Урарту - Андрей Евгеньевич Корбут
— К чему ты клонишь? — прямо спросил Мардук.
Саси улыбнулся, но не ответил, взял кости, начал трясти их.
— Сколько, говоришь, у тебя было? Восемь? Хорошая попытка. Но я все равно выброшу больше.
Кости, отзвенев в пустом кубке, полетели на пол, покатились по толстому ковру. Шесть — четыре — один… Три — пять — один…
То, как Саси замер с открытым ртом, вызвало у Мардука довольный смех. Действительно, более неудачный бросок трудно было придумать. Однако за этим оцепенением на самом деле стоял страх. За спиной у кравчего, пошатываясь, стоял Арица…
В следующее мгновение вертел вошел Мардуку в шею слева, проткнув ее насквозь.
Горлом тотчас хлынула кровь — кравчий схватился рукой за рану, попытался встать, оглянуться на своего убийцу, но вместо этого завалился точно мешок с овсом на правый бок, содрогаясь всем телом в предсмертных судорогах.
Саси, на которого словно нашло затмение, наконец пришел в себя и стал искать ножны с мечом, сброшенные куда-то на пол. Но пока озирался, Арица уже прыгнул на него, повалил на спину и ударил изо всех сил, свернув своему обидчику нос.
— Стража! — воскликнул Саси, пытаясь сбросить с себя Арицу.
Но тот все бил и бил, превращая его лицо в одно сплошное кровавое месиво.
Когда за спиной появились стражники, Арица схватился за меч — тот самый меч, что потерял Саси, — одним прыжком оказался на ногах, продырявил живот первому ворвавшемуся в комнату воину, несколькими ударами в щит заставил отступить второго, прижал его к стене, вынудил бросить оружие и последним взмахом почти напрочь отсек ему голову.
9
Лето 683 г. до н. э.
Столица Ассирии Ниневия
Набу-шур-уцур вернулся из Хаттусы только в середине лета. К этому времени он успел подлечить раны, и лишь осунувшееся лицо свидетельствовало о долгой и изнурительной болезни.
Жена встретила мужа слезами, дети тут же окружили его, прыгая от радости. Сам Набу едва сдержал слезы счастья при виде тех, кто был ему так дорог. Сколько он передумал, сколько молил богов, чтобы они защитили его семью от злых демонов, что могла наслать старая колдунья — ее угрозы до сих пор отзывались в памяти эхом! Даже родные стены больше не казались ему надежным пристанищем.
— Может, уедешь на время с детьми к своему отцу? — осторожно спросил Набу-шур-уцур у жены.
— В Опис[21]? — удивилась Шушана, с тревогой взглянула на мужа: — Что случилось, мой дорогой? Почему ты хочешь, чтобы мы уехали из Ниневии?
— Ты же знаешь, как я беспокоюсь о вас. Ниневия стала опасной, слишком много врагов хотят отомстить мне за причиненные обиды.
— И ты вправду считаешь, что расстояние станет для могущественных врагов препятствием, если они решат расправиться с твоей семьей? — она покровительственно поглаживала мужа по спине, уговаривала как маленького, успокаивала. — Никуда мы не поедем. Разве на этой земле есть место, где можно укрыться от гнева богов? Мы всегда будем рядом, и ничто на свете нас не разлучит.
Как же благодарен он был ей за эти слова!
Арад-бел-ит ждал его у себя во дворце. Встретившись, они сердечно обнялись, расцеловались.
— Я уж не чаял увидеть тебя живым, — сказал царевич.
— Ну, такого кабана, как я, не так-то просто завалить, — отшутился Набу.
— О твоих приключениях уже знаю. Но все равно хочу услышать обо всем из первых уст…
За долгой беседой пролетел день. Набу-шур-уцур рассказал о том, как киммериец вынес его с рынка, укрывал у себя, нанял лекаря. Все ассирийские лазутчики в Хаттусе погибли в один день, поэтому Набу пришлось полностью довериться Эрику. Перед отъездом пожаловал Лигдамида.
— Он отныне наш самый верный союзник среди киммерийцев, — похвастал Набу.
— Это хорошо, — одобрительно закивал Арад-бел-ит. — Как складываются его отношения с отцом?
— То ссорятся, то мирятся. Лигдамида просил напомнить тебе об обещании, данном ему год назад.
— Отправь ему сегодня же через Эрика послание с заверениями в моей дружбе.
— Думаешь, он готов ждать бесконечно?
— Ты знаешь, что меня сдерживает. Этот приз потеряет всякую ценность, как только окажется в руках у нашего юного дикаря. К тому же я вовсе не уверен, что он его достоин.
Набу-шур-уцур догадался, о чем идет речь, и улыбнулся.
— Приз один, а обещан двоим?
— Пока нет. Ты слишком торопишь события. Сам знаешь, иногда стоит потерпеть. Каким бы желанным ни выглядел плод, он может оказаться еще недостаточно спелым. Да и отец чувствует себя сейчас неважно, а болезни не лучшее соседство для любовных утех…. Удалось выяснить, куда исчезла эта колдунья? Кара, кажется?
— По словам Эрика, бежала в Урарту.
— В Урарту? Скажи, не думал ли ты о причастности царя Русы к убийствам наместников? Мы ведь все время только одну Закуту и подозревали. Но доказательств этому как не было, так и нет. А если она и вправду здесь ни при чем?
— И зачем это царю Русе?
— Например, чтобы ослабить Ассирию. Окончательно поссорить меня с Ашшуром.
— Руса сейчас больше боится скифов, чем ассирийцев. И пока эта угроза не минует, междоусобица в Ассирии ему не нужна. Да и, бежав в Урарту, убийцы выдают царя Русу с головой. Прости, но я в это не верю…
— Может быть, ты и прав, — согласился Арад-бел-ит. — В любом случае, скоро многое может проясниться. На днях в Ниневии появится Мар-Зайя. Он должен привезти Саси. Есть у меня какая-то внутренняя уверенность, что он ключ не только к убийству моего сына.
* * *
Когда Азарий слез с нее, перекатился на правый бок, Агава наконец смогла вздохнуть полной грудью: и оттого что муж был огромен — она выглядела перед ним совсем воробышком, и оттого что резкий запах его пота, перемешанного с перестоявшейся мочой, сводил ее с ума. Дождавшись, пока он засопит, она выскользнула из-под одеяла, ступила босыми ногами на холодный земляной пол и на цыпочках перебежала к ребеночку. Здесь, взобравшись на огромный валун, накрытый мягкой подстилкой, молодая женщина обхватила руками колени и стала любоваться сыном. Весь ее мир давно сузился до полутемной сырой комнаты с низким потоком, глиняными стенами и медным коптящим светильником над кроваткой.
Пыталась ли
