Атаман всея гулевой Руси - Николай Алексеевич Полотнянко
После Саратова Лопатин вызвал к себе всех сотников и велел во время пути зрить в оба. Начальные люди были невесёлы, они наслышались о Стенькиных кровавых проделках, но с надеждой взирали на своего полковника, зная по польской войне о его здравой осторожности, которая сберегла жизни многим ратникам.
– Как люди? – спросил Лопатин. – Нет ли среди них опасных шатаний?
– Стрельцы, конечно, шепчутся о воре, – отвечали сотники. – Но прямых изменников на стругах нет. В случае Стенькиного приступа все готовы, не щадя своего живота, биться и стоять насмерть.
– Авось пронесёт, пройдём мимо Царицына тихо, – сказал Лопатин. – А теперь ступайте на струги и не спите, шарьте окрест глазами и хватайте каждого, кто попадется на пути.
Прошло ещё несколько дней, пока опытный кормщик не объявил Лопатину, что завтра будет Царицын.
– Надо бы подойти к граду с утра, чтобы хорошо осмотреться, – сказал Лопатин.
– Так и будет, – уверил кормщик. – К вечеру будем на Денежном острове, а там и до Царицына рукой подать.
– Далеко ли до него? – спросил полковник.
– Вёрст с пять будет, – ответил кормщик. – Место мне ведомое.
Лопатин поразмыслил и кликнул к себе сотника.
– Скинь на воду малую лодку, – велел он. – Посади на вёсла добрых стрельцов и отправь их к Денежному острову, чтоб они там всё проведали, пока мы на стругах будем до него тащиться.
– Как узнать, что это тот остров? – спросил сотник.
Лопатин обратился к кормщику.
– Он приметный, – объяснил бывалый человек. – На нём стоят громадные вётлы, на других островах таких нет.
Сотник кликнул десятника Корнея, и тот, получив указание, начал поднимать своих людей. Стрельцы взяли оружие и пошли на корму струга, позади которой была привязан лодка.
– Зачем всех людей привёл? – сказал кормщик. – Тут пятерых достанет, четверо на вёслах, один на кормиле.
Корней посмотрел на своих людей, решая, кого взять. Стрельцы отворачивали взгляды, и только трое глядели прямо. Неволить людей десятнику не хотелось.
– Кто сам хочет идти? – спросил он.
Откликнулись трое, нужен был ещё один человек.
– Кто ещё пойдёт? – сказал, уже заметно осерчав, Корней.
Стрельцы начали переглядываться между собой, и тут подал голос Максим:
– Возьми, дядя Корней, меня!
– Добро! – решил десятник. – Ты парень могутной, как раз в гребцы сгодишься.
С высокого борта струга стрельцы и Максим, держась за веревку, спустились в лодку. Кормщик освободил её от привязи, гребцы взялись за вёсла, и лодка пошла на обгон струга.
– Корней! – громко сказал Лопатин. – Смотри, чтобы ребята рты не разевали, и сам гляди в оба!
В ответ десятник только взмахнул рулевым веслом и погрузил его полностью в воду, направляя лодку, чтобы сократить путь на ближний береговой изгиб руки.
Долго, не давая себе отдыха, размеренно работали вёслами стрельцы и Максим, и всё это время они были молчаливы, поглядывали на пустынные берега реки, каждый ощущал растущую в душе обеспокоенность и тревогу. Солнце уже повернуло на правую сторону Волги, лодка миновала немало поворотов, когда Корней вдруг привстал на корме и промолвил:
– Глядите, ребята, кажись, дым.
Максим обернулся. И действительно, над островным лесом вставал прямо вверх белёсый столб дыма.
– А ведь это и есть Денежный остров, – сказал Корней. – А ну, давай ближе к берегу.
Всем в лодке, кроме десятника, вдруг стало весело от внезапно обнаруженного дыма. Так бывает, когда одно чувство в человеке сменяется другим, поэтому люди плачут от счастья и беспричинно веселятся вблизи опасности.
– Греби в лад! – сказал Корней стрельцу, который, хохотнув, сразу закашлялся.
– Там, наверно, рыбаки, дядька Корней, – ответил парень, утирая рукавом мокрый рот.
– Как раз тебя ждут, – строго молвил десятник. – Рыбу в котёл засыпают.
Мрачный вид бывалого воина подействовал на всех отрезвляюще. Максим не поддался общему настроению, но чувствовал себя неуютно, сожалел, что напросился в лодку, ведь Твёрдышев говорил, чтобы он вёл себя смирно и без надобности никуда не совался.
Лодка, зашуршав днищем о песок, уткнулась в берег. Стрельцы, взяв пищали, вылезли из неё. Максим двинулся за ними следом, но десятник его остановил.
– Стереги лодку, – сказал он. – Оружие есть?
– Только нож, – ответил Максим.
– Сгодится и это. Сиди здесь тихо. Увидишь чужих людей, сразу выгребай на глубину. И жди там нас или прихода стругов.
Стрельцы, вслед за Корнеем, быстро скрылись в ивняковых зарослях. Проводив их взглядом, Максим столкнул лодку в воду и отплыл саженей на десять от берега. Здесь, рассудил он, его не могли застать врасплох чужие люди. Сидя на корме, Максим удерживал рулевым веслом лодку на одном месте и прислушивался к звукам, которые доносились с острова. Вскоре он услышал резкий вопль, затем раздались несколько пищальных выстрелов. В ивняковых зарослях началось шевеление, на берег выбежал человек, метнулся в одну сторону, в другую и, увидев спешащих к нему с криками стрельцов, обречённо махнул рукой и опустился на песок. Максим всмотрелся в него и от неожиданности даже охнул. Это был Федот, его попутчик до Синбирска, а того уже схватили стрельцы и начали вязать ему руки и ноги.
– Греби сюда! – крикнул Корней. – Что стоишь столбом!
Максим схватил весло и начал поспешно подгребать к берегу, а в голове у него свербило: как бы Федот не наговорил чего-нибудь про него, что могло бы ему навредить.
– Гляди, Максимка, какого скользкого налима занесло в наши сети, – весело сказал стрелец, переворачивая ногой Федота, лежащего ничком, на спину.
Максим приблизился к пленнику. Тот равнодушно взглянул на него и, отвернувшись, сплюнул на песок кровавую слюну.
– Вот погоди, явится полковник, – злобно сказал стрелец. – Всё нутро выхаркаешь.
Корней смотрел озабоченно: трое воров, которых они застали врасплох, вздумали махать саблями, и одного стрельца сильно поранили, пока их смогли застрелить. Раненый потерял много крови, впал в беспамятство, бредил, и по всему было видно, что скоро он отойдёт.
– А ведь уха-то, поди, у воров выкипела! – спохватился кто-то из стрельцов и кинулся в ивняковую чащу. Следом за ним побежал другой стрелец. Вскоре они принесли на толстом пруте немалый котел с дымящимся варевом. Ложки у стрельцов всегда были с собой, и они, нарвав свежей травы, начали выкладывать на неё разваренную рыбу. Максим от них не отставал, выловил из котла большого окуня и положил остужаться.
– Эй, стрельцы! – подал голос Федот. – Меня не обносите, это я рыбу наловил.
– Тебе нельзя, – рассудительно сказал Корней. – Пытку лучше терпеть на голодное брюхо.
– Много ты знаешь, –
