Николай Задорнов - Цунами
Сато – придворная дама. Она первая красавица в Эдо, хотя считается, что она вторая красавица. Первой признанной красавицей может быть лишь жена сиогуна.
Сато внесла в дом знаменитого чиновника дух аристократизма и оттенок элегантности и той особенной изысканности, которая свойственна только ей. В дом Кавадзи стал приезжать ее учитель поэзии. Кавадзи сам писал стихи, но, как оказалось, он недостаточно знал правила стихосложения и все современные поэтические тонкости.
У Сато не было детей. Она очень любила детей Кавадзи от других жен. Бывало, что она брала заболевшего мальчика в свою постель, согревая его. Она умела делать бумажные игрушки, играла и пела с детьми. В его доме она стала отличной хозяйкой.
На запад от огромного города, там, где рощи вековых лавровишневых деревьев, поодаль друг от друга разбиты загородные дома князей и высших чиновников. В двух легких, как воздух, деревянных павильонах с бумажными стенами и высокими крышами Кавадзи жил летом с многочисленными детьми и дворней.
В доме много слуг. В дом входил каждый, кто охранял господина или кто нес его вещи, когда он ехал в замок Эдо.
Так у Кавадзи было две семьи его родителей, своя семья и две семьи разведенных жен. И были самураи. И служащие девицы, которых никогда не надо обижать.
С любимой женой Кавадзи наконец обрел спокойствие. На ней держится весь дом. Она настоящий «внутренний помощник».
Через четыре дня после свадьбы с Сато его вызвали во дворец. Кавадзи получил наиважнейшее государственное поручение.
Незадолго до того сгорело главное помещение дворца сиогуна. Жилище легкое, с открывающимися на все стороны стенами, с вечно чистым воздухом.
Вокруг парк с цветущими деревьями, луга с цветами, поля и леса, выращенные художниками, а еще дальше живописные выгоны для сиогунских лошадей, которые кормятся травой. Все это обнесено каменной стеной.
Тут же правительственные учреждения, хранилища сокровищ, арсенал, помещения для охраны, для лиц, наблюдающих за охраной, для лиц, наблюдающих за наблюдающими, а также для наблюдающих за законностью и правопорядком движения к главному дворцу по территории дворца-парка.
И вот при всех этих строгостях и соблюдении правил само-то жилище сиогуна сгорело. Это было давно. В девятом году Темпо.
Следовало срочно доставить новый лес для постройки заново так называемого Нисси Мару – западной части жилища сиогуна.
Кавадзи отлично все исполнил. Потом его послали на остров, где на золотых приисках произошло восстание и где многих пришлось пытать и казнить. Кавадзи должен был смотреть, как ужасаются люди, как они корчатся в муках.
Сато осторожно давала понять мужу, что в высшем обществе недостаточно быть умным, честным и способным подать совет. Нужны изысканные манеры. Изысканность видна, например, в картинах великих художников. Как они изображают дам в подхваченных халатах. Он должен уметь писать изящные стихи… Она умна, ничего не скажешь!
Кавадзи любил безумно. Вот уже шестнадцать лет они вместе, а он все не насытится. Она бывает редко доступна. У нее ужасные рвоты и головные боли, и Кавадзи считает, что это болезнь гири-гири, поэтому она и не может рожать. Кавадзи с ужасом думает, что вот скоро умрет мать, а за ней может умереть и Сато. Третью часть года она проводит в муках. Тяжелая служба при дворе сказывается, это было вечное нервное напряжение, наверно – боязнь не угодить, ошибиться в исполнении принятых обычаев. Ведь там все надо помнить… Ее обязанностью было, как она рассказывает, уборка одежды, наряды. Поэтому у нее такой безукоризненный вкус. Она умеет одеться. Ее любовь так сложна и высока, что после этого любовь служанок или прежних жен кажется просто каким-то скучным действием, несмотря на все искренние порывы. Может быть, еще только очень молоденькие наивностью своей бывали приятны.
Поезд поднялся на вершину перевала, и видны стали лодки с парусами и без парусов. Внизу у входа в залив стояло судно с изображением трех листов дерева оой. Это герб сиогуна. Герб императора – хризантема. Красный шар на белом поле – у военных кораблей.
Герб Кавадзи несут впереди. Это – шестиугольный панцирь черепахи с тремя звездами. Он тройствен, как герб сиогуна.
С моря пахнуло свежим ветром, а Кавадзи в своем каго, как ему казалось, устал не меньше, чем носильщики.
Он приказал остановиться и вылез.
Потом вытянул руки со сжатыми кулаками и несколько раз присел.
Дальше он решил идти пешком. Вчера его поезд вышел из Эдо. Следом сегодня должен выехать Старик – Тсутсуй. Чтобы Старик смог с успехом исполнять возложенные на него поручения, он перед отъездом в Симода назначен на должность О о-мецке. В восемьдесят с лишним лет ловить шпионов и разоблачать тайные заговоры! Ну, это только для солидности, как первому главе делегации, уполномоченному вести переговоры с Россией.
Кавадзи пошел большими шагами в сопровождении пяти самураев. Из всех чиновников бакуфу только он один умел ходить так быстро.
Тсутсуй старше его, а все считается по старшинству. Но душой и умом посольства должен быть Кавадзи. Это дано понять ему в замке Эдо. Кавадзи чувствовал, что он часто был душой и умом всякого дела, которое решалось в его присутствии, сколько бы князей или бугё в этом ни участвовало. К мнению Кавадзи, которое он высказывал с величайшей почтительностью и с точным соблюдением сложных степеней вежливости, обязательных при этих церемониях, все прислушивались. Мнение его брало верх. Или им пользовались другие, и оно брало верх как бы от имени других. Все пользовались услугами Кавадзи. Даже сам старый сиогун. А молодой глуповат…
Думал ли смолоду Кавадзи, что он заполнит своим умом и находчивостью так много прорех в государственных делах, соблюдая все степени обязательной почтительности в отношениях с высшими вельможами, стоящими во главе великого государства!
Глава 10
ДИПЛОМАТИЯ КНЯЗЯ МИТО
Маленький город тесно сжат со всех сторон высокими горами с заостренными вершинами. Его кривые улицы разветвились по горным морщинам. Некоторые скалы, казалось, ворвались в городок и возвышаются на его переулках среди лачуг с соломенными крышами.
Над группой скал высится храм в саду. Ворота другого храма, построенного наискосок, выходят на кривую улицу.
Чуть поодаль, за обширной вытоптанной площадкой виден еще один большой буддийский храм, с тяжелой крышей в новой черепице.
– Храм Риосэнди! – говорит сопровождающий чиновник.
На площади по праздникам собираются молящиеся и через головы друг друга с силой кидают монеты к иссеченным ступенькам и дощатым стенам храма. На этой же площади перед большими молениями по праздникам торговцы разбивают целые улицы своих палаток.
Чиновники из Управления Западных Приемов, спешно посланные, чтобы встретить посланца бакуфу на подходе к городу, рассказывали Кавадзи, что летом американцы на этой площадке показали военные упражнения. Они прикатили сюда пушки и стреляли из них холостыми зарядами. Синими рядами маршировала морская пехота. Нарядные чиновники с семьями смотрели со ступеней храма, стоя рядом с адмиралом Перри и его офицерами.
Зрелые плоды лавровишневых деревьев, нападавшие в ветер и раздавленные сандалиями пешеходов, оставляли на глинисто-каменистой почве черные потеки, как от разлитой туши.
Улица поднялась на холм, и завиделась бухта. Скалы разбросаны не только по всему городу, но и по морю, словно по его поверхности бегут стаи черных собак.
Неподалеку от города, в стороне от скалистых островов и рифов одиноко стоял черный корабль посла Путятина, старого знакомца Кавадзи.
Саэмона на джо почтительно встретил губернатор города Симода. Он в парадном халате с гербами на груди. Второй губернатор Симода считался служившим здесь, но постоянно жил в столице.
Новое здание Управления Западных Приемов еще строилось, вкопанные столбы обносились красноватыми плахами дерева хиноки. Вокруг теснились дворики и крыши лачуг рыбаков, крестьян и торговцев.
Губернатор Симода принял гостя в старом управлении с соломенной крышей. На лакированном столике был подан зеленый чай – лучшее угощение и отрада уставшего путника.
Симода-бугё поздравил Кавадзи с прибытием. Все удивлялись, сказал он, что Саэмон но джо пришел так быстро.
Бугё даже растерялся и едва успел переодеться. Позавчера было получено письмо о выезде делегации послов бакуфу, вчера вечером пришел их секретарь Накамура Тамея, а сегодня в полдень прискакал конный мецке и доложил, что с гор спускается Саэмон но джо со своими самураями.
Кавадзи пришел пешком, он торопил своих спутников и, не сбавляя шага, поднимался на перевалы через высокие горы. В пути пот с лица его катился градом, а одежда на горном ветру становилась холодной как лед.
Симода-бугё стал докладывать, в каком положении находятся дела.
