
Антипин ухмыльнулся зло и высокомерно.
— Вчера иду мимо зоны, а зэки кричат охраннику: «Сталинский ублюдок!» И пальцами на него показывают. Смело, свободно так кричат! Он на вышке, с оружием, мог бы дать по ним очередь, а он терпит. Он боец, он служит! Вот вы меня наверняка сволочью последней считаете, а меня партия сюда поставила и сказала: «Служи! Работа трудная, но ее тоже надо делать!» Могли, кстати, и вы оказаться на моем месте! Никогда не думали?! И никто не знает, как бы вы себя вели! А я всегда вел следствие интеллигентно, никого не оскорблял — вы это видели! У меня был свой стиль! Иногда такие негодяи попадались, что трудно было удержаться! Но я держался! Вы говорили, что вас избили, — я не приказывал! Честное слово коммуниста! Я был в командировке...
— Вы сказали, что вели дело красноярских геологов, — перебил его Сан Саныч. — Двести человек по нему посадили и расстреляли. Даже стариков — заслуженных академиков! Это ваши слова! Вы же понимали, что они не виноваты!
— Не виноватых не бывает, дорогой товарищ Белов, — во взгляде Антипина опять появилось холодное равнодушие. — Было такое дело... И что вы от меня хотите? Чтобы я ответил за всех? — Он пододвинул стакан и посмотрел на Белова, чтобы тот налил. — Это дело сам Хозяин одобрил, вызвал Берию и сказал «фас»! Тот — дальше! Меня вызвал начальник Управления и передал: «Хозяин велел втоптать в грязь этих геологов!»
— Опять получается, Сталин во всем виноват! Но дело вели вы! За это не хотите ответить?
— Не я придумал советское следствие и советское законодательство! Думаете, я по-другому мог поступить? Например, оправдать их?! — он смотрел на Белова, как на идиота.
— Наверняка были честные офицеры, кто оправдывал...
— По мелочи — конечно! Но не в таких делах! Это было дело государственной важности! Хозяин не занимался другими делами... Эти вещи я очень понимал!
— Опять Сталин! В лагере все так и считают...
— И правильно. Только с их точки зрения он злодей, а ему надо было управлять огромной страной! Необразованной, никогда не знавшей, что такое самодисциплина! Что такое ответственность за себя, за свое поведение! Я очень об этом думал! Страной, завистливой к чужому богатству, ленивой, живущей в грязи и впроголодь, совсем не знающей высокой культуры! Как можно было ей управлять? Только страхом! Веками барин управлял розгами, и другого ничего русский мужик не знал и не хотел понимать!
Белов смотрел недовольно.
— Что? Не нравится? Вы же хотели правды?! Вы ее не хуже меня знаете! Русские до сих пор такие — безграмотные, темные. Воруют, бьют друг другу морды, ненавидят, завидуют... После революции Россия пошла вразнос! Сталин наполнил страну страхом, и она затихла. Стала работать, плохо, может быть, но работала, не бунтовала! Зачем ему, казалось бы, дело геологов? Только не ищите простых ответов, мыслить надо масштабами страны! — К Антипину возвращалась прежняя уверенность, щеки покраснели, глаз блестел. — Хозяин, как опытный врач, вводил точечные дозы страха! В одну отрасль, в другую! Небольшие, чтобы не забывались! Геологи — народ вольный, на природе болтают лишнее... Потом за врачей взялся, а до этого органы чистил! Обратите внимание, Александр Александрович! В самом большом напряжении он как раз нас держал! Это парадокс, но мы должны были бояться больше всех! Абакумова посадил... он и Берию посадил бы! — Антипин замолчал, собираясь с мыслями, от спирта он стал азартнее. Ему хотелось говорить. — Так он и держал страну — где назревала проблема — туда приходили мы! Ему бы еще лет двадцать...
— Да разве можно страхом... Какое же это светлое будущее, в котором все трясутся?
— Ничего подобного! — лейтенант запальчиво растопырил ладони. — Сейчас докажу! Скажите про себя, только честно, вы — боялись?
Сан Саныч замялся.
— Это мешало вашей работе? — настаивал лейтенант.
— Не знаю, я на работе об этом не думал. — Сан Саныч недовольно тряхнул головой.
— Вот! И вы были отличный работник! Рационализатор! Доска почета! План на двести процентов! Значит, не так плох был этот сталинский принцип управления. Люди были счастливы! Под репрессии не попало и трех процентов населения! Остальные по-настоящему радовались жизни!
— Три процента — это миллионы людей!
— Нет, это не миллионы, это всего три процента! Ради счастья девяносто семи тремя можно пожертвовать!
Антипин торжествовал от чего-то. От самого себя.
— Но я вам скажу еще больше — эти девяносто семь процентов были счастливы потому, что знали про те три процента! Да-да! Счастливы, что это случилось не с ними! Сталин заставил целую страну поверить в свое счастье... — Антипин задумался, с сожалением тряхнул головой. — Я был счастлив, как уже никогда не буду! Вы, кстати, тоже! Сознайтесь! Мы жили трудно и счастливо!
— Это демагогия! Вы ваши
