Ирвинг Стоун - Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт
Том Бентон настоял на том, чтобы проехать по Мейн-стрит и проверить, осталось ли гладким ее гранитное покрытие, и полюбоваться новыми зданиями. Они проехали мимо особняка полковника Огюста Куто, выходившего фасадом на Мейн-стрит и защищенного стеной трехметровой высоты и более чем полуметровой толщины, выложенной из камня, с бойницами для обстрела в случае набега индейцев. Проезжая в карете по обсаженной белыми акациями улице, они рассматривали сверкавшие белизной дома аристократов Сент-Луиса, величественный собор и епископальный сад. Далее по пути к дому Бентонов следовали небольшие улочки и скопление захудалых домов, поскольку Сент-Луис расширялся по частям, каждый строил как хотел и где хотел.
Джесси заметила, как быстро вырос город. Он стал большим и дальше всех шагнувшим на Запад центром деятельности, удобной отправной точкой для экспансии в Мексику, Калифорнию, Орегон и Канаду и на большие просторы неосвоенных земель, лежащих между ними. Выглядывая из окна кареты, она видела красочные драматические и разноплановые сцены, знакомые еще с детства: охотники и звероловы в одежде, предназначенной для леса, дружественные индейцы в национальных костюмах, авантюристы и непоседы из всех европейских стран, одетые в свои оригинальные платья и говорившие на своем родном языке. В воздухе, как прежде, витал некий дух обеспокоенности, ведь Сент-Луис был не местом, где оседают люди, а скорее трамплином, с которого пускаются в авантюры. Для Джесси город был последним прибежищем цивилизации: сюда стекался целый мир, желающий оторваться от нее, броситься в неизвестное, и лишь немногие понимали, что поток переселенцев неизбежно несет эту цивилизацию все дальше на Запад до тех пор, пока вся Америка и все неосвоенные земли не будут заселены.
Том Бентон около двадцати лет назад построил свой дом в таком удалении от делового района Сент-Луиса, что он все еще находился на окраине, и вокруг было сравнительно тихо. Когда Том приехал сюда в 1817 году с четырьмя сотнями долларов в кармане, он вложил триста долларов в десять акров земли около небольшой деревни. Через два года так быстро возросло движение через пограничный порт на Миссисипи, так много скапливалось здесь караванов вооруженных торговцев, путешественников, звероловов Американской пушной компании, что Том Бентон начал продавать свои земли по две тысячи долларов за акр.
Дом Бентонов утопал в тени акаций с их гроздьями пахнущих ванилью цветов. Построенный в преобладавшей в тех местах креольской манере, дом имел центральный дворик, выложенный каменными плитами. Посадки белой акации создавали зеленый занавес для широких галерей вдоль дома. Половые доски из черного ореха были навощены до блеска. Том Бентон заложил дом к югу от гавани и делового квартала, на небольшом возвышении, с которого открывался вид на широкое мутное русло Миссисипи.
Джесси устроилась в южной спальной комнате, окна которой выходили на поредевший грушевый сад Тома Бентона. В комнате стояли легкая кровать из дерева черешни, секретер и стулья, купленные Томом у ранних французских иммигрантов. Хотя Джесси угнетала мысль, что ее муж уедет через неделю или две, она чувствовала себя счастливой в Сент-Луисе, где каждый был заинтересован в экспансии на Запад, где редко говорили на иную тему, где любой незнакомый прохожий мог объяснить ей, как далеко прошел лейтенант Фремонт и почему так важно для него отыскать более легкий перевал через Скалистые горы. В Вашингтоне ей удалось скрасить свое одиночество в течение шести месяцев его первой экспедиции, следуя за ним по большой карте. Здесь же, в Сент-Луисе, ей не нужен искусственный стимул, чтобы чувствовать себя нормально. В Сент-Луисе жили представители всех рас, исповеданий и философских течений, существующих в мире, и если, как думала она, ее судьба оставаться дома и ждать мужа, тогда самое лучшее место, разумеется, там, где собран весь мир и где едят, дышат, спят и грезят экспедицией.
Джесси не хватало лишь бабушки Бентон, умершей пять лет назад. Встреча с бабушкой Бентон, когда они приезжали в Сент-Луис, происходила по раз и навсегда заведенному распорядку. Став инвалидом в восемьдесят лет, Энн Бентон носила свое лучшее черное платье и всегда была в ожидании, чтобы приветствовать своего сына и его семью в комнате в конце нижней галереи. Первые моменты встречи смущали Джесси, поскольку ее отец, счастливый тем, что вернулся домой, не скрывал слез, наклоняясь, чтобы поцеловать бабушку. Когда же наступала ее очередь приветствовать молчаливую старую леди, сидевшую на кушетке, она дрожала, увидев белые пальцы, показывавшие, что надо приблизиться, и ощутив прикосновение сухих губ к ее щеке.
Казалось, не было разумной причины, почему Энн Гуч Бентон оставила свой благоустроенный дом в Северной Каролине, в Хиллсборо, в 1798 году, где была окружена родственниками и друзьями, где жизнь была безопасной и обеспеченной. Но миссис Бентон после смерти молодого мужа упаковала пожитки, посадила детей и рабов в несколько фургонов и направилась по долгой, опасной, протянувшейся на четыреста миль тропе через горы Каролины и темные хвойные леса в Нашвилл. За несколько лет до этого ее муж получил большие земельные угодья в Теннесси от короля Англии. Тогда эти земли ничего не стоили, не были заселены, в них господствовали враждебные индейские племена. Здесь она основала поселение Вдовы Бентон, построила свою бревенчатую хижину, церковь, школу и лавку. Вдова Бентон предлагала поселенцам, приезжавшим по тропе, бесплатную аренду земли сроком на семь лет, после чего она либо продавала, либо сдавала за умеренную цену землю осевшим семьям.
Энн Бентон сознательно предпочла жить в глуши. Эта страсть к расчистке, к новизне, к возможностям первопроходца пустила глубокие корни в сердце Тома Бентона. Крохотный пост Сент-Луиса, основанный французами, крайне нравился ему, и он чувствовал себя удобно в нем. Том бросил свою адвокатскую практику в Нашвилле и переехал в Сент-Луис. Хотя он с трудом говорил по-французски, французские поселенцы уважали его и доверяли ему. Затем начали приезжать и селиться другие американские семьи, и Том Бентон превратился в связующее звено двух национальных групп. К концу года он был включен в число опекунов школы, начал писать политические статьи в газету «Миссури инкуайрер», был назначен одним из редакторов, пропагандирующих немедленное исследование необжитых земель, чтобы «навсегда поставить эти земли под господство нашего народа».
К 1820 году его положение казалось надежным: он построил себе большой дом, перевез мать в Сент-Луис, сыграл важную, активную роль в превращении Миссури в штат, был избран в первое законодательное собрание, помогал в разработке конституции штата, а потом выбран одним из двух сенаторов штата. Приехав в Вашингтон-Сити, он увидел скопление скверных домов вдоль реки и около болот. Большинство конгрессменов оставляли семьи дома, жили в третьеразрядных меблированных домах и выезжали из столицы при первой возможности, проклиная сырость, малярию и несчастную жизнь. Но Том Бентон полюбил этот только что родившийся город. Он привез жену и детей в Вашингтон, объявил его своей второй родиной, снял самый хороший дом, какой удалось найти, а затем купил свой. Он призывал коллег-конгрессменов брать с собой семьи, чтобы можно было основать школы, церкви и обустроить Вашингтон.
Дни Джесси в Сент-Луисе были заполнены, ибо теперь она выполняла роль секретаря как отца, так и мужа, и ничто не могло заставить ее отказаться от этой работы. Солнце вставало над Миссисипи в пять часов утра, и, хотя она плотно закрывала шторы, Джон просыпался при первых лучах света. Через полчаса он уже был одет, успевал съесть свой завтрак и покинуть дом. В шесть часов утра Джесси и ее отец завтракали на свежем воздухе в длинной галерее нижнего этажа. Эта галерея была одновременно кабинетом Тома Бентона. Там он поставил диван, стол и то, что он называл колонией стульев. К шести тридцати утра появлялись первые посетители, чтобы обсудить последние сообщения из Вашингтона и проблемы Миссури. Джесси вела записи этих утренних встреч, чтобы отец, вернувшись осенью в Вашингтон, имел при себе эти заметки. В одиннадцать часов возвращался ее муж, завершив дневную организационную работу. После ланча он диктовал ей материалы, касающиеся экспедиции: имена шестидесяти с лишним охотников и звероловов, едущих с ним, ведомости на получение каждым из них одного доллара в день, ведомость на сто долларов в месяц для Кита Карсона — сумма неслыханная, но Джон отстаивал ее на том основании, что в Америке нет никого, равного Киту Карсону. Составлялся список закупленных материалов с указанием их стоимости, научного оборудования, необходимого для полной отчетности экспедиции: компасов, телескопов, секстантов, хронометров, барометров.
Обед подавали в пять часов, после чего приходили друзья и родственники — на музыку, танцы и отдых, ведь Сент-Луис был веселым городом во французской традиции, и в каждом доме хранилась скрипка.
